Финикийский корабль - Ян Василий Григорьевич. Страница 18

4. УЧЕНЫЙ СУНХАНИАФОН

Мы двигались по пустынным узким улицам, подымались по крутым лестницам, проходили мимо закрытых лавок. Я видел высокие каменные дома со множеством окон. Флейта звонко свистела, бубен гудел.

Отовсюду, из окон и дверей, выглядывали люди и спрашивали:

— Кто едет?

— Посол из далекого Вавилона, — отвечали носильщики.

Внутри города была стена, сложенная из больших, ровно отесанных камней. Несколько воинов нас окружили, но, узнав кохена, пропустили с восклицаниями:

— Помолись, праведный кохен, о нас, защитниках города!

Пройдя несколько улиц, мы остановились около длинного дома с плоской крышей, украшенной статуями и стеклянными шарами.

Кохен схватил меня за руку крючковатыми пальцами, и мы стали подыматься по каменной лестнице.

Над одной из дверей горел светильник. Кохен постучал, толкнул дверь, и мы вошли в маленькую комнату. Она была затянута большим ковром.

Посредине на корточках сидел маленький, очень тощий человек, на голове его не было ни одного волоса: она походила на страусовое яйцо. Он читал развернутый свиток. Возле него на ковре было разложено много папирусов. На некоторых были рисунки зверей, ящериц и червяков.

— Привет тебе, Сунханиафон! — прошептал кохен.

Сидевший не ответил и продолжал читать свиток.

— Я пришел по важному делу к тебе, светило мудрости, — продолжал кохен. — Я привел к тебе мальчика, который прилетел по небу в огненной колеснице.

Сунханиафон повернул голову и смерил нас взглядом:

— Вероятно, у тебя мало дохода от богомольцев, и ты от жадности видишь то, чего нет, — ответил он и снова стал читать свиток.

Тогда я воскликнул:

— Софэр-рафа многоязычный тебе посылает письмо!

Ученый сразу встал.

— Я знал в Вавилоне мудрого человека, которого звали Софэр-рафа!

Неужели он жив? Он собирался ехать к скифам. Где он теперь?

— Он сидит здесь в гавани, голодный, без хлеба. Его не пускают на берег и завтра продадут на базаре, как овцу.

Сунханиафон взял от меня свернутый папирус, развернул его, расправил на колене и, опустившись на ковер, стал читать. Потом посмотрел на меня и сказал:

— Подыми полу одежды твоей и утри нос и глаза. Недостойно будущему мудрецу или воину проливать слезы.

Ученый еще раз прочел письмо и свернул в трубку.

— Спасибо тебе, почтенный служитель храма, что ты позаботился и об отроке и о судьбе моего друга, мудреца из далекого Вавилона. Если тебе нужна моя помощь, то говори. А на огненных колесницах, как некоторые говорят, боги летали тысячу лет назад. Но так как теперь боги не хотят показываться людям, сколько мы их ни просим, то ты лучше всем говори, что видел колесницу во сне, а не на небе, где теперь летают одни птицы.

Мальчик, пойдем со мной.

Сунханиафон завернулся в плащ и повел меня внутрь дома. По витой лестнице мы поднялись на крышу.

Несколько человек сидели полукругом на красивых скамьях с изогнутыми ножками. На высокой бронзовой подставке горел светильник, сделанный в виде голубя, и от огня шел приятный аромат. Сунханиафон подошел к одному из сидевших, украшенному золотыми браслетами и ожерельем.

— Высокочтимый шофет! [42] Я слышал, что ты хочешь послать корабли в такие земли, где можно обменивать на золото товары нашего великого города.

Позволь присоединиться к твоей эскадре светилу мудрости из далекого Вавилона, хохому Софэру-рафа. Он объехал все земли, был на далеком севере, где народы живут под вечно падающим снегом, и был на горячем юге, где звероподобные карлики, покрытые шерстью, устраивают свои дома в гнездах птиц.

— Но где же этот мудрец из Вавилона? Приведи его сюда, я бы хотел послушать его речи.

— Он не может к тебе прийти. Корабль, на котором он прибыл в нашу гавань, захватили твои стражники и никого не выпускают на берег, а мудреца они хотят продать в рабство.

Тогда один из сидевших вскочил, и в нем я узнал того человека, который в гавани приказал задержать наш корабль.

— Это совсем не так, — сказал он, — я объясню тебе, как это было. Мне донесли, что прибыл пиратский корабль, пострадавший от бури. Я приказал захватить его, а над всеми пиратами сделать скорый суд и одних казнить, а других послать на мельницу вертеть жернова. Корабль хорошо построен и пригодится нашим корабельщикам.

Шофет вспылил и затопал ногами:

— Ты плохо понимаешь мои приказания, начальник гавани! Да обезобразит Мелькарт твое лживое лицо! Ты рад продать в рабство мирных путников и даже ученого лекаря, который мог бы лечить наших моряков. Ведь наши пираты нам полезны, когда они грабят не нас, а хитрых греков и высокомерных египтян.

Тотчас же отправляйся в гавань и освободи всех, кого ты самовольно взял под стражу. Торопись сделать это, иначе я не стану ждать гнева Мелькарта, а своей рукой обезображу твое лицо.

Начальник гавани поклонился, коснувшись рукою ковра.

— Твое приказание будет исполнено, — сказал он и поспешно ушел.

Кажется, я запрыгал от радости, потому что шофет посмотрел на меня с удивлением и сказал:

— А ты, прыгун, чему радуешься?

— Я рад, что Софэр-бобо поедет вместе с твоими кораблями и мы попадем в страну Канар, где вместо земли золотой песок.

— Где же лежит такая страна Канар? Я никогда не слышал о ней. Что ты о ней знаешь?

Тогда я рассказал все о моем отце, о записке от него, выцарапанной на медной пластинке, и о том, что Софэр взял меня с собой и хочет разыскать страну Канар.

— Вот куда надо послать наши корабли! — заговорили сидевшие. — Если в той стране слугою царя сделался отец этого мальчика — наш сидонец, бени-Анат, то он нам поможет завоевать эту страну. Мы продадим мужчин в рабство, отберем все золото, а земли поделим между нашими переселенцами.

Тут начались разговоры и споры.

Я слушал их, и глаза мои закрывались от усталости. Поэтому я обрадовался, когда Сунханиафон приказал мне идти за ним.

Когда мы оказались в комнате мудреца, он позвал слугу и приказал приготовить мне постель. Я лег в углу комнаты на пушистом мехе барана. Под головой у меня была мягкая подушка, набитая шерстью. Пол стал раскачиваться. Мне казалось, что волны плещут кругом, и я погрузился в крепкий сон.

5. НА УРОКЕ

Утром я проснулся от щекотания в носу. Я стал чихать до тех пор, пока из носу не вылетело куриное перышко. Я протер глаза и увидел, что в комнате на ковре сидели несколько мальчиков и каждый из них держал небольшую доску и заостренную палочку для письма. Они смеялись, глядя на меня, и я понял, что это была их шутка.

В комнату вошел Сунханиафон. В руках он держал свиток и длинную камышовую трость. Он уселся против мальчиков, ударил тростью по голове одного, который посмеивался. Все затихли и опустили глаза.

— Раскройте ваши уши и внимайте словам наставника, — начал он. — Вы будете сейчас писать о происхождении мира и до тех пор не встанете с места, пока каждый не скажет мне наизусть всего записанного, не глядя на доску.

Мальчики уселись поудобнее и приготовились писать.

— А ты можешь ли писать? — обратился ко мне Сунханиафон. — Можешь?

Тебя научил Софэр-рафа? Очень хорошо! Тогда сядь рядом с ними и пиши. Вот тебе доска, натертая воском, а вот заостренный стиль (палочка).

Сунханиафон начал говорить медленно, нараспев:

— «По мнению мудрецов древности, началом всего живого на земле и на небе был воздух, мрачный и подобный ветру…»

Долго он диктовал. Мы устали писать.

Окончив диктовку, Сунханиафон остановился и начал проверять доски учеников. У кого он находил ошибки, того ударял по голове тростью.

В комнату вошел Софэр. Сунханиафон поспешно поднялся и пошел ему навстречу. Они обнялись, положив друг другу голову на плечо. Затем Сунханиафон сказал мальчикам:

— Слушайте, мои ученики. Большая радость жаждущему путнику найти в пустыне чистый ключ воды. Такая же радость — увидеть старого друга, которого он не видал много лет. На сегодня вы свободны. Идите домой.