Сделка - Вулф Джоан. Страница 7

Глава 3

Когда я открыла глаза на следующее утро, снегопад продолжался. Я растопила камин и оделась, с удовольствием ощущая его приветливое тепло.

Мистер Макинтош уже растопил плиту на кухне. Я присела к дубовому столу и съела большую миску овсяной каши, прежде чем отправиться на конюшню кормить лошадей.

Небо только-только начинало светлеть, превращаясь из черного в свинцово-серое, снег валил с тем же упорством, что и вчера. Сугробы возле конюшни доходили мне чуть ли не до пояса.

«Проклятие! — ворчала я себе под нос, с большим трудом пробираясь сквозь снежные завалы. — Что делать с моим гостем? Чем занять его сиятельство в течение целого дня?..»

Пришлось разгребать снег, чтобы открыть ворота конюшни, и, когда я наконец вошла туда, лошади встретили меня дружным радостным пофыркиванием. Я зажгла фонарь, а затем несколько жаровен, наполненных древесным углем, и вскоре воздух в конюшне заметно потеплел. Взобравшись по лестнице на сеновал, я принялась сбрасывать оттуда сено прямо в стойла. Ржание больших лошадей сделалось еще громче и радостнее, и только два несчастных пони в дальнем углу конюшни жалобно похныкивали.

— Иду, иду, имейте терпение, — успокаивала я их, но они были безутешны, пока не получили своей доли душистого корма.

Мир и покой воцарились в конюшне. Единственным звуком, нарушавшим безмятежную тишину, было дружное веселое хрумканье. Его не мог заглушить однообразный вой ветра, доносившийся снаружи.

Мне было хорошо. Я улыбалась. Я любила эти утренние часы в конюшне, они приносили успокоение.

Дверь с грохотом открылась — вошел Джон Гроув.

— Господи, миссис Сандерс! — воскликнул он. — Что это вы поднялись ни свет ни заря? Я бы сам присмотрел за лошадьми.

— Я привыкла приходить к ним по утрам, Гроув, — сказала я. — И мне совсем не в тягость накормить и ваших животных.

— Спасибо вам, миссис Сандерс. — Улыбка обнажила его редкие зубы, она была совсем мальчишеской, несмотря на то что в волосах Гроува проглядывала седина. — Могу я надеяться, что у вас найдется и немножко овса для моих мальчиков?

— Конечно. Только сначала я позабочусь о том, чтобы напоить их.

— Я сделаю это сам. Небось вода замерзла в ведрах?

— Очень может быть, Гроув.

— Тогда покажите, где у вас насос. Я наполню пустые ведра.

Я с благодарностью приняла его предложение, а сама начала засыпать в кормушки зерно.

Когда ведра были наполнены, я предложила Гроуву погреть озябшие руки над жаровней, что он с удовольствием сделал.

— Карета, в которой вы приехали, принадлежит графу? — поинтересовалась я.

— Что вы, нет! — Гроув с негодованием отверг мое предположение. — Его сиятельство не стал бы держать такой старомодный экипаж.

Я пожала плечами:

— Как знать.

Впрочем, мне было известно, что в последние годы прежние громоздкие кареты стали уступать место изящным и более удобным фаэтонам с низкой подвеской и правил ими уже не кучер на козлах, а форейтор, сидящий верхом на одной из передних лошадей, запряженных цугом.

Гроув посчитал необходимым поведать мне, каким образом его хозяин дошел до такой жизни, что оказался в допотопной карете.

— Мы отправились в путь в фаэтоне его сиятельства, — рассказывал он, — но не успели отъехать двух миль от Девейн-Холла, как лопнула чека у одного колеса, а тут еще снег повалил, и его сиятельство решил не ждать, пока починят, а взять старую карету лорда Девейна.

— Значит, я не ошибусь, Гроув, если предположу, что вы вовсе не кучер графа Сэйвила?

— Вы совершенно правы, мэм, — с некоторой гордостью ответил он. — Я его конюх. Служил конюхом еще у отца его сиятельства и учил графа еще ребенком ездить на пони.

На это мне сказать было нечего. Я решила немного поговорить о погоде:

— Похоже, снег зарядил не на шутку.

— Боюсь, что так, мэм. Придется нам провести тут еще денек.

Я чуть не застонала от этих простодушных слов, но мужественно сдержалась и произнесла:

— Вообще-то у меня в конюшне работает один деревенский малый, но полагаю, сегодня он не придет, и нужно будет убираться самой. Я почищу стойла своих лошадей, а вы…

— Ни в коем случае, мэм! — воскликнул Гроув. — Я сам сделаю всю работу. А вы идите в дом и садитесь завтракать.

— Уже! — сказала я с улыбкой.

Дверь конюшни снова открылась, чтобы впустить моего сына, который весело желал нам доброго утра.

— Здравствуй, дорогой, — ответила я. — Ты хорошо спал?

Можно было и не задавать подобного вопроса: Никки всегда спал хорошо, и я не уставала обещать самой себе, что буду делать все, чтобы этот порядок никогда не нарушался.

— Наверное, Тим не пройдет к нам по такому снегу, — сказал Никки. — Я помогу тебе, мама, ладно?

— Я только что говорила то же самое мистеру Гроуву, дорогой. Приступим к делу.

Гроув протестовал, но мы его не слушали. Я решила ничем не быть обязанной графу Сэйвилу. Не только ему самому, но и его слугам.

К девяти утра все лошади были накормлены, напоены, стойла приведены в порядок, устланы свежей соломой, проход к ним чисто выметен. Мы вернулись в дом и как раз снимали в холле рабочую одежду, когда сверху спустился его сиятельство граф. На нем были умопомрачительный утренний костюм, свежая сорочка, белоснежный шейный платок. Волосы цвета темного золота были тщательно причесаны, сапоги-ботфорты начищены до блеска. Граф не без удивления воззрился на нас.

— Лошади в полном порядке, милорд, — весело доложил Гроув. — Миссис Сандерс накормила их отборным зерном.

Я стряхнула остатки соломы со своего рукава и сухо добавила:

— Если пройдете в столовую, милорд, миссис Макинтош накормит вас завтраком.

— Успели уже побывать в конюшне, миссис Сандерс? — с вежливым удивлением спросил граф.

— Да.

Мой сын ответил на вопрос гостя более пространно, с воодушевлением расписав все, что мы сделали.

— Мама говорит, что, если погода станет лучше, можно будет ненадолго вывести лошадей во двор, а то они уже застоялись… — закончил Никки свой рассказ.

Появившаяся в холле миссис Макинтош пригласила графа в столовую.