В интересах следствия - Высоцкий Сергей Александрович. Страница 14

Никто, ни бывшие, ни ныне действующие высокие чиновники, проживающие по соседству от Цветухина, изобразительным искусством не интересовались.

— По-моему, они не понимают в нем ни бельмеса. — Игорь Борисович выразился о соседях грубовато, но, наверное, близко к истине. — Вот только Ирочка Карташева да ее милейший супруг просто млеют, когда любуются моими жемчужинами. — Он насупился и добавил: — Млели. Когда любовались.

— А Вячеслав Николаевич?

— Что еще за Вячеслав Николаевич? — сердито спросил коллекционер, с трудом переходя от воспоминаний о своих «жемчужинах» к действительности. — Славик, что ли?

— Славик.

— Вы и о нем знаете?

— Конечно, знаю. В то утро его схватили у подъезда, Славик заявил, что идет из 27-й квартиры. Из вашей.

Несколько секунд Цветухин осмысливал услышанное. Потом покачал головой:

— Чудак. Все в доме знают, что он Ирочкин любовник. — Игорь Борисович расплылся в хитрой улыбке. — Решил сыграть в доблестного рыцаря? И попал впросак! — Он не мог удержаться и расхохотался. — Представляю себе картину — выходит юноша из подъезда. «Молодой человек, — окликают его стражи порядка, — вы из какой квартиры?» — «Из 27-й». — «Какая удача! Вы-то нам и нужны!» Ай да умник! — Цветухин резко оборвал смех. — Странно, что следователь мне об этом ничего не сказал. Ничего о Славике не спросил. Почему?

— В интересах следствия, может быть? — сыронизировал Фризе.

— В интересах господина Карташева! У жены такого крупного чиновника — молодой любовник! Ах чудаки! Знаете, Владимир Петрович, по-моему, этот треугольник… — Коллекционер опять хитро улыбнулся. — Как любят нынче говорить, вполне легитимный. Ну, Ирочка! Такая женщина! Кстати, у меня иногда появляются озорные мысли — хорошо бы присоединиться к этому треугольнику дополнительной стороной. Составить, так сказать, четырехугольник. Шучу, конечно. А то еще подумаете — размечтался, старый сатир. Потерял все свои сокровища, а думает об адюльтере.

— Игорь Борисович! Да ведь это помогает оставаться оптимистом.

Цветухин встал, молча прошелся по комнате. Постоял перед окном.

Завершив путешествие, коллекционер вернулся к своему креслу. Перед тем как сесть, расправил плечи, сладко потянулся. Фризе отметил, что не ошибся в своем первом впечатлении, — собиратель «малых голландцев» был мужчина крепкий, с мощными бицепсами. Когда он удобно устроился в кресле, сыщик спросил:

— Ну и как же со Славиком?

— А что с ним?

— Он живописью не интересуется? Видел ваши сокровища?

— Видел. Представьте, однажды они пришли втроем. Треугольник в полном составе. Но Вячеслав Николаевич все внимание уделял Ирочке. О картинах выдал только пару банальных похвал. Даже обидно.

— Вы его не подозреваете?

— Славик мужчина богатый. Но заказать мою коллекцию в России вряд ли у кого хватило пороху. Деньжат. — Он подумал, подвигал полными губами: — Ну… скажем, БАБ, потом этот, как его? Сибирский нефтяной король. Вы о нем слышали?

— Абрамович? О нем все слышали.

— Вот-вот. Этот прохвост Виноградов из Инкомбанка собирал живопись. Дособирался.

— А другие наши олигархи?

— Владимир Петрович, где они нынче, олигархи? Нет, я неправильно выразился. Где они — известно. А где их денежки?

— Это тоже известно. На секретных счетах.

— Вот именно. И вести сейчас по этим счетам операции — самоубийство. Да знаю я их всех! По сути — мелкая шпана. Да-с! Как говорили в старину — моветон. — Подумав, он добавил: — А главное, вы правильно отметили: никто не рискнет держать мою коллекцию в России. — Игорь Борисович взял со стола бокал с недопитым коньяком. Поднял. — За ваши успехи, Владимир Петрович.

Выпив коньяк, Цветухин достал из внутреннего кармана легкого шелкового пиджака длинный конверт. Положил перед сыщиком:

— Деньги на расходы. Вы предупреждали, что придется подписать соглашение?

— Да.

Фризе не спешил выполнить формальности. Внутренним взором он просматривал пункт за пунктом перечень вопросов, которые собирался задать своему клиенту. Листок с этими записями, отправляясь на встречу, Владимир сжег. Зрительная память его никогда не подводила. Листок с десятком пунктов словно воочию стоял перед глазами. Нет, он ничего не забыл. Но чувство незавершенности разговора не исчезало.

— Текст соглашения с вами? — спросил Игорь Борисович, для которого даже секундная задумчивость сыщика не прошла незамеченной. — Или у вас есть еще вопросы?

Фризе заметил, с каким удовлетворением и гордостью клиент посмотрел на шикарный букет роз, и подумал без всякой внутренней связи: «Странно. Почему клиент даже не поинтересовался дальнейшей судьбой Славика? Я же не сообщил ему, что Горобца отпустили на все четыре стороны. Знает об этом от Ирочки? Уверен, что ее любовник не может быть замешан в краже? Или ему сейчас не до сантиментов?»

Обо всем этом Фризе пока предпочитал молчать. Достал из кейса экземпляры соглашения, отдал Игорю Борисовичу.

Тот углубился в чтение.

Владимир еще раз оглядел комнату. Она ему нравилась все больше и больше. Женщина, которая занималась устройством своего жилища — временного или постоянного, это не имело значения, — обладала прекрасным вкусом. Фризе даже не осудил ее за то, что на стенах не было ни одной картины, ни одной гравюры. Лишь две прекрасно оформленные коробки с коллекцией ярких тропических бабочек.

Такие коробки — Фризе никак не мог вспомнить, как они называются, — он видел в детстве в квартире одного из папиных знакомых, известного путешественника. Звали обладателя уникальной коллекции Никифор Петрович, дядя Ник. Он рассказал Володе, что в древние времена бабочки были символом бессмертия души. Высвобождение бабочки из куколки означало освобождение души от тела в момент смерти. Олицетворявшая душу Психея и бог сна Гипнос изображались древними художниками с крыльями бабочек.

«Интересно бы взглянуть на местную Психею, — подумал Фризе. — Такие ли яркие у нее крылышки, как у этих тропических красавиц?»

Он оторвал взгляд от бабочек и посмотрел на раскрытый бар.

Подбор напитков здесь заслуживал всяческого одобрения. Кроме уже продегустированного «Хеннесси», там стоял «Камю», пузатая бутылка дорогого виски «Канадиен бленд», несколько бутылок красного французского вина.

А еще сыщик обратил внимание на тяжелую хрустальную пепельницу, в которой лежал изумительной красоты гарнитур — кулон и кольцо. Оба с камнем тигровый глаз в золотой оправе. И на золотой цепочке. Фризе знал, что камень считается полудрагоценным. Но здесь камни были такого великолепного качества, что, несомненно, гарнитур стоит больших денег. Да и золотая оправа говорила о многом.

Внимательно изучив все пункты соглашения, Игорь Борисович расписался. Подпись у него была размашистая, буквы округлые.

— Есть один небольшой нюанс. У коллекции два владельца — я и моя супруга. Но для того, чтобы поручить детективу поиск украденных картин, наверное, достаточно одной подписи?

— В законе такие тонкости не прописаны. И если ваша супруга не возражает против гонорара… против того, что одна из ваших жемчужин перейдет ко мне…

— Нет-нет! Ни о каких возражениях не может быть и речи! — Цветухин в который уже раз прикоснулся ладонью к руке сыщика. — Анна Алексеевна одобрила все мои действия. А картину получите принадлежащую лично мне. Поторопитесь.

Спускаясь на лифте вниз, Фризе вспомнил: однажды в телевизионной передаче он видел супругу Цветухина — крупную мужеподобную даму, лицом похожую на добермана-пинчера. Телекорреспондетка долго расписывала, в каком мире и согласии живет Анна Алексеевна со своим супругом, коллекционером Цветухиным. Только в одной мелочи они разошлись во мнениях — свою половину коллекции картин «малых голландцев» супруга завещала государству, а супруг это сделать отказался.

И еще он думал о том, что дорого бы дал за то, чтобы узнать, кому приготовил Игорь Борисович великолепный букет роз. Хозяйке уютного гнездышка? Или, воспользовавшись, что она живет на даче, совсем для другой дамы?