И явилось новое солнце - Вулф Джин Родман. Страница 67

– Это хорошо, – сказала женщина с посохом. – Нам остались считанные вздохи. Быть может, тысяча или меньше.

Великан бросил на нее взгляд, прежде чем снова обратиться к Валерии:

– Противоположности объединяются и исчезают. Возможность того и другого остается всегда. Это один из принципов, лежащих в основе порядка вещей. В центре нашего солнца есть такая черная дыра. Чтобы заполнить ее, через пустоту на протяжении многих тысяч лет мчится Белый Фонтан. На лету он вращается, и его движение поднимает гравитационные волны…

– Что? Волны? – переспросила Валерия. – Да ты и впрямь безумен, хилиарх сказал нам правду!

Великан пропустил ее слова мимо ушей.

– Эти волны слишком слабы, чтобы вызвать у нас головокружение. Но Океан ощущает их и порождает новые приливы и свежие течения. Я слышал их, о чем уже говорил тебе. Они и привели меня сюда…

– И если Автархиня прикажет, – проворчал хилиарх, – мы вышвырнем тебя обратно.

– Колокола чувствуют то же самое. Их масса, как и у Океана, находится в зыбком равновесии. Поэтому они звонят, предвещая приближение Нового Солнца, как и говорит эта женщина. – Я собирался уже выйти из-за гобелена, но увидел, что Балдандерс еще не закончил. – Если ты, госпожа, смыслишь что-нибудь в науке, ты должна знать, что вода – всего лишь лед, которому придали энергии. – Со своего места я не видел головы Валерии, но она, вероятно, кивнула. – Легенда об огненных горах – не просто легенда. В те эпохи, когда люди были всего лишь высшими из животных, такие горы действительно существовали. Их огненной рвотой был камень, расплавленный от избытка энергии, как плавится лед, превращаясь в воду. Так мир подземный, преисполненный энергии, прорывался в наш мир, ибо миры подчиняются тем же законам, что и вселенные. В те века юный Урс был всего лишь парящей в пространстве каплей такого разжиженного камня; люди жили на его зыбкой накипи и мнили себя в безопасности.

Валерия вздохнула:

– Когда мы сами были молоды, мы, за неимением ничего лучшего, день за днем просиживали над подобным скучным чтивом. Но когда наш Автарх пришел за нами и мы пробудились к жизни, обнаружилось, что во всей массе прочитанного нет ни капли толка.

– Теперь есть, госпожа. Та сила, что заставила звонить ваши колокола, снова согрела холодное сердце Урса. Ныне перезвон ваших колоколов знаменует гибель континентов.

– И ты пришел рассказать нам эту новость, великан? Если погибнут целые континенты, кто же тогда спасется?

– Те, кто окажется на кораблях, – возможно. Те, чьи корабли будут в воздухе или в пустоте, – наверняка. Те, кто сейчас и так живет под водой, как я прожил уже пятьдесят лет. Но это не имеет значения. Вот…

Торжественную речь Балдандерса прервал звук хлопнувшей двери в дальнем конце Гипогея Амарантового и топот бегущих ног. Отсалютовав на бегу, к хилиарху быстро приблизился младший офицер; Балдандерс и женщина с посохом повернулись к нему.

– Сьер… – Офицер смотрел на своего начальника, но то и дело косился испуганным взглядом на Валерию.

– В чем дело?

– Еще великанша, сьер…

– Еще великаны? – Валерия, должно быть, подалась на троне вперед. Я заметил вспышку самоцветов, рассыпанных на пучке седых волос.

– Женщина, Автархиня! Нагая женщина!

Я не видел ее лица, но, судя по всему, со следующим вопросом Валерия обратилась к Балдандерсу:

– А что ты скажешь об этом? Может быть, к нам пожаловала твоя жена?

Тот покачал головой; я же, вспомнив алую комнату в его замке, задумался о том, как он живет в своих морских пещерах у подножия берега, и не смог представить себе ничего путного.

– Начальник караула поведет великаншу на допрос, – сказал младший офицер.

– Хочешь увидеть ее, Автархиня? – спросил хилиарх. – Если нет, я лично займусь расследованием.

– Мы устали. Теперь мы удалимся. Утром расскажешь нам, что узнал.

– Она… Она гов-ворит, – заикаясь, произнес младший офицер, – ч-что какие-то к-какогены высадили с одного из своих кораблей мужчину и женщину.

На мгновение я вообразил, что речь идет о нас с Бургундофарой; но Абайя и его ундины вряд ли могли ошибаться на столько веков.

– Что еще? – сурово спросила Валерия.

– Больше ничего, Автархиня. Клянусь, ничего!

– Я вижу новость в твоих глазах. Если ты немедленно не скажешь ее, она будет похоронена вместе с тобой.

– Это всего лишь беспочвенный слух, Автархиня. Никто из наших людей не подтверждает это официально.

– Выкладывай!

Младший офицер выглядел напуганным.

– Говорят, снова видели Северьяна Хромого, Автархиня. В садах, Автархиня…

Сейчас или никогда, решил я. Подняв гобелен, я выступил вперед, и маленькие колокола рассмеялись, а большой над ними ударил трижды.

43. ВЕЧЕРНИЙ ПРИЛИВ

– Что ж, наша встреча удивляет меня не меньше, чем вас, – обратился я к ним. И по меньшей мере для троих присутствующих это было правдой.

Балдандерс (вот уж никак не ожидал увидеть его после того памятного нырка в озеро и все же видел, когда он сражался за меня перед Престолом Правосудия Цадкиэля), точно такой, каким я запомнил его по предыдущей встрече, теперь вырос настолько, что я уже не мог считать его человеком; лицо его еще больше отяжелело и расплылось, а кожа побелела, как у той водяной женщины, которая некогда спасла меня, когда я тонул.

Девушка, чей брат выпрашивал у меня подаяние возле их хижины, стала теперь женщиной лет шестидесяти с лишним, и отпечаток прожитых лет лег на нее поверх худобы и загара. Прежде она опиралась на посох так, как будто он был не только атрибутом ее профессии; теперь же она выпрямилась, точно молодая ива, и глаза ее сверкали.

О Валерии не напишу ничего – кроме того, что я узнал бы ее тотчас и где угодно. Глаза ее ничуть не изменились. Это были все те же ясные глаза девушки, которая, закутавшись в меха, шла ко мне через Атриум Времени, и Время не имело над ними власти.

Хилиарх отдал мне честь и упал на колени, как когда-то кастелян Цитадели, и после нехорошо затянувшейся паузы солдаты и молодой офицер последовали его примеру. Я жестом велел им подняться и, чтобы дать Валерии время прийти в себя (я испугался, что она упадет в обморок или что похуже), спросил хилиарха, не был ли он младшим офицером, когда я сидел на Троне Феникса.

– Нет, Автарх. Тогда я был еще юнцом.

– Однако ты явно помнишь меня.

– Мой долг – знать Обитель Абсолюта, Автарх. Здесь повсюду расставлены твои изображения и бюсты.

– Они… – Голос был таким слабым, что я едва расслышал его. Я обернулся, чтобы удостовериться, что это и впрямь говорит Валерия. – Они совсем не похожи на тебя в прошлом. Они такие, каким, я думала… – Я ждал, что она скажет. Она махнула рукой. Это был совершенно старушечий жест. – Такие, каким, я думала, ты вернешься ко мне, вернешься в нашу фамильную башню в Старой Цитадели. Они похожи на тебя сейчас. – Она рассмеялась и заплакала.

По контрасту с ее голосом слова великана прогрохотали, как колеса телеги:

– Ты такой же, каким был всегда, – сказал он. – Многие лица стерлись из моей памяти, Северьян, но твое я помню.

– Ты говорил, что нам нужно уладить между собой одно дело. Я бы предпочел оставить все как есть и протянуть тебе руку.

Балдандерс поднялся, чтобы пожать ее, и я увидел, что теперь он стал вдвое выше меня.

– Свободен ли он в Обители Абсолюта, Автарх? – спросил хилиарх.

– Свободен. Он и в самом деле творение зла; но таковы и мы с тобой.

– Я не сделаю тебе ничего плохого, Северьян, – пророкотал Балдандерс. – И никогда не делал. Когда я выбросил твой камень, я поступил так потому, что ты верил в него. А это было плохо или так я тогда думал.

– Плохо, но и хорошо; впрочем, все уже позади. Давай забудем об этом, если сможем.

– Он причинил вред, – вмешалась пророчица, – когда говорил здесь, что ты принесешь с собой погибель. Я же говорила им правду – ты принесешь с собой перерождение, но они не поверили мне.