Корабли Мериора - Вурц Дженни. Страница 111

— То, чего я хочу, не заслуживает особого внимания, — вдруг ответил Аритон, вскакивая на ноги.

Хижина затряслась от налетевшего ветра. Когда в миски и котелки упали первые крупные капли, Элайра поняла, зачем они столь странным образом расставлены по полу. Двойняшки, бросив работу, помчались домой, стремясь опередить надвигавшийся ливень.

— Сама понимаешь, я не могу тебе приказывать, — продолжал Аритон. — Если тебе так нужно, оставайся. Я найду другой выход. Как только корабль будет готов, я отсюда уплыву.

Аритон заходил кругами по тесной хижине. Мысленно он бросал Элайре вызов: если она, повинуясь воле своих кориатанских наставниц, попытается заглянуть в суть перемен, произошедших с ним за эти годы, пусть не ждет легких разгадок.

Элайра тоже встала.

— Из Мериора я не уеду, — сказала она. — Помимо воли ордена, меня здесь удерживают еще две причины. В деревне нет своего лекаря. И потом… тебе может понадобиться моя помощь. Дакар не оставляет намерений тебя погубить. При первом удобном случае он не раздумывая всадит тебе нож под ребра.

Вечером, повинуясь несгибаемой воле Морриэль, Элайра распаковала привезенные склянки и мешки со снадобьями. Хозяину нанятой хижины она сказала, что останется здесь надолго, и заплатила вперед.

Дакар, весь день утешавший себя, свалился и захрапел прямо на крыльце таверны. Рыбаки, шедшие мимо работного двора, были удивлены звуками лиранты, которые доносились из хижины чужаков. Музыка то будоражила и веселила, то наполняла душу странной печалью, как будто Аритон играл на струнах не лиранты, а своего сердца. Позабыв, что их ждут дома, рыбаки молча слушали, и вечерние звезды, блестевшие среди облаков, казались им застывшими слезинками.

Высокую траву припорошил иней. Пескиль, командир Северной Лиги наемников, разогнулся и встал. Даже сейчас, когда он осмотрел место злодейского убийства, его лицо оставалось непроницаемым. Холод уберегал ноздри от трупного запаха, иначе бы здесь стояло жуткое зловоние. Как ни странно, хищные звери не тронули убитых, ни одно тело не было обезображено.

Картина ужасала и вызывала негодование, однако Пескиль воздержался от запоздалых и бесполезных проклятий.

— Варвары. Это их рук дело, — только и сказал он, сосредоточенно разглядывая свои руки, запачканные от соприкосновения с разложившейся мертвой плотью.

Молодой офицер, стоявший рядом с Пескилем, был бледен и шумно дышал.

— Но тогда почему они не взяли добычу? Товары в повозках целы. Обратите внимание: у всех жертв связаны руки. Неужели варварам было важнее убить этих несчастных, чем завладеть товарами? Как они могли бросить дорогие южные шелка?

Пескиль поджал губы, отчего на щеках проступили давнишние следы оспы, которой он переболел в детстве.

— Я даже знаю, как их убили. Ударом ножа. Будь ты постарше, ты бы не удивлялся. А мы помним, как варварская мелюзга по указке Аритона добивала наших раненых. Насмотрелись в Страккском лесу.

Гарнизонный офицер скрючился над кучкой мерзлых листьев. Пескиль недовольно поморщился.

— Давай-ка побыстрее. Отправишься в Итарру.

Костлявая фигура Пескиля будто срослась с его запыленным мундиром. Многолетняя война с варварскими кланами научила его принимать быстрые решения и не тратить лишних слов. Поэтому приказы, которые намеревался отдать командир, также были краткими. Он решил, что его отряд останется здесь и поведет неусыпное наблюдение за дорогой. Отряд итарранского гарнизона немедленно вернется в город, чтобы весть о случившемся как можно быстрее достигла ушей правителя северных провинций Морфета.

Гарнизонный офицер вытирал трясущимися руками подбородок.

— Ты готов? — спросил его Пескиль.

Вместо ответа тот указал на трупы убитых, валявшиеся вперемежку с полусгнившими тушами волов, чьи мертвые шеи так и не освободились от истлевшей упряжи.

— Господин Пескиль, позвольте нам немного задержаться. Мы поможем вам устроить погребальный костер и предать тела убитых огню.

Подойдя к своему коренастому мерину, бока которого были исцарапаны колючим кустарником, Пескиль протянул руку и достал из седельной сумки кожаную флягу. Пробку он вытаскивал зубами. Гарнизонный офицер стоял, терпеливо ожидая ответа. Остатками крепкой настойки Пескиль вымыл пальцы, потом, не вынимая пробки изо рта, обернулся к офицеру.

— Трупы останутся там, где лежат.

— Но… — только и произнес молодой офицер, не осмеливаясь показывать свое недовольство.

Пескиль выразительно поглядел на него, пресекая любые дальнейшие возражения. Потом вытолкнул пробку на мозолистую ладонь.

— Я сказал: трупы останутся там, где лежат.

Он без суеты заткнул фляжку, сковырнул с ногтя большого пальца приставший кусочек хряща, после чего расстегнул кольчугу и вытер влажные пальцы о поверхность кожаной куртки.

— Запомни: тактика всегда должна стоять на первом месте. Спутники Рыжебородого могут заметить дым, и это их спугнет. Пусть до поры до времени варвары чувствуют себя вольготно. Мы подождем. Наверняка они уже замышляют новый налет. Вот тогда мы их и встретим. Мои ребята получат заслуженные награды. Костям мертвецов не нужны последние почести. А вот живым справедливая месть всегда нужна.

Прищурившись, Пескиль проводил глазами потрясенного гарнизонного офицера. Чувствовалось, он торопился как можно скорее покинуть это жуткое место. Затем главный итарранский головорез вдел ногу в стремя, сел на коня и тронул поводья. Наступило время действовать. Эти кровавые налеты совершались, конечно же, не ради грабежа или сведения счетов. Охотничье чутье, которое никогда не подводило Пескиля, подсказывало ему: нападение на караван имело прямое отношение к Повелителю Теней.

Через пару недель погубленный караван занял свое место в длинной цепи боевых воспоминаний Пескиля. Сейчас командир брезгливо морщился, разглядывая тяжелые портьеры с золотистой каймой, вычурные скамеечки для ног, инкрустированные черным деревом и слоновой костью, и внушительных размеров ковер с обилием бахромы. Ковер не только гасил звук шагов, но и скрывал зеленые и пурпурные глазурованные плитки, которыми был выложен пол. Вкусы главы итарранского городского совета ничем не отличались от вкусов большинства его богатых сограждан. Отличие составляло его пристрастие к избыточному теплу. В помещении стояла такая духота, что ее, пожалуй, не выдержали бы даже капризные оранжерейные цветы.

Пескиль, облаченный в свой обычный черно-белый мундир, стоял возле громоздкого резного письменного стола, раздраженно кусая губы и дожидаясь, пока раболепствующий секретарь разбудит своего господина. Сановник имел обыкновение спать после обеда.

Наконец председатель совета изволил появиться. Он лениво двигался, потягиваясь и позевывая. Этикет требовал, чтобы Пескиль поклонился или хотя бы почтительно склонил голову. Но подобные правила были писаны не для главаря наемников. Он не собирался ни кланяться, ни тратить время на цветистые фразы. Если варваров Пескиль ненавидел, родовитую итарранскую знать он откровенно презирал.

Командир сразу же, по-военному, перешел к сути своего визита, полагая, что сановник хорошо осведомлен обо всех событиях минувших месяцев.

— Когда в Итарре в последний раз видели гонцов с юга или получали официальные послания из тех краев?

Круглолицый вельможа, грузный человек с водянистыми глазами, плюхнулся в свое мягкое кресло. Больше всего этот сановник ненавидел спешку. Он поправил перья на шляпе, полюбовался блеском перстней, затем недоуменно вскинул подведенные брови. Председатель совета намеренно тянул время. Ему претили невоспитанные люди, являвшиеся не по вызову да еще имеющие наглость задавать вопросы. Выждав столько, сколько счел нужным, он удостоил Пески ля расплывчатым ответом:

— Полагаю, что летом. Так ли уж это важно? Пескиль стиснул кулаки, чтобы не наговорить дерзостей этому напыщенному болвану.