Воин тумана - Вулф Джин Родман. Страница 12

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 7

ВОЗЛЕ ВЫТАЩЕННЫХ НА БЕРЕГ КОРАБЛЕЙ

Наша палатка действительно очень мала. Проснувшись, я обнаружил рядом этот свиток и, поскольку часовой наружу меня не выпустил, решил пока почитать, чтобы не тревожить своего чернокожего соседа (в данный момент он самозабвенно вырезывает из дерева какую-то куколку).

Но стоило мне углубиться в чтение, как вошел воин в прекрасных бронзовых доспехах, и я принял его за лекаря, описанного в самом начале моего дневника. Оказалось, что это совсем другой человек.

– Имя мое Гиперид, парень, – сказал вошедший. – Триерарх [47] Гиперид.

Теперь я твой хозяин. Что же ты притворяешься, будто не знаешь меня?

– Наверное, я просто забыл. Из-за своего ранения я очень быстро все забываю, – предположил я.

Он грозно нахмурился и погрозил мне пальцем.

– Поймал я тебя! Если ты действительно забываешь все, то почему же помнишь о своем недуге?

Я объяснил, что прочел об этом в книге, и показал, где именно.

– Что ж, прекрасно! Я вижу, у тебя на все ответ найдется, – воскликнул Гиперид.

– Нет, к сожалению, – сказал я, – хотя мне бы очень этого хотелось. Но если ты все же не тот лекарь, то не скажешь ли, где я теперь нахожусь?

В уголке палатки стояла скамья (сейчас я как раз устроился на ней, чтобы сделать записи в дневнике). Гиперид подвинул скамью поближе, сел и знаком велел мне сесть у его ног.

– Доспехи уж больно тяжелы, – пояснил он со вздохом. – По молодости-то я этого не замечал, а в детстве больше всего любил смотреть, как проезжают всадники в латах во время Панафиней [48]. Ничего, скоро и ты привыкнешь садиться, как только представится возможность немножко передохнуть. – Он снял свой шлем с великолепным синим султаном из конского волоса и поскреб лысую голову. – Стар я стал, чтоб красоваться в доспехах. Знаешь, мой мальчик, я ведь участвовал еще в сражении при Марафоне [49], лет десять назад. Вот уж была битва так битва! Хочешь, расскажу?

– Да, – сказал я, – очень!

– Правда хочешь? И не просто так говоришь, чтоб удовольствие пожилому человеку доставить?

– Нет, мне действительно интересно. Может, и я что-то вспомню о том сражении, когда меня ранили.

– Неужели ты совсем ничего не помнишь? Ведь я тебе только вчера эту историю рассказывал! Нет, вижу – действительно не помнишь. Прости, я вовсе не хотел тебя обидеть. – Он смущенно покашлял. – Что ж, будь по-твоему, расскажу снова. Видишь ли, мой мальчик, на самом деле я просто богатый купец, хотя при виде моих лат вряд ли тебе это пришло бы в голову. Я кожами торгую, Гиперида все кожевенники и купцы знают! – Он помолчал, погрустнел, улыбка сползла с его лица. – Но наше Собрание поручило мне полностью оснастить целых три корабля.

– Три корабля?

– Ну да! Нужно было их построить, оснастить, нанять гребцов и воинов…

Стоит все это немало. Нет, ты просто не представляешь себе, сколько это стоит! Хочешь взглянуть на мои корабли, сынок?

– Конечно! По-моему, я когда-то прежде видел корабли, и они были просто замечательными.

– Еще бы! – откликнулся Гиперид и сказал чернокожему:

– И ты тоже можешь с нами пойти.

Я оглянулся и увидел, что мой сосед давно уже отложил свою куклу и ножик и теперь спрашивает знаками у Гиперида разрешения последовать за нами.

– Они пойдут со мной, – сказал Гиперид стражнику у входа. – А ты, пожалуй, больше здесь уже не нужен. Ступай к Ацету и спроси, чем тебе теперь заняться.

На берегу лежали три корабля; их выкрашенные красной краской борта облепили люди, которые затыкали шпаклеванные швы волосом и заливали смолой.

– У мыса Малея мы попали в бурю, – пояснил Гиперид, – и сильно повредили обшивку, так что, когда мы достигли Коринфа, воды просачивалось слишком много. Когда кожами по всей Элладе торгуешь, то и корабельному ремеслу постепенно учишься. Вот я и решил проконопатить суда здесь, а не пытаться доплыть в таком виде до дому. Там, боюсь, меня ожидает очередной приказ, так что придется снова выходить в море. Да и на пути в Афины можно наткнуться на военные корабли варваров, тогда уж точно ничего хорошего не жди.

– А что это за варвары? – спросил я.

– Как, неужели не помнишь? Разумеется, флот Великого царя, над которым мы с помощью Борея [50] одержали победу в Саламинском проливе [51]. Вот это был бой! Видел бы ты наши тараны, мой мальчик! Они пробивали даже бронзу! И – можешь мне не верить, но это чистая правда – в море вылилось столько крови, что волны плескались у бортов на целую пядь выше обычного, словно мы вошли в эстуарий и собирались подниматься вверх по течению реки.

Должен сказать, все мои люди сражались как настоящие герои! Каждое весло было подобно разящему копью. А вон тем кораблем я командовал лично. Это моя "Европа". Сто девяносто пять гребцов, дюжина воинов, не считая меня самого, и еще четыре сына Сколота [52] – отличные лучники. Воинам-то платить не нужно – они, как и я, уроженцы нашего города или из тех иноземцев, что постоянно живут вместе с нами. Но вот гребцам, мальчик мой!… Великие боги, сколько же нужно платить гребцам! Три обола в день каждому, да еще еда. И вино, которое они добавляют в воду! Каждому лучнику я плачу по драхме в день. И еще по две драхмы кибернетам! [53] Вот и получается без малого двенадцать «сов» в день только на одной «Европе»! А на всех трех судах выходит все двадцать. – Он помолчал, хмуро глядя в землю, потом поднял голову и улыбнулся. – А ты знаешь, что означает имя моего корабля, сынок? Ведь Европу похитил сам Громовержец, превратившись в быка. Так что стоит людям увидеть название «Европа», как им сразу представляется бык… Погоди, еще увидишь ее под парусом! А о чем заставляет их вспомнить бык? Как, неужели не догадался? О коже, конечно!

Потому что самая лучшая и прочная шкура – бычья. И знаешь, что я тебе скажу, сынок? После этой войны потребуется немало щитов обить кожей! Такая вот цепочка: кожа – бык, бык – Европа, "Европа" – Гиперид. Ну и, разумеется, та Европа дала название целому континенту, куда более обширному, чем страна ее брата [54] и Ливия вместе взятые. Впрочем, варвары пришли с совсем другой стороны… Можно и так: Европейский континент, Европа – Европа-женщина – судно «Европа» – Гиперид. Ну, у кого будут покупать шкуры после окончания войны?

– У тебя, конечно. – Я глаз не мог оторвать от кораблей; по-моему, не бывает более прекрасных творений рук человеческих, хотя пахли суда всего лишь смолой и лежали на берегу, точно выброшенные морем огромные бревна. – Знаешь, – сказал я Гипериду, – если та Европа была столь же стройной и прекрасной, как твои корабли, то ничего удивительного, что Громовержец ее похитил. Любому настоящему мужчине захотелось бы похитить такую! – Пусть пока не догадывается, что я совсем не помню, кто такой этот его Громовержец.

Гиперид надел свой шлем, однако забрало поднял, и оно выглядело как козырек шапки. Потом снова снял шлем и потер лысину.

– Что до меня, – сказал он, – то я всегда считал, что Европа должна быть, если можно так выразиться, женщиной в теле. По-моему, только ради такой, пухленькой и аппетитной, и стоило богу превращаться в быка. А ты как думаешь? И потом, он ведь вез ее на спине и для этого выбрал именно обличье быка, а значит, не такой уж она была легонькой, верно? – Гиперид обнял меня за плечи. – Ах, мальчик мой, многие заблуждаются, считая, что женщина, способная доставить истинное наслаждение, должна непременно быть тонкой и гибкой, как юноши из палестры [55]. Вот погоди, доберемся до дому, и я познакомлю тебя с одной гетерой по имени Каллеос – сам убедишься в моей правоте. Да и потом, девушку, у которой на костях довольно плоти, куда легче поймать; в моем возрасте начинаешь ценить подобные преимущества.