Корпорация - Беляева Виктория. Страница 6

— Гм… Все может быть. Хотя…

— А вы в курсе, что Старцев — бывший боксер? Говорят, он даже зарабатывал когда-то на ринге…

— Чушь. Ничего он там не зарабатывал. Дрался в юности, и неплохо дрался. Даже, вроде бы, выиграл юношеский чемпионат страны в среднем весе.

— Не страны, а республики. И не в среднем, а в полусреднем.

— Что ж у него тогда нос не сломан, если он бывший боксер?

— А он сломан. Только ему пластическую операцию в Швейцарии делали.

— Не в Швейцарии, а в Германии. И не пластическую, а аппендицит вырезали.

— Аппендицит — в Германии?! С ума сойти!…

— Вот помяните мое слово. Национализируют. В первую очередь — нефтяные предприятия. Потом — оборонные заводы.

— Да с чего ж вы взяли, Давид Измайлович?

— Да с того, Семен Карлович, что ясно было указано — усилить государственный контроль над стратегическими предприятиями. Вы знаете другие способы усиления государственного контроля? Я — нет.

— Помилуйте, Давид Измайлович! Это уже невозможно. Россия за пятнадцать лет отвыкла от диктатуры, самосознание народа изменилось, нельзя ничего повернуть вспять…

— Семен Карлович, да вы как дитя, ей богу! Стыдно в нашем возрасте быть таким идеалистом…

— Малышев — просто душка. Такой милый мальчик!

— Какой он вам, господи прости, мальчик? Мужику тридцать пять, глава банка, совладелец крупнейшей корпорации…

— Да, да, конечно… И почему он никак не женится?

— Может, он — гей?

— Тьфу на вас! Гей! Бабник он несусветный, вот и все. Нагуляется — женится. А вам, Ольга Евгеньевна, что-то кругом геи мерещатся.

— А что? Сейчас такое время — куда не плюнь, попадешь в гомосексуалиста. А у меня, между прочим, две дочери растут. Этак, пока они вырастут, ни одного нормального мужика в стране не останется.

Разговоры, разговоры. Слухи, сплетни, толкования…

Олег Старцев покинул Зеркальный зал и направился в сигарную комнату. Курил он редко, пытался и вовсе бросить — однако, не вышло. В качестве компромисса перешел с дерущего горло «Кемела» на «Парламент лайт», но толку не вышло: легкие сигареты оказались слишком легкими, и теперь вместо пачки в день президент Корпорации выкуривал верных две.

В клубах густого ароматного дыма едва видны были лица курильщиков. Шел разговор о последней театральной премьере, и в разговоре можно было не участвовать — солировал седоусый кинорежиссер, соловьем разливался, и вставить словечко меж его плавно льющихся фраз все равно не представлялось возможным. Старцев прошел в дальний угол, устроился в кресле и закурил.

Ключевые люди заряжены — Железнова, Щеглов, Шевелев. Два дня в запасе — лучше, чем ничего. По крайней мере, успеем подготовить адекватную реакцию на заявление генпрокурора. Практически, в тот же день выстрелят газеты с гневными статьями: чиновничьему произволу, возвращающему страну в пропасть тоталитаризма — наше гневное нет!

Уже сейчас он успел переговорить вкратце с несколькими нужными людьми — из Госдумы, из правительства, из аппарата президента. В этих людей в свое время было вложено немало сил и средств. Финансирование предвыборных кампаний, использование его, Старцева, личных связей для продвижения по службе. Теперь он вправе рассчитывать на их поддержку.

Лоббистское ядро «Росинтера» сильно поредело после смены верховной власти. Однако, оно снова укрепляется, снова собирается воедино. Вот и будет возможность на деле проверить силу своего лобби…

Его отвлекла реплика режиссера:

— Слаженная, крепкая команда — это половина успеха. Если не две трети. Вы знаете, Олег, я смотрю на вас, на ваших партнеров — и просто преклоняюсь перед умением создать такую… э-э-э… атмосферу, что ли, такую, что ли, энергетику, в которой каждый — на своем месте, и каждый в равной степени ощущает себя ответственным за судьбу общего дела, и на каждого можно положиться…

— Спасибо, Никита Сергеевич, — Старцев потупился, изображая застенчивую благодарность, — Я должен сказать…

— И вот вы знаете, господа, — перебил, не заметив, режиссер, — Я ведь тоже не раз сталкивался с этой проблемой, с проблемой э-э-э… создания коллектива даже не столь творческого, сколь работоспособного. Вот, помню, на съемках «Занесенных снегом»…

Старцев набрал в рот дыма, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Атмосфера. Энергетика. Звучит глупо и претенциозно, а на деле — иначе, вроде бы, и не скажешь.

На тех, кто продержался с ним последние девять лет, он действительно мог положиться, как на самого себя. На Малышева. На вероотступника Денисова. На Тамару Железнову. На Щеглова, Шевелева, Березникова. На десятки других людей, с которыми он, может быть, не так тесно связан, но без труда и верности которых вряд ли «Росинтер» из фирмочки, каких были десятки, превратился бы в империю, в Корпорацию. Но в первую очередь — на Малышева, первого из партнеров и единственного равного.

Он вспомнил первый офис «Росинтера» — четыре комнатки в тесном переулке центра, головокружительный по тем временам «евроремонт» — белая рогожка на стенах, капиталистические чудеса на окнах в виде вертикальных жалюзи…

Будущая корпорация создалась неожиданно и мгновенно, как создавалось все в те годы. После института, в конце восьмидесятых, Старцев по протекции отца мирно работал в одном из отделов Комитета по военно-техническому сотрудничеству. ВТС в те времена еще шло полным ходом, контракты на поставку военной техники и вооружения в страны соцлагеря оценивались многими миллиардами долларов. Оцениваться-то оценивались, но оплачивались не всегда.

Часто оружие поставлялось как бы в долг, хотя и было понятно, что никто никогда этот долг не вернет, и сделки эти лежат в плоскости не экономики, но политики. Большой политики. Советский Союз был заинтересован в безопасности собственных границ, — а стало быть, в укреплении военной мощи сопредельных дружественных государств, — и попросту дарит им дорогостоящее вооружение. Иногда в счет оплаты контрактов страны-потребители поставляли в СССР собственную продукцию — от дефицитного шампуня до высокоточного оборудования, востребованного на предприятиях того же оборонного комплекса. Однако, были и такие контракты, которые оплачивались деньгами, и деньгами немалыми.

Производство вооружения и сложной военной техники на заказ — процесс длительный, занимающий годы. Все выплаты, причитающиеся за постройку атомного крейсера или зенитно-ракетных комплексов, проходят отдельными траншами. На очередном этапе работ очередная сумма переводится на счета некоей независимой финансовой структуры, где и остается в неприкосновенности до сдачи работ заказчику.

В начале девяностых, когда государственная машина дала ощутимый сбой, и партийно-гэбэшный контроль над товарно-финансовыми потоками ослаб, эти счета живо привлекли внимание тех, кто был осведомлен в тонкостях поставок и расчетов и чувствовал себя готовым к немедленным действиям. Тридцатичетырехлетний Олег Старцев был осведомлен и был готов.

Отцовские связи помогли ему приникнуть к той самой воронке, через которую проходили контракты ВТС. Уволившись из министерства, Старцев создал и возглавил одну из немногих фирм, допущенных к посредничеству в торговле оружием.

Сначала, осторожничая, он просто снимал пенки комиссионных с проходящих через его руки контрактов. Затем огляделся и понял, что пришло время действовать.

Лежащие без дела деньги, переводимые на счета государственных банков в счет оплаты контрактов, надо было заставить работать. Но для этого одного Олега Старцева было мало. Нужны были другие люди — столь же молодые и амбициозные, столь же решительные. Таких рядом с Олегом не было.

Приятели по институту, отпрыски элитных фамилий, выросшие в неге хороших детских, бороться за будущее не хотели и не умели. Они привыкли получать все блага жизни даром и по первому требованию. Ни воли к победе, ни огня в глазах.

Сослуживцы по комитету ВТС тоже не годились. Привыкшие не работать, но тянуть лямку, они давно потеряли вкус к жизни, отвыкли хотеть и стремиться, не ведали сладости безудержных фантазий, не видели перед собой цели.