ЦРУ против СССР - Яковлев Николай Николаевич. Страница 11

«Мы должны ожидать, что различные группы предпримут энергичные усилия, с тем чтобы побудить нас пойти на такие меры во внутренних делах России, которые свяжут нас и явятся поводом для политических групп в России продолжать выпрашивать нашу помощь. Следовательно, нам нужно принять решительные меры, дабы избежать ответственности за решение, кто именно будет править Россией после распада советского режима. Наилучший выход для нас – разрешить всем эмигрантским элементам вернуться в Россию максимально быстро и позаботиться о том, в какой мере это зависит от нас, чтобы они получили примерно равные возможности в заявках на власть… Вероятно, между различными группами вспыхнет вооруженная борьба. Даже в этом случае мы не должны вмешиваться, если только эта борьба не затронет наши военные интересы».

Оставалось решить вопрос о политике в отношении Коммунистической партии Советского Союза: «Как быть с силой Коммунистической партии Советского Союза – это в высшей степени сложный вопрос, на который нет простого ответа». После разного рода рассуждений составители директивы СНБ 20/1 постановили вверить его в руки тех самых «правителей» для нашей страны, которых США доставят из-за границы. Что даст возможность физически истребить коммунистов, а США умоют руки:

«На любой территории, освобожденной от правления Советов, перед нами встанет проблема человеческих остатков (язык-то какой! – Н. Я.) советского аппарата власти. В случае упорядоченного отхода советских войск с нынешней советской территории местный аппарат Коммунистической партии, вероятно, уйдет в подполье, как случилось в областях, занятых немцами в недавнюю войну. Затем он вновь заявит о себе в форме партизанских банд.

В этом отношении проблема, как справиться с ним, относительно проста: нам окажется достаточным раздать оружие и оказать военную поддержку любой некоммунистической власти, контролирующей данный район, и разрешить расправиться с коммунистическими бандами до конца традиционными методами русской гражданской войны. Куда более трудную проблему создадут рядовые члены Коммунистической партии или работники (советского аппарата), которых обнаружат или арестуют или которые отдадутся на милость наших войск или любой русской власти. И в этом случае мы не должны брать на себя ответственность за расправу с этими людьми или отдавать прямые приказы местным властям, как поступить с ними. Это дело любой русской власти, которая придет на смену коммунистическому режиму. Мы можем быть уверены, что такая власть сможет много лучше судить об опасности бывших коммунистов для безопасности нового режима и расправиться с ними так, чтобы они в будущем не наносили вреда… Мы должны неизменно помнить: репрессии руками иностранцев неизбежно создают местных мучеников… Итак, мы не должны ставить своей целью проведение нашими войсками на территории, освобожденной от коммунизма, широкой программы декоммунизации и в целом должны оставить это на долю любых местных властей, которые придут на смену Советской власти» [48].

На этом заканчивалась директива СНБ 20/1, которая вызвала неистовый восторг Белого дома и легла в основу американской политики в отношении Советского Союза. Во многом и очень многом, даже в нумерации, она сходилась с директивой № 21, отданной примерно за восемь лет до этого Гитлером о плане «Барбаросса»…

Впрочем, вопрос о приоритете геноцида в отношении тех, кто считается противником, не так прост. Директива СНБ 20/1 полностью соответствовала американской традиции ведения войны, которой восхищался не кто иной, как Гитлер. В его новейшей биографии, написанной американским историком Дж. Толандом, сказано: «Гитлер утверждал, что свои идеи создания концентрационных лагерей и целесообразности геноцида он почерпнул из изучения истории… США. Он восхищался, что… в свое время на Диком Западе были созданы лагеря для индейцев. Перед своими приближенными он часто восхвалял эффективность американской техники физического истребления – голодом и навязыванием борьбы в условиях неравенства сил» [49]. Журнал «Ньюсуик» восхвалил эту книгу как «первую работу, которую должен прочитать каждый, интересующийся Гитлером… В ней сообщается много нового», а автор был удостоен в США премии Пулитцера. Вот и учтем это «новое»!

Соединенные Штаты в 1948 году брали курс на развязывание агрессивной войны против Советского Союза в самом ближайшем будущем. Непосредственные задачи военного планирования потребовали изложения описанного документа лаконичным языком, дабы довести его в качестве руководства до сведения командования вооруженных сил. Это взяли на себя члены Совета национальной безопасности: вице-президент СНБ А. Баркли, государственный секретарь Дж. Маршалл, министр обороны Дж. Форрестол, военный министр К. Ройал, министр военно-морского флота Д. Салливан, министр авиации С. Саймингтон, директор ЦРУ контр-адмирал Р. Хилленкоттер, директор управления национальных ресурсов Д. Стилмен и исполнительный секретарь СНБ адмирал С. Соуэрс [50].

Внушительный авторский коллектив несколько месяцев трудился над собственной версией директивы СНБ-20/1, в конечном итоге сократив ее ровно в четыре раза. Конечный вариант, предложенный Трумэну и утвержденный им 23 ноября 1948 года как директива СНБ 20/4, воспроизводил все основные положения предшествовавшей директивы, немного подпорченные канцелярским стилем высокопоставленных авторов. Конечно, они и их помощники в совокупности не обладали литературным даром главы совета планирования политики, где была сочинена директива СНБ 20/1.

С чиновничьим изяществом в директиве СНБ 20/4 заявлялось: «Самую серьезную угрозу безопасности США в обозримом будущем представляют враждебные замыслы, громадная мощь СССР и характер советской системы». Следовательно, само существование советского строя – «серьезная угроза», и все тут. Далее иногда в небольшом перифразе, а главным образом буквальным воспроизведением ключевых мест повторялась директива СНБ 20/1 и перечислялись уже известные нам действия как в «мирное время», так и во время войны. По сравнению с ней, однако, несколько больший упор делался на подрывную работу в обоих случаях, с конечным выводом в этом отношении:

«Если Соединенные Штаты используют потенциальные возможности психологической войны и подрывной деятельности, СССР встанет перед лицом увеличения недовольства и подпольной оппозиции в зоне, находящейся под советским контролем».

Были кое-какие различия и в терминологии. Так, в директиве СНБ 20/4 появился термин применительно к СССР «большевистский режим», что понятно – ее писали люди много старше, чем сочинители директивы СНБ 20/1. Все это были несущественные различия, порожденные скорее авторским честолюбием, чем различием во взглядах.

Коль скоро директива СНБ 20/4 спускалась исполнителям, их заверили, что СССР война застигнет врасплох, ибо «тщательный учет самых различных факторов указывает на вероятность того, что Советское правительство в настоящее время не планирует никаких умышленных военных действий, рассчитанных на вовлечение США в конфликт» [51].

Положения директивы СНБ 20/4 были приняты к исполнению американскими штабами, цитировались и учитывались при составлении оперативных планов нападения на Советский Союз, каковых в это время было немало.

Политики подтвердили генералам, кто враг, а тем, в свою очередь, осталось определить военные методы и средства разгрома Советского Союза. Без большой оттяжки, ибо директивы СНБ 20/1 и 20/4 исходили из того, что война против СССР не за горами.