Заговор во Флоренции - Вульф Франциска. Страница 45

– К вам гость, – доложила Матильда, бросив полный сочувствия и теплоты взгляд вслед уходящей Джованне де Пацци, потом посмотрела на Козимо, и лицо ее омрачилось. Она напряженно сдвинула брови, скривилась, будто жевала лимон. Матильда не любила Козимо. В нем она видела причину столь неожиданного визита Джованны и, разумеется, не приветствовала его появления в покоях синьорины. – Я могу…

– Можешь идти, Матильда, – сказала Анна, еще не опомнившись от разговора с Джованной. Разговор с ней не выходил из головы. – Я позову, если понадобишься.

– Как вам будет угодно, госпожа, – ответила Матильда, отвесив поклон, и, бросив на Козимо ледяной взгляд, исчезла за дверью.

Анна ждала, когда гость подойдет ближе, но тот, вопреки всякой логике, остановился посередине комнаты, затем снова метнулся к двери, сильно толкнул ее и, никого не увидев за дверью, с сияющим лицом подошел к Анне.

– Извините, синьорина Анна. Дело в том, что я слишком хорошо знаю Матильду: она долгое время служила в моем доме, и ее замашки мне хорошо известны.

– Я не заметила, что она чересчур любопытна, – ответила Анна.

– Дело не в ее любопытстве, синьорина Анна, – возразил Козимо. Этим пороком она не страдает. Но ей свойственно неистребимое желание совершать добрые дела и ограждать от меня молодых дам. – Его лицо расплылось в широкой улыбке. «Он явно гордится своими подвигами», – подумала Анна. – Я хотел засвидетельствовать вам свое почтение, синьорина Анна, и поблагодарить за то, что согласились принять меня. Кажется, я пришел в неподходящий момент?

– Неподходящий?

– Дело в том, что синьорина де Пацци почти не покидает своего дома, а я своим появлением лишил вас радости от столь редкого и важного визита.

Анна испытующе посмотрела на Козимо. В его беглой фразе скрывался какой-то неясный смысл. Но какой?

– Синьорина Пацци уже собиралась уходить, – сказала Анна. – Кроме того, ваш визит доставляет мне не меньшую радость.

Козимо радостно схватил ее руку и галантно поцеловал. У Анны по спине пробежали мурашки. Козимо Медичи был очень привлекательным мужчиной, хотя и несколько мрачноватым. От него исходила какая-то опасность. Он был из числа тех сердцеедов, которые, не прилагая никаких усилий, сводят с ума женщин, как, впрочем, и Джулиано. Но, в отличие от него, Козимо не осаждали матери девиц на выданье, не видя в нем завидного жениха для своих дочерей. Напротив, они всеми силами пытались оградить своих чад от этого монстра. Матильда тоже ненавидела Козимо. А Джованна? Возможно, она хотела предостеречь Анну от Козимо? Не он ли преследует бедняжку? Не он ли внушает ей такой страх?

Вздрогнув, Анна отдернула руку и пригласила его к накрытому столу.

– Могу я что-нибудь предложить вам? Печенье или чашку чая?

– С удовольствием.

Они сели за стол, и Анна налила чай. Козимо взял чашку в руки и с наслаждением втянул в себя аромат душистого горячего напитка.

– Черный индийский чай, – сказал он абсолютно нормальным голосом. Однако это впечатление быстро исчезло. – Насколько мне известны порядки в доме моего дражайшего кузена, – продолжал он, – у вас должны быть большие трудности со слугами? Чтобы заставить заварить чай, приходится, наверное, осыпать их бриллиантами?

– Нет, вы ошибаетесь, – возразила Анна, готовая изо всех сил защитить Джулиано от нападок кузена. – Мне всегда подают то, что я захочу, и без каких бы то ни было возражений.

Разумеется, она не собиралась признаваться Козимо, что тот сказал сущую правду. Ее действительно поражало, с какой неохотой слуги такого богатого дома приносили ей чашку чая. Каждый раз ей приходилось чуть ли не на коленях умолять кухарку пожертвовать ради нее ничтожной щепоткой чая из ее драгоценных припасов. Не сразу она осознала, что в XV веке черный чай был редкостью, не продавался на каждом шагу, как в наше время.

Его привозили в Европу, рискуя здоровьем и даже жизнью, преодолевая огромные расстояния морским или караванным путем в течение недель и месяцев. Насколько привычным и будничным напитком считался чай на ее родине, в Гамбурге – Анна литрами могла пить чай, не задумываясь о его ценности, – настолько редким и драгоценным он был в средневековой Флоренции.

Анна и гость выпили по глотку чая, после чего в воздухе повисла пауза.

Ей надо так о многом расспросить его. Что это? Любопытство? И как начать разговор? Взгляд его черных глаз будоражил ее душу.

Анна откашлялась. Что это с ней? Почему она не может решиться? В конце концов, она здесь хозяйка, а он гость. И ей придется начинать разговор.

– Должна признаться, ваше желание увидеться со мной было для меня большим сюрпризом. Не соблаговолите ли вы объяснить мне, чем я обязана столь неожиданному визиту?

Начало получилось не слишком учтивым, но после всего, что она узнала о Козимо, Анна позволила себе небольшую вольность.

У него вырвался легкий смешок, но в нем Анна не уловила насмешки: скорее всего, Козимо пытался скрыть волнение, которое явно испытывал в эту минуту.

– А вы, как говорится, берете быка за рога, прямо приступаете к делу, дражайшая синьорина, – сказал он, отставляя чашку. Послышалось легкое позвякивание тонкого дорогого фарфора. У Козимо дрожал голос и тряслись руки. Оказывается, не такой уж он самонадеянный циник! Что это с ним? Волнение, страх? Но чего или кого он боялся? Джованну или того, что она могла рассказать Анне? – Должен сознаться, мне это даже нравится. Примите мои искренние комплименты.

– Благодарю вас, я польщена. Но вы не ответили на мой вопрос. Зачем вы сюда явились, Козимо?

Чем больше он волновался, тем увереннее чувствовала себя Анна. К этому чувству примешивалось любопытство.

– Я так скажу… – Козимо откинулся на спинку стула и уставился в потолок, словно ища там подсказки. – Когда две недели назад мы встретились у Джулиано, вы показали мне письмо. В нем содержалось приглашение и некоторые указания, в каком виде вам надлежит прийти на бал. Письмо было написано моим почерком.

Анна напряженно следила за его мыслью. Она надеялась, что он все разъяснит по поводу письма.

– Да?