Летучий корабль - Белянин Андрей Олегович. Страница 33
Когда я сел за стол в родном отделении, уже опустилась ночь. Из наших серьезно не пострадал никто, все участники сражения у поруба отделались синяками и ссадинами разных степеней тяжести. Бабка переквалифицировалась в целительницу, успешно снабжая всех мазями, примочками и повязками. Митька пострадал больше всех, но тем не менее расхаживал по двору гоголем, демонстрируя заплывший глаз и качающийся зуб. Еремеев, о-о-очень медленно двигая ногами, обошел все посты, проверил боеготовность, лишний раз предупредив о том, что ничего еще не кончилось и вполне можно ждать повторной атаки. Дьяк, судя по всему, был в полном порядке, когда меняли стражу у поруба, из-за дверей доносились приглушенные песнопения, обильно пересыпанные сквернословием. Труп Настасьи был завернут в мешковину и оставлен в сарае. Я лично осмотрел тело, проверил одежду и вытащил роковой кинжал. Скорее, он напоминал кованый трехгранный штырь. Идеально подходит для метания, пытки, а при наличии силы и сноровки способен пробить даже пластинчатые доспехи. Когда Яга освободилась от дел и присела рядом, я как раз вертел в руках этот образчик злого кузнецкого мастерства.
– Что скажете, бабуля?
– Ох и не знаю, голубь… Вот самовар дойдет, так я тебя чайком с настойкою валериановой угощу. Окромя этого, нам небось до полуночи делать нечего…
– А полночью что?
– А полночью оденусь я, старая, в платье чистое, возьму в руки клюку испытанную да и пойду за ворота свою судьбу встречать. От нее – хоть кланяйся, хоть молись, хоть прячься, хоть беги, – а никуда не денешься…
– Что-то не нравится мне ваш пораженческий настрой… – Я придвинулся поближе и обнял бабку за плечи. – Наверное, вы просто устали сегодня. Господи, да мы втроем и не такие дела проворачивали! Сражение за поруб выиграно, преступница мертва, ее наниматель вынужден скрываться…
– Не скажи, батюшка… – остановила меня Яга. – Вспомни-ка лучше, когда Настасью брали, не было ли при ней колпака али шапчонки какой?
– Не-ет… Вы намекаете на шапку-невидимку? Я тоже подумывал об этом, но ничего подобного обнаружено не было.
– И колец не было?
– Кольцо тоже может делать человека невидимым? Вообще-то на предмет кольца я осматривал тело особенно тщательно, искал украденное у Олёны. Увы, ничего не оказалось. Хоть в принципе она могла потерять кольцо или шапку во время драки на дворе кожевенной лавки. Ведь когда мы ворвались, то видели обеих девушек совершенно отчетливо. А раз преступница была зрима, то…
– Плохо, Никитушка, – вздохнула Яга, суетливо разбирая вязание, – шапка-невидимка али кольцо чародейное – улика серьезная, не след нам такие вещи терять.
– Завтра с утра отправлю стрельцов на поиски, только и всего!
– Да будет ли для нас завтра?
– Бабуля, что случилось?! – не на шутку встревожился я. Сколько было опасных, казалось бы, безвыходных ситуаций, но такой печальной мне не доводилось ее видеть никогда.
– Вон вода заговоренная в рюмочке дрожмя дрожит. Все веточки мы обрубили, но корень злодейский целехонек остался. Чую, идет на нас беда пострашней той, что ждали… Кабы этой ноченькой не сам Кощей в отделение заявился!
Я не изображал самоуверенный хохот. Не собирался ставить под ружье всю еремеевскую сотню и слать к царю за помощью. Не стал биться лбом об пол, умоляя Всевышнего сию же минуту доставить на территорию отделения вояжирующего отца Кондрата. Я слишком хорошо представлял себе всю опасность возможного визита Кощея Бессмертного. Кощей был признанным злодеем с мировым именем. Эдаким главой преступного чародейского синдиката, многие годы пытающегося распространить свое влияние на всю крещеную Русь. Должен признать, многое ему удавалось… Почти ежегодные набеги шамаханских племен (через Кощея они получали наркотики, деньги, магическую силу); планирование, а зачастую и личное участие в самых крупных преступлениях века (похищение благородных девиц, отравление рек, налаживание постоянного сбыта золота за рубеж); собственноручное исполнение нескольких грязных убийств, как правило, совершаемых с изощренной жестокостью (обычно жертвами оказывались молодые наследники трона, видные бизнесмены и политики, что вызывало чрезвычайные смуты в государстве). Сюда можно было бы добавить активизирующееся с каждым годом многоженство, едва ли не африканский каннибализм и все большую изобретательность в придумывании новых злодейств. Кощей – это большой гений преступного мира! Если мне когда-нибудь удастся его посадить, я безропотно сдам дела и выйду на пенсию. Почему посадить? Согласен, это слишком мягкий приговор, но, с другой стороны, его столько раз приговаривали к смертной казни… Абсолютно бесполезное занятие. Недаром у него преступная кличка – Бессмертный… Физически нам его не остановить, он в одиночку вырезал целые армии. Пристыдить морально… это если кому перед смертью делать нечего. По идее, отделение можно закрывать…
Ожидание хуже всего. Я поднялся наверх, снял с ковра царскую саблю, попробовал помахать. В принципе получается, конечно… Опыта нет, не позаботился научиться, хотя свободное время иногда все-таки было. Ладно, возьму – Гороху будет приятно, что я геройски погиб с его подарком в руках. Когда спустился вниз, Баба Яга, вся нарядная, как на картинке, молча сидела на лавочке. Лицо у нее было тихое, благообразное, озаренное каким-то неземным светом.
– Как вы?
– Скоро уже… водица в рюмочке плещется, а как винтом кверху взовьется, так Кощей и у ворот станет.
– Я с вами пойду.
– Нет… – печально покачала головой бабка, ее крючковатый нос предательски покраснел, а в глазах блеснула влага, – не ходи, добром прошу. Ты молод еще, что толку, если вдвоем сгинем… Тебе дело царское до конца доводить надо, милицию на ноги ставить, порядок в Лукошкине наводить. Чтоб не было такого больше никогда… чтоб уголовники всякие сюда запросто шастать не смели, чтоб люди вольно дышать могли!
– Я с вами.
– Никитушка, послушай меня, я ить плохого не посоветую…
– Всё. Разговоры на эту тему приказываю прекратить. Как начальник лукошкинского отделения милиции, я обязан первым встречать любую опасность, грозящую нашему городу. Будете спорить – пойду один, а вас здесь оставлю!
– Да ты в уме ли, участковый?! – мгновенно вскинулась Яга, печаль исчезла неизвестно куда, брови сурово сдвинулись, и под ними заметались молнии. – Это кого же ты оставлять вздумал? Да ты без меня супротив Кощея Бессмертного и единой минуточки не продержишься!
– Правильно, – подковырнул я, – а вдвоем мы сила, верно?
– Ох и хитер ты, батюшка, – улыбнулась бабка, – и за что я тебя такого люблю?
Вода в зеленой рюмке ровненько поплескивала от края к краю, часы с кукушкой отсчитали двенадцать ночи. Откуда ни возьмись раздался истерический петушиный крик, прославляющий новое утро. Я удивленно глянул на Ягу:
– Что это?
– Петух…
– Я слышу, что петух… Но разве петухи обычно орут в двенадцать ночи?
– Обычные не орут, – согласилась она, – а наш орет в любое время. Ходит, как по башке пришибленный. И так мозги куриные, а теперь ночь и день путать стал. Только в суп и дорога…
– Вот здорово! – обрадовался было я и приуныл – нет ни малейшей гарантии, что Яге этот суп придется сварить, а мне удастся отведать. Тем паче припомнив, кто, собственно, виноват в безумии петуха…
– Никита Иванович, – из сеней в горницу шагнул заботливый Митька, – вы бы окошечко прикрыли, погода портится, аж жуть… Сам видал, как вот такенная туча страшная полнеба закрыла! Все звездочки погасли, тока луна кое-как поблескивает. И вете-е-ер!
– Пора? – Я вопросительно глянул на Ягу, она на рюмку – вода начинала крутиться, словно кто-то невидимый размешивал ложкой чай.
– Пора. Митенька, нам с участковым по делу важному, неотложному выйти надо. Ты уж, соколик, спать не ложись, присмотри за отделением. Случись, поутру не вернемся, к царю иди, он тебя сиротою не оставит.
– Никита Иванович? Бабуля? Чегой-то вы странные какие речи при мне заводите… Ровно прощаться вздумали?!