Корабли Мериора - Вурц Дженни. Страница 105

Дакар мог бы ему кое-что объяснить, однако сейчас он храпел, растянувшись возле сходней. Капитан сердито сплюнул, затем позвал матроса и велел перетащить эту пьяную тушу на берег.

— Давай волоки, — прикрикнул он на сморщившегося матроса. — Только нам еще не хватало, чтобы он кувырнулся за борт и утонул на мелководье.

Дакар так и не позволил недавним смутным видениям набрать силу и превратиться в возможное пророчество и самым упрямым образом заспал их. Заодно он обманул и тяготы похмелья, проведя это время во сне. Но все равно проснулся он с ощущением какого-то ужаса, словно те легкомысленно отвергнутые видения успели-таки впечататься ему в подсознание. В таком настроении он пребывал и сейчас, сидя в комнатке единственного в деревне постоялого двора. На шатком дощатом столике была расставлена и разложена нехитрая трапеза.

Дакар угрюмо глядел в белую фарфоровую чашку с остатками чая. Узор слипшихся чаинок не предвещал ничего хорошего, и это лишь сильнее злило Безумного Пророка. Под потолком коптила жестяная масляная лампа, окруженная плотным кольцом мотыльков. Издали они были похожи на старинный кружевной воротник. Аритон, раздобыв иголку и нитки, зашивал свою рубашку, пострадавшую в алестронском арсенале.

«Корабельщиков захотел!» Былая ярость вспыхнула вновь. Дакар опрокинул кружку, и она шумно покатилась по столу, пробивая себе путь среди ножей и ложек. Жалобно звякнула миска с медом, глухо отозвалась тарелка, полная рыбьих костей. Аритон, отбросив рубашку, в последнюю секунду перехватил кружку, не дав ей упасть со стола.

Еще больше разозлившись на Аритона за спасение кружки, Дакар заорал:

— А кто будет оплачивать твои дурацкие замыслы? Кто? Думаешь заработать своими песенками? Здесь тебе не город, и ремеслом менестреля не прокормишься.

— Тем более не стоит бить хозяйскую посуду, иначе завтра нам принесут рыбу на какой-нибудь щербатой разделочной доске.

Зеленые глаза внимательно поглядели на Дакара.

— Мне казалось, что стоимость изумрудов Ратанской короны вполне покроет все расходы, — добродушно-шутливым тоном произнес Аритон.

Безумный Пророк ожидал услышать от него что угодно, только не это.

— Твои изумруды вернулись в Альтейнскую башню! — выкрикнул он.

Будь у него сейчас в руках эта злополучная чашка, она полетела бы прямо в лицо Фалениту.

На губах Аритона блеснула язвительная улыбка.

— Жаль. Ты все еще не можешь мне простить непочтительного обхождения с наследием предков? Или к тому прегрешению добавились новые?

Схлестнуться с Фаленитом напрямую Дакару не позволяла трусость. Он предпринял обходной маневр.

— А как мы будем жить все это время? Ты же не собираешься сидеть сложа руки до самой весны?

Дакар не решился напомнить Аритону, что события в Джелоте и Алестроне не прошли бесследно. Если Лизаэр и Итарра собирают армии, чтобы истребить династию Фаленитов, следы, оставленные им в двух этих городах, только подхлестнут врагов.

Аритон молча следил за беспечными мотыльками. Огонь лампы неотвратимо тянул их к себе. Обгоревшие трупики неслышно падали вниз, а их место торопились занять новые жертвы. Сквозь полуоткрытые створки окна струился теплый вечерний ветер, пахнувший водорослями и рыбой. Влага застывала на стеклах бриллиантовыми капельками соли.

— Здесь не бывает настоящей зимы, — продолжал гнуть свое Дакар. — Можно сказать, Скимладскому полуострову повезло: ни снега, ни морозов. Зато целыми сутками идут проливные дожди. Думаю, милые детки успели тебе об этом рассказать.

— Я взял внаем старый работный двор рядом с мастерской резчиков.

Аритон пустил кружку в обратном направлении. Ловко обойдя всю посуду на столе, она угодила прямиком в локоть Дакара, больно ударив по кости.

— Правда, тамошние строения совсем развалились. Но если хочешь поупражняться в плотницком ремесле, досок на починку у нас хватит.

— Ты что, издеваешься? Я и в трезвом-то состоянии не могу гвоздя забить.

Безумный Пророк обиженно замолчал.

Наутро его было не добудиться. Аритону пришлось раздобыть тележку и на ней отвезти Дакара туда, где сгрузили лес. Спящий так и не проснулся; руки и ноги болтались на весу, а спутанная борода топорщилась в лучах утреннего солнца. Аритон отвез его в тень и оставил досыпать, после чего стал разглядывать бревна и доски, представляя себе будущий корабль. Опрятно сложенные штабели, казалось, не могли дождаться, когда к ним прикоснутся пила и рубанок.

Впрочем, тишина была недолгой. Не прошло и часа, как Фелинда и Фиарк разыскали Аритона и приклеились к нему, как ракушки к днищу корабля. Он был вынужден таскать детей на себе. Дакар до сих пор не научился различать, где брат, а где сестра. Назвав Фелинду Фиарком, он услышал такие недовольные крики, что у него зазвенело в ушах. Мальчишка предпочитал крику действия: он кидался в Дакара камешками. Аритону же их возня ничуть не докучала. Он ловко уворачивался от любых их расспросов о будущем, зато играл и дурачился наравне с детьми. Видя, что затевается очередная перепалка, Аритон вручил Фиарку концы натертых мелом веревок и велел держать крепко.

По прошествии нескольких дней, проснувшись как-то утром, Дакар решил, что его опять навестили ийяты: на шнурках башмаков красовались замысловатые узлы. Потом он догадался, чьих это рук дело.

— Не сердись на этих сорванцов. У них недавно погиб отец, — сказал Аритон.

— По-твоему, это дает им право издеваться над чужими шнурками? — не выдержал Дакар.

Он произнес громкую назидательную тираду о том, что мать должна следить за своими детьми и не позволять им бегать где попало.

— А что еще им остается делать? — попытался успокоить его Аритон. — После гибели отца мать строго-настрого запретила им приближаться к лодкам. И это в Мериоре, где на берегу сидят лишь младенцы, больные да дряхлые старики!

Дакар наполовину справился с одним шнурком и даже не знал, как подступиться ко второму. В мягком тоне Фаленита и участливом взгляде зеленых глаз он почуял подвох.

— Тогда почему ты сам сидишь на берегу?

— Ради собственного удовольствия, — отрезал Повелитель Теней.

Внутри Дакара что-то раздражающе засвербело. Неужели опять пророчество, связанное с Аритоном? Он закусил губу. Солоноватый привкус крови быстро погасил видения, не дав им развернуться. Но спокойнее от этого не стало.

Безумный Пророк не знал, куда себя деть. Его будоражили дурные предчувствия, а обходительность и учтивость Аритона их только усиливали. В городе Дакар прибегнул бы к испытанному способу забыться, однако в Мериоре все обстояло совсем не так. Приглянувшиеся женщины непременно оказывались чьими-то женами. Пару раз Безумному Пророку уже досталось от ревнивых мужей и рассерженных братьев. Местные жители отличались скрытностью и молчаливостью. По сравнению с этой убогой деревушкой Джелот представлялся Дакару потерянным раем.

Дни становились все короче, а ветры крепчали. Рыбачьи парусники теперь выходили в море с опущенными стеньгами. Скимладская коса погружалась в свое обычное осеннее запустение. Дакар внимательно следил за Аритоном, но тот не делал ни явных, ни тайных приготовлений к неминуемому сражению. Он беззаботно шутил, сшивая куски парусины, однако все это было лишь еще одной уловкой, помогавшей ему скрывать истинные замыслы и намерения. Дакар в этом не сомневался. Глядя со стороны, можно было подумать, что Аритон не торопится. Он с нарочитой неспешностью отмерял куски дерева и столь же медленно их обрабатывал, будто впереди у него была целая вечность. Однако шлюп незаметно обрел киль, затем мачту. Над мачтой Аритон трудился, как над ювелирным украшением, не допуская малейших недоделок.

Дакар чувствовал себя живой приманкой для ловли крупной рыбы. Он был вынужден торчать в Мериоре, не находя ни развлечений, ни отвлечений. В результате пророк постоянно затевал споры с Аритоном. Затравкой служили его всегдашние сетования.

— Нельзя без конца есть соленую рыбу, — заявил он после долгого и мучительного пребывания в отхожем месте. — И потом, мне надоело укрываться парусиной. У меня от нее волдыри по всему телу, как от оспы.