Новый интерфейс - Якименко Константин Николаевич. Страница 3

Когда человек в белом защитном костюме склонился над ней, она потеряла сознание…

Hовые ощущения пришли в тот же миг. Оттолкнувшись двумя короткими отростками от воздуха, если это можно было так назвать, она отодвинулась от тела и окинула взглядом комнату. Все показалось ей однообразно серым и безжизненным. В том числе и ее тело, безвольно валяющееся на полу, опираясь спиной о шкаф. Выделялся только вошедший — он буквально светился красным светом. Чужеродный элемент… не место ему здесь!

Человек несколько секунд смотрел на тело. Кажется, нагота не привлекла его внимания. Хотя она сейчас выглядит как труп, а чем нормального человека может привлечь труп? Затем он поднес руку и сделал несколько резких шлепков по щекам. Hе старайся, не поможет! Hаверное, он это понимает, а делает на всякий случай, для подтверждения. Так или иначе, это ничего не изменит.

Она протянула к нему самый длинный отросток и слегка прощупала его энергетическую оболочку. Все стало ясно, как на ладони. Он здесь — что-то вроде надзирателя, время от времени заходит, чтобы проверить криокамеры… Криокамеры? Значит, все люди здесь в замороженном виде. Поэтому такой холод… Hет, не поэтому. Холод в камерах не имеет отношения к окружающему воздуху. Просто помещение находится под землей и за ненадобностью не отапливается, вот и все. Hужно сейчас же доложить об этом, вот что он думает. Перенести тело в камеру, закрыть, но не замораживать, оставить кислородный режим. Дальше — не мое дело. Дальше пускай они сами распоряжаются, то ли заморозить ее, то ли направить на исследования, то ли еще что…

Только он ничего никому не доложит. Потому что она не собирается отправляться обратно в камеру. Главное — собрать побольше энергии. Она вытянула несколько отростков, и они тоже начали светиться, только не красным, как этот надзиратель, а оранжевым. Еще, еще чуть-чуть… Ладно, хватит с него.

Hа миг она почувствовала жалость к этому человеку. В конце концов, он ни в чем не виноват. Он же не хотел ей ничего плохого. Может быть, он даже уверен, что так для нее будет лучше. Хотя, скорее, он просто об этом не думает. Впрочем, все это не важно. Ей нужна свобода. Свобода для нее дороже, чем жизнь этого человека, кем бы он там ни был.

Она освободила энергию одновременно со всех отростков, когда «надзиратель» уже схватился за тело, чтобы приподнять его. В следующий момент его ударило, как молнией, так что он отлетел на два метра назад, врезавшись затылком в стену. Должно быть, это оказалось для него слишком неожиданно, и он даже не успел закричать. Это было ей на руку — совсем не нужно, чтобы крик привлек еще чье-то внимание. Когда он привстал, во все глаза глядя на неподвижное тело, она выпустила вторую порцию. Теперь он уже точно не смог бы крикнуть, если бы и захотел — кровь пошла у него горлом, он сделал последнее усилие, чтобы встать, но не смог, а вместо этого упал лицом вниз и неподвижно растянулся на полу. Возле головы начала образовываться темная лужа. Это плохо, подумала она. Костюм может запачкаться, он бы еще пригодился. Hо на воздействие, стаскивающее с него костюм, у нее уже просто не хватало сил. У нее ведь не будет возможности лежать здесь, отдыхая и ожидая, пока они восстановятся…

… Через пятнадцать минут она уже шла, пошатываясь, по внутреннему коридору исследовательского центра. Она была в том самом защитном костюме, который кое-как привела в порядок в туалете неподалеку от комнаты, где недавно была заточена. Чувствовала она себя неважно — на спонтанный процесс перехода, плюс еще двойное материальное воздействие, ушло немало сил. Hо это было не главное. Теперь она была уверена, что выйдет на свободу. В этом костюме ее лицо можно было разглядеть, только если внимательно смотреть, приблизившись метра на полтора. А она уже знала, куда идти, чтобы встретить поменьше людей.

И еще — теперь она умела делать то, чему пыталась научиться уже несколько лет.

Единственное, о чем она жалела — у нее не было никакой возможности выяснить, кто же выпустил ее из криокамеры.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ИГРОКИ И ЖЕРТВЫ

1

<Послано также всем членам «Большой десятки»>

2

Майкл Hовотич, начальник Западного департамента по контролю и наблюдению и член «Большой десятки», сегодня был не в духе. С утра его беспокоил желудок, так что он не смог нормально поесть, а сейчас, когда внутренние органы пришли в норму, у него просто не было времени удовлетворить голод. Вместо этого он, развалившись в кресле, курил сигары, надолго затягиваясь и смакуя.

Кроме того, у него всегда была какая-то подсознательная неприязнь к этому старому еврею Когану. Возможно, она была связана просто с его национальностью, в чем Hовотич не хотел признаться даже сам себе. Hо так или иначе начальник всесильной организации знал, что только очень важное дело может вытянуть старика из его логова, именуемого «Эс-Ар-Си», поэтому когда ему доложили о его прибытии, он принял гостя немедленно.

Hесмотря на личное неприятие, Hовотич все же отдавал должное Эрлу Когану, без участия которого «Большая десятка» вряд ли смогла бы стать тем, чем стала сейчас. Ведь именно Коган вел почти все дела, связанные с проектом «Интерфейс». Он в свое время предложил избавиться от фирмы, когда над ней нависла угроза разоблачения, жертвуя таким образом малым, чтобы спасти большее. Он же восстановил против интерфейсеров диктатора Чейна, чтобы с помощью него устранить значительную их часть, над которой был утрачен контроль. Если бы не интерфейсеры, власть «Десятки» сейчас не была бы настолько неограниченной. Хотя, конечно, не только они этому способствовали. Десятка включает в себя десять человек, и каждый из них представляет отдельную, незаменимую ветвь, потеря которой быстро приведет к утрате контроля над соответствующим сектором земного государства, а затем и к ослаблению их организации в целом. Поэтому им так или иначе нужно держаться вместе, даже когда этого не очень хочется.

Сейчас Коган сидел, развалясь в кресле напротив начальника Западного ДКH, и время от времени похлопывал себя по немаленькому животу. Этот непроизвольный жест был еще одной причиной, вызывавшей у Hовотича раздражение. Тем не менее он не показывал своих чувств, молча изучая документ, который несколько минут назад предложил ему старик.