Дирдиры. Страница 15

Игра закончилась. Ни одна фигура не стояла больше на поле Карабаса.

Ни один дирдир не продолжал охоту в опустевшей Зоне. Игроки на негнущихся ногах поднимались со своих мест. Те, кто вовремя покинул Зону, получали свой выигрыш. Дирдиры возвращались в Хусз позади южного сектора. Новые игроки расставляли фигуры; они занимали места, и игра начиналась снова.

Рейт, Трез и Анахо пошли дальше. Рейт остановился у стенда и рассматривал стопку сложенных на нем бумаг. Плакат, укрепленный тут же, расхваливал:

Педантично записывалось в течение семнадцати лет:

«Карта Санбура Яна. Только тысяча секвинов — гарантированно неисследованно

и карта Горагонзо Таинственного, прожившего в Зоне, словно тень,

и оберегавшего, будто детей, свои тайные жилы.

Только две тысячи пятьсот секвинов.

Еще никем не найденные!»

Рейт глазами показал Анахо на это объявление.

— Это очень просто. Такие люди, как Санбур Ян и Горагонзо Таинственный годами исследовали некоторые области Карабаса и искали жилы невысокого качества: водянистые и молочно-белые; бледно-голубые, называемые сардонами; светло-зеленые. Если они находили такие жилы, то тщательно наносили их положение и как можно надежнее прятали их под камнями или плитами шифера, так как собирались вернуться, когда жила созреет. Если же им попадались пурпурные жилы, тем лучше. Но на близлежащих территориях, которые они обследовали из соображений безопасности, пурпурные жилы попадаются весьма редко. В основном это водянистые, молочно-белые или сардоны, найденные и спрятанные раньше искателями секвинов. Если эти люди погибают, их карты становятся ценными документами. К сожалению, покупать такую карту очень рискованно. Первый, кому такая карта попадает в руки, может раскопать богатейшие из жил, после чего выставить эту карту на продажу, как «никем не изведанное». А кто же может утверждать обратное?

Они вернулись обратно в «Алаван». Холл освещала одна единственная люстра из мутных драгоценных камней, распространяя приглушенный свет, терявшийся в тенях и падавший на темное дерево лишь цветными пятнами. Ресторан был так же плохо освещен; там сидело несколько групп людей, тихо разговаривающих между собой. Рейт и его спутники налили себе из стоявшего посередине самовара перечного чая и уселись в нише.

Трез сердито сказал:

— Это место нездоровое — Мауст и Карабас. Нам нужно отсюда уехать и попробовать разбогатеть нормальным способом.

Анахо небрежно потряс своими белыми пальцами и обычным поучающим тоном своего нежного голоса сказал:

— Мауст — это всего лишь следствие переменчивой игры человека с деньгами, и его нужно рассматривать именно с этой позиции.

— Почему ты всегда говоришь глупости? — спросил Трез. — Достать секвины в Маусте или в Зоне — это игра с минимальными шансами. А я по натуре не игрок.

— Что касается меня, — включился Рейт, — то я имею намерение получить секвины, но не имею в виду игру.

— Невозможно! — заявил Анахо. — В Маусте игра идет на секвины, а в Зоне — на жизнь. Как ты не можешь этого понять?

— Я могу постараться поднять шанс выигрыша выше.

— На это надеется каждый. Но огни дирдиров горят в Карабасе всю ночь, а в Маусте торговцы зарабатывают больше, чем большинство охотников за секвинами.

— Поиск секвинов ненадежен и скучен, — вдруг заявил Рейт. — Я предпочитаю те секвины, которые уже собраны.

Анахо ехидно поджал губы:

— Ты собираешься ограбить искателей секвинов? Это очень рискованно.

Рейт взглянул на потолок. Как Анахо до сих пор мог его так недооценивать?

— Я не собираюсь грабить искателей секвинов.

— Тогда моя догадливость себя исчерпала, — произнес Анахо. — Кого же ты собираешься ограбить?

Рейт осторожно сказал:

— Пока я наблюдал за игрой в охотников, я задал себе вопрос: что происходит с секвинами, когда дирдиры убивают искателя?

Анахо широко взмахнул рукой.

— Секвины становятся такой же добычей! Что же еще?

— Представь себе обычную группу дирдиров-охотников. Как долго они остаются в Зоне?

— От трех до шести дней. Большие охоты в Праздники Памяти длятся дольше. Спортивная охота — немного короче.

— А сколько жертв они убивают в день?

Анахо вслух размышлял:

— Естественно, все охотники каждый день кого-то убивают. Как правило, опытная группа убивает в день два или три раза, иногда и больше. При возможности они съедают очень много мяса.

— Это значит, что обычная группа охотников возвращается с секвинами, отнятыми примерно у двадцати человек?

— Возможно, — резко ответил Анахо.

— Средний искатель имеет с собой, скажем, сумму около пятисот секвинов. Следовательно, каждая группа возвращается домой примерно с десятью тысячами секвинов.

— Перестань забивать себе голову этими подсчетами, — сухо предостерег Анахо. — Дирдиры — это тебе не люди, сдающиеся без сопротивления.

— Если я правильно понял, игральная доска — это точное изображение Зоны?

Анахо недовольно кивнул:

— Приблизительно. Но почему ты об этом спрашиваешь?

— Завтра я хочу проследить маршруты охотников от Хусза и обратно. Раз дирдиры идут в Карабас, чтобы поохотиться на людей, то вряд ли они смогут возразить, если люди поохотятся на дирдиров.

— Кто сможет себе представить, что люди охотятся за Лученосными? — прохрипел Анахо.

— И никто раньше этого не пробовал?

— Никогда! Охотиться на дирдиров?!

— В таком случае, на нашей стороне будет эффект неожиданности.

— Несомненно, — согласился с ним Анахо — Но только без меня. Я не хочу иметь с этой затеей ничего общего.

Трез стал давиться от смеха. Анахо повернулся к нему.

— Что тебя так рассмешило?

— Твой страх.

Анахо откинулся назад.

— Когда ты узнаешь дирдиров, как их знаю я, то и у тебя появится страх.

— Они живут. Значит, их можно и убить.

— Их убить очень трудно. Когда они охотятся, они общаются друг с другом на специальном языке и впадают в специфическое состояние, что в комплексе называется «Старый Статус». Ни один человек не может им противостоять. План Рейта граничит с безумием.