Мучения Минти Мэлоун - Вульф Изабель. Страница 67

– Не будь так жестока, Минти, – взмолился он. – Да, ты права, я чувствую себя униженным. Этого ты и добивалась. Но я получил по заслугам.

– Отлично, Доминик.

Принесли закуски. Он взял нож и вилку, и в глаза мне бросилось золотое кольцо с гербом на мизинце левой руки. Это кольцо он купил в ломбарде, когда ему стукнуло двадцать пять. Оно всегда казалось мне слишком огромным. На гербе была изображена лань с пронзенным стрелой горлом. То же самое он сделал со мной.

– Произошло чудовищное недоразумение, – выдал он, поливая лимонным соком копченого лосося. Недоразумение... Недоразумение? Опять это слово. – Я ошибался и готов нести ответственность за то, что случилось. И хочу заметить, Минти, что ты ни в коем случае не виновата.

– Да что ты!

– Да.

– Ну надо же, какое облегчение, – в моем тоне не было ни капли иронии. – Потому что я думала, будто в чем-то провинилась. Вообще-то, Доминик, этот вопрос мучил меня все эти месяцы.

– Нет, – повторил он. – Это целиком и полностью моя вина. Но есть некоторые смягчающие обстоятельствами я хочу, чтобы ты о них знала.

– Интересно, какие же, – мои брови удивленно изогнулись. Как вы понимаете, дорогие читатели, я торчала в ресторане по одной-единственной причине: надеялась узнать, что же все-таки произошло. – Почему ты сделал это?

– Я был в дерьме по уши. Вот почему. – Он тяжело вздохнул. – Весь мой мир мог рухнуть с минуты на минуту. – Вот это новость! Я была заинтригована. – Случилось кое-что... кошмарное, – проговорил он. – За три недели до свадьбы... это было ужасно. – При одном воспоминании ему, казалось, стало плохо, взгляд потух и помертвел.

Мне вдруг стало его жаль. Ничего не смогла с собой поделать. Я опустила нож и вилку:

– Не знаю, что там у тебя произошло, Дом, но ты же понимаешь, я могла бы тебе помочь.

Он поднял на меня глаза и слабо улыбнулся:

– Да. Понимаю. Но дело в том, что ни ты, ни кто-либо еще был не в силах помочь мне. Это оказалось... – он тихонько застонал – ...слишком ужасно, слишком серьезно. И я не хотел вмешивать тебя.

– Так, значит, ты не изменял мне с Вирджинией Парк?

– Нет, – ответил он. – Не изменял. Она вообще ничего не значит.

– Но не для меня. Прежде чем продолжить свой рассказ, может, объяснишь, зачем ты вообще с ней связался?

– Это было... недоразумение, – он раздраженно передернул плечами. – Я не мог здраво мыслить. Переживал разрыв. – Переживал разрыв? Которому сам был причиной? – Она для меня ничто, – твердил он.

– Так в чем же дело? Что такого кошмарного случилось?

– Мне угрожали...

– Угрожали? – изумилась я. О господи... Кто? Мафия? Китайские триады? Якудза? Ирландская республиканская армия?

– Мне угрожали банкротством, – тихо признался он. – Я мог потерять все, что заработал собственными руками. До последнего пенни. У меня хотели отобрать все. И я остался бы у разбитого корыта.

– Почему?

– Мне пришлось бы продать дом, машину, и все равно денег бы не хватило. Пришлось бы распроститься со вкладами в банке и трастовых фондах, продать облигации, потратить сбережения на почтовом счету – все до последнего.

– Но почему? – терялась в догадках я.

– Из-за одного недоразумения на работе.

– Ты допустил ошибку?

– Нет-нет. Все очень запуталось.

– Запуталось?

– Это связано с пенсиями, – пробормотал он.

– А что такого с пенсиями? Ты не первый день занимаешься пенсионным страхованием.

– Да, и оно приносило большую выгоду. Но потом у нас появились проблемы. Началось расследование. – Расследование? Внезапно до меня дошло, я все поняла.

– Махинации с пенсионными страховками, – произнесла я. – Ты занимался страховыми махинациями! Поэтому и попал в беду.

– Да, – со вздохом ответил он.

– Ты советовал людям не платить пенсионные отчисления в компании, где они работали, а покупать страховые полисы у тебя? Так?

– В общем и целом, да.

– Ты рекомендовал оформлять страховки, хотя знал, что это менее выгодно, чем платить пенсионные взносы.

– Грубо говоря, так оно и было.

– Им это было менее выгодно, потому что – поправь, если я ошибусь, – твои комиссионные составляли львиную долю пенсионного фонда.

– Д-да. Да, это так.

– Эта страховка не окупилась бы с годами, а может, и вообще никогда. Все равно, что бежать марафон на костылях.

– Думаю, ты права. Да, – признался он.

– А если бы они платили пенсионные взносы в своей компании – именно это ты должен был им посоветовать, – в конце концов, они бы обеспечили себе спокойную старость.

– Откуда ты так много знаешь о страховании, Минти? – насторожился он.

– Об этом писали в газетах. Один из наших корреспондентов делал репортаж для бизнес-рубрики. Он сказал, что три миллиона человек стали жертвами мошенничества.

– Я не мошенник, – возмутился Доминик.

– Ты знал, что продаешь? Знал, что оно хуже того, что у них уже есть? – Он молчал.

– Нет. Не совсем.

– Верится с трудом. Ты что, вообще не рассказывал им о комиссионных?

– Что ты, конечно, рассказывал. Я никому не пудрил мозги.

– Ага, но предупредил ли ты их, что комиссионные выплачивает не страховая компания? Что они вычитаются из взносов? Об этом ты не забыл предупредить?

– М-м-м... Я же говорю, все очень запуталось.

– По-моему, все ясно как дважды два.

– Да, но я не виноват. Вспомни, когда все началось, тори выступали в защиту частного пенсионного страхования. Мне действительно казалось, что я помогаю своим клиентам. А после дела Роберта Максвелла [76] государственные пенсионные фонды попали под удар. Люди сами хотели оформлять страховки с частными фирмами. Ситуация вышла из-под контроля, но в этом виновата индустрия, – заключил он.

– И ты попал в беду.

– Да, – промямлил он. – Это было похоже на ночной кошмар. – Его передернуло при воспоминании о случившемся. – Кошмар, – повторил он. – Все копилось в течение нескольких месяцев, – говорил он. – Люди собирались потребовать компенсацию. Страховые компании должны были отстегнуть двадцать миллиардов фунтов.

– Но это же их проблема, не твоя.

– Да. Но потом, в начале июля, прошел слух, что кое-кто из независимых финансовых консультантов тоже будет нести ответственность. И я числился в списке.

– Тебе пришлось бы платить компенсацию?

– Да. По двадцать тысяч фунтов за каждого клиента. Минти, – он наклонился вперед, – у меня около двухсот клиентов.

– Да, я в курсе. Половина из них была на нашей свадьбе.

– Значит, я попадал на четыре миллиона фунтов.

– Ага.

– Я был уверен, что потеряю все, – простонал он. – До последнего пенни. Все, что я построил такими усилиями.

– О, только без соплей, прошу тебя!

– Куда тебе понять, Минти... Твоя жизнь была не в пример легче.

– До тех пор, пока я не познакомилась с тобой.

– Ты не имеешь права судить меня. Ты росла в другой среде. Училась в частной школе. Потом в университете. Купила квартиру на бабушкино наследство. У меня ничего подобного не было. Я всего добился сам.

– Знаю. И уважала тебя за это. Вообще, это твое лучшее качество. Но мы говорим о другом.

– Как раз в этом все и дело, – возразил он. – Страх потерять все то, что я с трудом построил, грыз меня изнутри. Ты и представить не можешь, как я боялся все потерять. Меня охватила жуткая паника. Понятия не имею, как я ума не лишился.

– Лишился. Ты же бросил меня.

– Извини, – завел он прежнюю песню. – Прости, что так с тобой обошелся.

– Спасибо. Я принимаю твои извинения. Хотя ты мог бы поступить как джентльмен – если это слово вообще здесь уместно – и отменить свадьбу заранее. Как ты и сделал в случае с Вирджинией Парк.

– Но эта свадьба так... неумолимо надвигалась, – буркнул он. – Ее уже было не остановить. Каждый раз, когда мне хотелось сказать: «Извини, Минти, я не могу пройти через это», ты принималась тараторить что-то о платье или о приеме, цветах, еще бог знает о чем. Ты была так счастлива. Как я мог все отменить?