В интересах следствия - Высоцкий Сергей Александрович. Страница 32

— Прочел я, прочел. Шучу. Бумагу тоже со свалки приносишь?

— Скажешь! Васенька где-то подобрал целую пачку таких листков. Наказал выбросить, да я несколько листов прижала. Те, что поплотнее.

Фризе насторожился. Почувствовал, что стоит на пороге разгадки непонятной истории с долларами, от которых так открещивался его клиент, ограбленный коллекционер Цветухин. Чтобы не показывать своей заинтересованности, он круто переменил тему разговора:

— Что ты все «Васенька» да «Васенька»? Он тебе по шее за это не накостыляет?

— За что? За «Васеньку»?

— Ну да! Сю-сю-сю да сю-сю-сю!

— Ой, насмешил! Кто ж на ласковое слово обижается? А у него слова только и остались. — Она многозначительно посмотрела на Фризе. Наверное, хотела напомнить ночной разговор.

— Мне бы «Володенька» надоел.

— «Володеньку» надо заслужить! — с вызовом ответила девушка и деловито принялась выгружать из авоськи продукты: батон, кирпич черного хлеба, пакет молока. На свою записку она больше не взглянула.

Фризе незаметно опустил записку в боковой карман пиджака, висевшего на спинке стула. И больше не стал задавать никаких вопросов. Решил, как только представится возможность, провести в комнате небольшой обыск. Может быть, остались и еще какие-нибудь «плотные листочки».

— Что вы там шушукаетесь? — неожиданно подал голос Генерал. — Думаете, я сплю? Все слышу.

Бомж сбросил на пол одеяло. Сел. Грязная дырявая тельняшка и теплые кальсоны придавали ему домашний вид. Фризе удивился. Он помнил, что, укладываясь в постель, бомж не позволил Люсе стащить с него генеральскую форму.

Заметив на столе хлеб и пакет молока, Василий спросил:

— Как на воле?

— Плохо, Васенька. — Люся наклонилась к нему и торопливо зашептала в ухо.

— Да говори ты нормально! Все свои. — Бомж зыркнул на Фризе. Нахмурился: — Володька, ты с Люськой еще не… того?

— Чего мелешь, чего мелешь! — запротестовала девушка.

А Владимир спокойно ответил:

— Еще не того.

— Нашли о чем погаными языками чесать! Коленьку-то подстрелили!

— Во бляха-муха! Подстрелили? Менты?

— А я знаю? В булочной продавщица сказала — утром во дворе труп нашли. Старика. Ментов понаехало! По квартирам ходили, свидетелей искали.

Фризе с огорчением подумал о том, что Люсенда ему и словом не обмолвилась о смерти Колизея. Ждала, когда проснется Васенька. Почему?

— Точно ли Колизей? — спросил Генерал.

— Точно, точно! Как портрет продавщица обрисовала, я так и обмерла. Он! Точно. Две дырки в груди и одна — в затылке.

Люсенда сказала так, словно эти три раны и были главным подтверждением того, что убит Николай Тарасович.

— А все остальное? — Глаза-щелочки Генерала так и впились в Люсино лицо.

Теперь у Фризе не было сомнений в том, что распихивал по карманам Колизей, когда они бежали с чердака.

— Спроси чего попроще.

Васенька несколько минут сидел молча. Даже глаза прикрыл. По сошедшимся гармошкой на лбу морщинам, по напряженному лицу можно было догадаться, как медленно протекает у него мыслительный процесс.

— Значит, он во двор успел забежать? — спросил наконец Генерал. — Подале от лестницы.

— Успел. Да что толку? Менты и ко мне нагрянут. Не счас, так потом. Спрячу вас под кровать.

— Уходить надо, — отрезал бомж. — Я не ментов боюсь.

— Куда уходить?

— На кудыкину гору.

— Меня Памперс звал в одно местечко… — Фризе пересказал все, что услышал от Памперса про лес по Усовской железнодорожной ветке.

Не упомянул только про черный «линкольн».

— Развесил уши, — проворчал Васенька и, поднявшись с кровати, стал одеваться.

Люся нарезала хлеб, поставила на стол три разнокалиберные чашки. Разлила в них молоко.

— Пивка бы, — вздохнул бомж, с ненавистью посмотрев на молоко. Тем не менее взял самую большую чашку, выпил ее залпом и наполнил снова. — Нам бы отсюда выбраться. Найдем место и получше. В Питере-то сможешь устроить?

— Мне там делать нечего.

— Ну-ну! — Генерал выпил вторую чашку молока и опять сел на кровать. К хлебу он не притронулся.

— И чего ты все Памперса поминаешь? — решила поддержать своего покровителя Люся. — Он, правда, был мужик добрый. Ласковый. Но зануда… Спасу нет. И язык без костей.

— Почему говоришь «был»?

Люся и бомж обменялись быстрыми взглядами.

— Был да сплыл. — Генерал насупился. — Мужики трепали — получил большой отлуп и помер. А баба не врет. Балабол твой Памперс. Знаешь, почему он свою кликуху получил?

— Нет, — Фризе вспомнил слова Памперса о том, что ехидными прозвищами награждал своих знакомых Николай Тарасович.

— Увидел однажды по телебачению рекламу памперсов и заплакал. Кабы, говорит, раньше знал про эти штуки, никогда от жены не сбежал. Она ему тройню поднесла. Трех девчонок. Бедный мужик днем вкалывал, а по ночам пеленки стирал. — Генерал засмеялся и тут же резко оборвал смех. — Хрен с ним! Надо думать, как с хаты свалить по-тихому. А то и сами попадем, и Люську подставим.

Фризе достал из своей сумки терьера и протянул Люсенде:

— Возьми, хозяюшка. На память о постояльце.

— Ой! Володенька, какой ты добрый! — Она прижала игрушку к груди. — Собачка — прелесть.

— Сваливаем, твою мать. — Генерал дернул Фризе за рукав. — Развели тут!…

БЕГСТВО

Но свалили они с квартиры только поздно вечером.

Люся еще раз вышла из дому проверить, нет ли поблизости милиционеров, и вернулась взволнованная.

— В переулке ментовский «УАЗ»! С решетками. Два мужика в штатском на первом этаже в карты играют.

— Что за мужики? — спросил Генерал.

— Менты! Кто ж еще! Сидят на подоконнике, как у себя дома. Только бельмами зыркают.

— Еще чего узнала?

— Дворничиха Лиза шепнула — на чердаке слесаря решетками все ходы-выходы заваривают. Всех ментов и всю власть на свете матерят.

Генерал помрачнел.

А Фризе подумал о том, что теперь не скоро сможет вызволить с чердака свою «беретту». Да и уцелеет ли она? Хорошо, что нигде не зарегистрирована.

Рассказам Люсенды он поверил лишь отчасти. Уж очень старалась девушка быть убедительной. Переигрывала. А к тому же извлекла из-под кровати бутылку портвейна. Поставила перед бомжом:

— Побалуйся, Васенька.

Владимир заметил, что бутылку уже откупоривали. Пластиковая пробка была слегка надрезана. «Ах, шалунья, — подумал он. — Опять снотворного натолкала».

Генерал от вина отказался. Лег на кровать, достал свой заветный спичечный коробок, зажал во рту спичку с наркотой. Фризе на этот раз даже не предложил оттянуться.

Не прошло и десяти минут, как он впал в забытье. Слова о том, что они могут подставить Люсю, примирили Фризе с бомжом. Все-таки осталось в Генерале что-то человеческое.

— Володенька. — Люсенда подошла к сыщику и нежно провела ладонью по его волосам.

— Мы же договорились, красавица. — Он приложил палец к губам.

— Договорились, договорились, — недовольно прошептала девушка. — Ты что нос воротишь? — Но руку убрала. — Прошвырнусь к подружке. Не торчать же весь день с малохольными придурками!

Но прежде, чем отчалить, Люсенда устроила для гостя целое представление.

Не стесняясь, со скрытым вызовом, сбросила с себя всю одежду и, раздумывая, что бы надеть, разгуливала по крошечной комнате нагишом. Одежды у нее было мало — кот наплакал, и Люся по два-три раза примеряла один и тот же лифчик или водолазку.

Фризе наблюдал за «демонстрацией мод» со смешанным чувством восхищения и жалости. Ему чудилось, что борьбу за это стройное девичье тело ведут две силы: прекрасные гены, порода, неведомо какими путями доставшаяся Люсенде. И мерзкий, неустроенный быт, полуголодное существование. Результат этой борьбы казался Владимиру предрешенным.

У девушки была длинная шея, красивые мочки ушей, предназначенные для изящных сережек, небольшие упругие груди. Длинные ноги, соблазнительная узкая полоска золотистых волос внизу живота… Владимир с трудом удерживал себя от того, чтобы коснуться ее ладонью.