Сладкая, как мед - Вулф Джоан. Страница 9

И первым направился в столовую. Следом за ним чинно двинулись пары, ведомые графом и торговцем.

Когда герцог взглянул на темноволосую головку своей соседки за обеденным столом, с сердца у него свалился огромный камень. Ведь все могло оказаться гораздо хуже.

Глава 4

Сара делала вид, что целиком сосредоточена на том, что лежит у нее в тарелке, и старалась не выдать свою растерянность.

Дедушка должен был совершить нечто из ряда вон выходящее, чтобы леди Линфорд так улыбалась ему на протяжении целого обеда!

Нужно было быть круглой дурой, чтобы не увидеть разницы между приемом, оказанным им сегодня, и тем, как ее встретили в этом доме в первый раз. Ведь тогда ее вообще могли не заметить за общим столом. Она последняя попадала в столовую и сидела тише воды ниже травы, не рискуя лишний раз привлечь к себе внимание.

Зато нынче вечером ее проводил к столу сам герцог. Ее с почетом усадили между Чевиотом и хозяином дома, лордом Линфордом, и теперь оба джентльмена наперебой старались развлекать ее разговором. А напротив них леди Линфорд столь же любезно обхаживала ее деда.

Все это так походило на сон, что Саре хотелось ущипнуть себя за руку и проснуться.

Когда лорд Линфорд отвлекся, отвечая на какой-то вопрос Оливии, герцог вполголоса спросил:

— Вы часто бываете в театре, мисс Паттерсон?

Сара посмотрела на Энтони и невольно подумала, что его лицо наделено той совершенной красотой, что так любил ваять сам Микеланджело. Стараясь держаться как можно непринужденнее, она отвечала:

— Я очень люблю театр, ваша светлость! А особенно мне нравится то, как мистер Кин играет в пьесах Шекспира.

— Сара, помнишь, как мы с тобой ходили на «Венецианского купца»? — вмешалась в их разговор Оливия. — Я все плакала и плакала от жалости к бедному Шейлоку, а ты не пролила ни слезинки. А ведь из нас двоих у тебя всегда было более мягкое сердце!

— Насколько я помню, — с улыбкой отвечала Сара, — ты не одна обливалась тогда слезами. Мистер Кин всегда изображает Шейлока так, будто это самый настоящий трагический герой!

— Но почему же тогда вам не было его жалко, мисс Паттерсон? — искренно удивился герцог.

— Потому, что я не могу забыть тот несчастный фунт плоти, — сказала Сара. — Вы ведь тоже понимаете, что он не пожалел бы отнять его у бедного Антонио!

— Да, это так, — подтвердил герцог.

— Если бы я была еврейкой, — промолвила Сара, задумчиво любуясь игрой света в хрустальном бокале, — я была бы очень оскорблена тем, что мою нацию представляет столь жестокий персонаж!

Герцог машинально потянулся за своим бокалом. Ему подливали вина уже в третий раз, тогда как Сара едва пригубила свою порцию.

— Не следует забывать, что во времена Шекспира евреи не пользовались особенной популярностью, — небрежно заметил он.

— Они и в наше время не стали более популярны, — прогрохотал с другого конца стола мистер Паттерсон.

Сара следила за тем, как герцог сжимает в пальцах ножку своего бокала. Просто удивительно, как при взгляде на эти холеные тонкие пальцы ни у кого не возникает сомнения, что это сильная мужская рука.

— Ну, что до меня лично, то я отношусь к ним с приязнью, — безмятежно заявил Энтони. — Если бы не щедрость барона Ротшильда, мы никогда не набрали бы денег на последнюю военную кампанию.

Никогда в жизни Саре не приходилось встречать мужчину с таким тихим и в то же время уверенным голосом. Он говорил так, что трудно было ему возражать, и умудрялся делать это с исключительной любезностью, не оскорбляя собеседника.

Правда, Сара все равно ожидала, что дедушка непременно взорвется. Странно, но мистер Паттерсон промолчал. Вместо того чтобы спорить, он уставился на герцога чуть ли не с одобрением.

Леди Линфорд поспешила нарушить неловкое молчание.

— Вам, мистер Паттерсон, вряд ли может быть известно, что мой племянник сам участвовал в этой войне! — Она махнула прислуге, чтобы подавали следующее блюдо, и продолжала:

— Его даже дважды ранили: сперва под Саламанкой, а потом под Ватерлоо.

Сара покосилась на герцога и заметила, что разглагольствования тетки отнюдь не доставляют ему удовольствия. А тут еще вмешалась Оливия:

— Энтони, я что-то забыла, сколько лошадей убили под тобой при Ватерлоо? Три?.. Или четыре?

— С вашего позволения, я предпочел бы сменить тему разговора! — Выразительные губы Чевиота сурово сжались.

Сара видела, с каким напряжением он стиснул в пальцах ножку своего бокала.

Неужели ни леди Линфорд, ни Оливия не замечают, как тяжело дается герцогу этот разговор?

Она поспешила пробормотать что-то вежливое в ответ на замечание хозяйки и обратилась к Чевиоту.

— Ваша светлость, вам наверняка приходилось видеть в театре исторические пьесы Шекспира. Что вы скажете о его батальных сценах?

— Его солдаты определенно страдают излишней болтливостью, — отвечал он, заметно расслабившись. Сара рассмеялась.

— А у вас, мисс Паттерсон, есть любимая пьеса? — Чевиот охотно подхватил предложенную ею тему для застольной беседы. В ожидании ответа герцог поднес к губам свой бокал с густым бургундским вином.

— «Генрих Пятый», — тут же ответила она.

— А! — Любуясь игрой вина в бокале, он с улыбкой продекламировал:

Еще раз ринемся, друзья, в пролом Иль трупами своих всю брешь завалим!

— Да, это определенно одна из самых волнительных сцен, — согласилась Сара, — но мне больше нравится речь, которую король держал перед Азенкуром:

Сохранится память и о нас, О нас, о горсточке счастливцев, братьев.

Под взглядом его пронзительных глаз у Сары возникло необъяснимое ощущение, словно ее коснулась ласковая дружеская рука.

Наконец он промолвил:

— Мне тоже нравится эта пьеса.

Пока лакеи подавали следующее блюдо, мистер Паттерсон воспользовался паузой и заявил во всеуслышание:

— Сара получила прекрасное образование, ваша светлость! И разбирается во всяких там операх и пьесах не хуже иных прочих!

От стыда Сара не знала, куда спрятать глаза. О, если бы он помолчал!

— Ну что ж, — откликнулся герцог, — судя по всему, она не теряла времени даром в отличие от Оливии! — И он спросил у своей кузины:

— Что это ты ляпнула нынче утром? Будто Занзибар находится в Азии? — В его голосе слышался ласковый упрек.

— Фи, фи! Энтони! — Оливия возмущенно тряхнула белокурыми локонами. — Кому есть дело до этого Занзибара?

— Он находится в Африке, леди Оливия, — покровительственно сообщил мистер Паттерсон. — На восточном побережье.

Сара снова уткнулась носом в тарелку, пока Оливия пыталась шутить с ее дедом. И в эту минуту она услышала совсем рядом бархатный голос:

— А вы знали это, мисс Паттерсон?

Девушка вскинула испуганный взор. Его лицо оставалось абсолютно серьезным, но глаза смеялись.

Не в силах оставаться равнодушной, она улыбнулась в ответ и сказала:

— Да, знала — если это так важно.

После обеда леди поднялись в малую гостиную, а джентльмены задержались за столом, чтобы выпить рюмку-другую портвейна.

Едва успела закрыться дверь за дамами, как мистер Паттерсон пытливо уставился на герцога и спросил:

— Ну, что скажете, ваша светлость?

Наступила неловкая пауза. А потом герцог решительно промолвил:

— Я полагаю, что ваша внучка производит впечатление очень милой леди.

Торговец с облегчением перевел дух. С самой первой минуты, когда их познакомили в библиотеке, он боялся, что герцог опозорит его, отказавшись ухаживать за его внучкой. Ведь такому красавцу, как Чевиот, не составило бы большого труда отыскать себе более подходящую наследницу вместо невзрачной серой мышки, какой он считал свою Сару.

Теперь же он был обрадован настолько, что снизошел до благодушного признания:

— Я впервые видел Сару такой оживленной. Похоже, вы пришлись ей по вкусу!

— Надеюсь, что это так, — отвечал герцог с непроницаемым лицом. — Во всяком случае, мне она определенно понравилась.