ЦРУ против СССР - Яковлев Николай Николаевич. Страница 4

В чем убедился наивный владелец фотостудии в городе Фэрфакс. Из материалов «расследований» в 1975 году он узнал, что агенты ЦРУ вместе с полицией в 1971 году проникли со взломом в его студию. Оценив ущерб в 12 миллионов долларов, владелец подал в суд. В 1977 году суд отверг его иск. Но в распрекрасной демократии на счету каждый цент, посему городские власти Фэрфакса потребовали возместить их судебные издержки, когда они отбивались от страстного законолюбца, обвинявшего вместе с ЦРУ и полицию. В сентябре 1982 года конгресс возместил убытки городу, ассигновав 41 тысячу долларов. Ведомственная законность восторжествовала, а обиженный истец навсегда остался с носом! [20]

На этом фоне смехотворными выглядят стенания бывшего президента США Р. Никсона, который писал в 1980 году в своей книге «Настоящая война»: «По пятам за сенсационными расследованиями конгресса мы вырвали клыки и деморализовали ЦРУ». Разогнался еще на двухстах с лишним страницах книги и добавил: «Мы кастрировали ЦРУ и другие разведывательные ведомства» [21].

То, что просто пожелание на кончике пера экс-президента, выливается в действия президента у власти – Р. Рейгана. Уже при первых вестях из Белого дома о том, что он намеревается укрепить ЦРУ, газетчики смекнули: расширятся, помимо прочего, функции «бюрократии», которую кляли республиканцы, домогаясь власти на президентских выборах 1980 года. На обеде с редакторами газет 17 октября 1981 года Рейгана спросили в лоб – как это согласуется с обещаниями «снять бремя правительства с плеч народа». Он поморщился: «Не видите, я кушаю», – и поручил кушавшему рядом помощнику Э. Мизу ответить.

Миз сначала вытер, а затем открыл рот: «Давайте-ка поговорим о ЦРУ, это легче всего». Скороговоркой объяснил, что никто не собирается «расширять» функции ЦРУ. «Все это абсолютная ложь, пропаганда, которой занимаются некоторые чиновники на Капитолийском холме, в свое время обслуживавшие тот позорный комитет Фрэнка Черча в сенате по вопросам разведки. Именно он несколько лет назад нанес такой ущерб нашим разведывательным органам».

Корреспондент «Вашингтон пост», присутствовавший на этом обеде, съязвил в своей газете: «Похоже на то, что немало людей в нашем стольном граде не умеют читать». Засим он процитировал слова из романа-антиутопии Дж. Оруэлла «Год 1984», рисующего грядущее государство абсолютного подавления: «Кто контролирует прошлое, – гласил партийный лозунг, – контролирует будущее, а кто контролирует настоящее, тот всевластен над прошлым… Все просто. Единственное, что необходимо, – бесконечная цепь побед над собственной памятью» [22].

Журналист, надо думать, полагает, что это страшное время уже приходит в США раньше срока, обозначенного в заголовке футурологической сатиры Оруэлла. ЦРУ сделало немало для того, чтобы исполнились самые мрачные пророчества.

Подрывная работа ЦРУ, как видим, в возрастающей степени засекречивается. Усилия администрации Рейгана похожи, однако, на поведение страуса, прячущего голову в песок. Но дела-то не скрыть, ибо слишком памятна история ЦРУ.

В наше время, по всей вероятности, не откладывая в сторону других средств, ЦРУ в отношении СССР и других социалистических стран употребляет особые усилия в области идеологии. Выбор в пользу сосредоточения внимания на этом аспекте «психологической войны» был сделан по ряду причин, частично не зависящих от воли руководства ведомства. Почему? Небесполезно разобраться.

Попытаемся осветить именно этот аспект деятельности ЦРУ. Полностью вычленить его из общей картины подрывной работы западных спецслужб совершенно невозможно, поэтому неизбежно затрагиваются и другие вопросы.

Война после войны

1

Эпохальный и сурово величественный был год 1947-й в истории нашей Отчизны. В тот год были залечены первые раны, оставленные войной на теле Родины, – по осени уровень промышленного производства достиг довоенного. За сухими и точными строчками ЦСУ крылся гигантский труд народа по восстановлению сметенного и разрушенного войной на западе традиционной территории России, где и разыгрались исполинские сражения Великой Отечественной.

На пепелищах городов и сел, заводов и фабрик возрождалась мирная жизнь, которую строили вчерашние солдаты. Рабочими спецовками стали шинели, ватники, гимнастерки, списанные как б/у рачительными старшинами. Их, пропитанные порохом и хранившие пыль Европы, донашивала армия строителей-созидателей. Жить было трудно, проблемы, стоявшие перед страной, были гигантскими. Иного не было дано, собственными и только собственными силами прочно поставить на ноги государство, чтобы уверенно смотреть в будущее. Быстрее вернуть нормальную жизнь народу-герою, вынесшему на своих плечах тяжелейшую войну в истории.

Советские люди заслужили, завоевали право на резкий подъем жизненного уровня, наконец, отдых после сокрушительных тягот войны. Хотя делалось все возможное, работы оставался край непочатый. Дело было не только в наследии войны, напоминавшей о себе на каждом шагу. Ресурсы страны и после победы отвлекали военные, теперь именовавшиеся оборонными, нужды. Они властно напоминали о себе, когда еще не смолкли орудия Красной Армии. Вспышки ярче миллиона солнц – атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки – сурово предостерегли все человечество, на что способен вооруженный по последнему слову науки империализм. Пришлось уже на рубеже войны и мира изыскивать и бросать громадные средства на создание новых дорогостоящих систем вооружения, в первую очередь атомного. А на счету был каждый рубль! Это не могло не затронуть жизнь всех советских людей, неизбежно сказывалось во всем и на всех.

В 1947 году генерал-полковник Е. И. Смирнов, возглавлявший медицинскую службу Вооруженных Сил в войну, как и многие, сменил военный мундир на штатский костюм. Ему, великолепному организатору гигантского дела в годы вооруженной борьбы, теперь был доверен пост министра здравоохранения СССР. Он принес в министерство свой богатый опыт – ни одна армия в мире не имела столь высокого процента бойцов, возвращавшихся в строй по излечении от ран, страна не знала в самое суровое время инфекционных заболеваний. Представитель гуманной профессии, Е. И. Смирнов со свойственной ему энергией взялся за постановку послевоенного здравоохранения. Он объезжал разоренные области и был потрясен. В Донбассе, в Макеевке, в больнице не могли предложить больным иной посуды, кроме консервных банок. Эти самые банки с загнутыми краями в руках больных были перед мысленным взором министра, когда он докладывал о первоочередных нуждах здравоохранения правительству. Нужны деньги. Их отпускали, но далеко не в нужных размерах. Министр бушевал, доказывал очевидное, но без большого успеха. И. В. Сталин, признав его заботу, безусловно, законной, указал: Смирнову, по должности знавшему о разработке атомного оружия, не подобало не понимать, куда идут средства.

Удовлетворение многих и очень многих кричащих нужд откладывалось. Но другого выхода не было. Над советским народом, спасшим цивилизацию и себя, снова нависла смертельная угроза.