Финикийский корабль - Ян Василий Григорьевич. Страница 11

Маллух не хотел отпускать Софэра, требуя, чтобы тот лечил его. Старик настаивал:

— Я стар и слаб. Дай мне до утра отдохнуть и собраться с силами.

Мы вернулись в караван-сарай. Усевшись около костра, я передал талисман Софэру. Старик вынул свое увеличивающее стекло и стал читать.

Вдруг он заволновался, заохал, закашлял и шепотом сказал:

— Сделай ухо внимательным к словам моим, не кричи и не смейся.

Слушай, что я прочту тебе.

Водя пальцем по пластинке, он стал разбирать нацарапанные буквы:

— «Прочти и передай другому. Да услышит тот, кому нужно.

Всякий, у кого есть близкий, попавший в беду, поймет меня и мое горе.

Сыны Анат, услыхав мою мольбу, постарайтесь помочь мне. Я сидонец, плотник Якир из селения Авали, славного моряками. Я был послан царем Хирамом тирским вместе с сидонскими рабочими к царю Соломону в Иерусалим.

Но по пути наш корабль повернул в открытое море и приблизился к неизвестному острову с высокой скалой, на которой растет одинокий кедр с обломанной верхушкой. Здесь нас захватила шайка морского разбойника Лала-Зора. Всех отправили в разные стороны, чтобы продать в рабство. Меня пересадили на корабль, который плыл за столбы Мелькарта. Прибыв в страну Канар [33], против Счастливых островов, корабельщики обменяли меня на золотой песок, которого много в этой стране. Я теперь в цепях, исполняю тяжелые работы. Царь страны Канар заставляет меня изготовлять ножи, мечи и топоры и работать на постройке дворца. Народ Канара дикий, живет, как зверь в лесу. Это письмо я пишу на пластинке из меди и передам корабельщикам. Кто прочтет его, пусть скажет моим землякам-сидонцам, чтобы они спасли меня из тяжелого плена. Да сохранит всемогущий Ваал носителя этого талисмана от несчастий и внезапной смерти! А что будет дальше, о том знает только блистающий на небе Ваал, да прославится имя его».

Я дрожал, потрясенный этим письмом.

Софэр посмотрел на меня сверкающими глазами, положил мне руку на голову и спросил:

— Что же ты, Элисар, думаешь об этом письме, написанном на медном талисмане? И что бы ты хотел сделать?

Я не знал, плакать мне или смеяться.

— Я хочу сделаться моряком, чтобы поехать в страну Канар и спасти моего отца, — ответил я.

Софэр обхватил свою голову руками и долго сидел неподвижно, глядя на потрескивающий костер. Наши два осла мирно жевали рубленую солому.

Погонщик спал.

Наконец Софэр сказал:

— Нам нужно вернуться в Сидон и все рассказать твоей матери Ам-Лайли.

Я пойду к самому царю сидонскому и буду просить его, чтобы он послал корабль в страну Канар и выкупил из плена своего сидонца. Отсюда, из Иерусалима, мы должны уехать как можно скорей, иначе всесильный Маллух нас задержит и заставит лечить его живот.

Софэр достал из своего мешка свиток и стал рассматривать через стекло. Я не раз прежде уже видел этот свиток. Там были нарисованы: земля, похожая на распластанный плащ, на ней горы и реки, моря и острова. Софэр водил пальцем, покачивал головой и бормотал:

— Где же страна Канар? Где Счастливые острова?

Я с трудом боролся со сном, глаза слипались. Ночь становилась холоднее. Я поворачивался то на один бок, то на другой, грея теплом от костра то грудь, то спину. Откуда-то, точно издалека, до меня долетали слова Софэра:

— Опять, Софэр-рафа, ты отправишься в скитания, как твой друг мудрец Сунханиафон карфагенский [34], и выпьешь до дна из чаши горести… Спи, бен-бен, спи…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ЛАЛА-ЗОР, ГРОЗА МОРЕЙ

1. СЕВЕРНАЯ ЗВЕЗДА БРОДИТ ПО НЕБУ

Мы отправились в обратный путь очень рано, когда город еще спал, торговые ряды были закрыты, улицы закутаны в темно-лиловые тени, только вершина далекой горы стала розовой, предвещая рассвет. По улицам бродили стаями голодные собаки; они бросались в сторону, когда мы проезжали.

Городские ворота были уже открыты, и за ними собирались шумной толпой путники. Тяжелыми шагами подходили двугорбые верблюды, нагруженные длинными мешками с зерном, кувшинами с оливковым маслом. Это был караван царя Соломона, который вез плату царю тирскому Хираму за то, что тот прислал мастеров и рабочих.

С этим караваном можно было ехать без опасения, что нападут разбойники: его охраняли всадники на горячих конях, покрытых шкурами леопардов. Всадники скакали по дороге, кружили, подбрасывали в воздух копья и кричали:

— Скорей вперед, тихоходы!

Мы двинулись быстро. Наши ослы за время пути стали бодрее, потому что Софэр покупал для них ячмень.

На другой день к вечеру мы уже были в Яфо. Издали я увидел стройную мачту нашего корабля «Кокаб-Цафон». Он покачивался в открытом море позади рифов, вдали от берега.

Мы уселись в лодку перевозчика и направились к кораблю. Лодочник умело провел лодку через рифы, но попасть на корабль было нелегко. Волны отбрасывали лодку и грозили разбить ее о борт корабля. Поэтому корабельщики нам сбросили веревку с петлей на конце. Софэр надел ее вокруг пояса, и его потащили наверх, как мешок. Так же, с помощью веревки, взобрался на корабль и я.

Мы нашли себе место в передней части корабля на палубе. Ехало много путников, которые заняли все проходы; с виду они походили на купцов. На них были нарядные египетские одежды, обшитые бахромой и цветными лентами.

Они лежали на коврах, окруженные мешками, и бранились, что ждут отъезда уже с самого утра.

Так как мы были покрыты пылью и она проникла в нашу одежду, то я и Софэр долго мылись, доставая морскую воду кожаным ведром на длинной веревке.

На корабле нам было очень хорошо: свежий ветер продувал нас, и после знойного дня приятно было отдыхать, лежа на разостланных плащах.

Все смотрели на берег: видно, кого-то ждали. Наконец показались два мула, один позади другого; они тащили носилки, на которых кто-то лежал, покрытый пурпурными тканями. Сзади шли два верблюда с тюками; вокруг носилок ехало несколько вооруженных всадников с копьями.

— Это едет знатный человек, — говорили купцы. — Глядите на этих всадников, на их лошадей, на пурпурные ткани!

Вскоре к кораблю подплыла большая лодка. В нее бросили конец каната с петлей. Из лодки донесся сердитый голос:

— Спустите лестницу!

Лодка стала биться около корабля, и сидевшие в ней гребцы изо всех сил отталкивались от него веслами.

С борта корабля выдвинули бревно, к которому была прикреплена веревочная лестница. Один из сидевших в лодке схватил конец лестницы и уверенно поднялся по ней, затем перешагнул через борт. Но здесь он зашатался, корабельщики его поддержали и провели к площадке кормчего.

За ним поднялись трое его слуг, которые разостлали ковер и подушки; больной улегся на них, прикрывшись темно-красным шерстяным плащом. Лица его не было видно, оно было закутано длинным покрывалом, по обычаю кочевых идумейцев. Только черные глаза его засверкали, когда он, войдя на корабль, окинул всех быстрым взглядом.

Кормчий уже стоял на площадке. Корабельщики вытянули из воды тяжелый якорь, зацепили его одной лапой за борт. Гребцы ударили веслами, и корабль быстро направился вдоль берега на север.

Город Яфо удалялся от нас; его дома, скученные, как пчелиные соты, и стены с мрачными башнями постепенно терялись в вечерних сумерках.

Ночь быстро наступала, и мы долго еще видели вдали яфские огоньки.

Ветер постепенно стихал, и поверхность моря успокаивалась. Над нами засверкали бесчисленные звезды. Я сидел на плаще рядом с Софэром; он показывал на небо и говорил:

— Ты должен знать все главные планеты, которые катятся по небу и делят год на равные части. — И он указал мне на несколько блестящих звезд.

— Ты видишь на небе Колесницу с дышлом [35]? Если от двух крайних звезд провести черту, то мы встретим Северную звезду.