Ях. Дневник чеченского писателя - Яшуркаев Султан. Страница 16

Чувствую всем нутром, что корова отелится если не завтра, то через день. Не дай Бог! Пусть она это сделает как можно позже. Дни пошли солнечные, а ночи лунные, будто и не зима еще. Луна яркая, похожа на только что испеченный чурек из белой муки, с подпалинками. Странная, красивая и опасная погода. Еще дня два постоит, и скотине придется туго без воды. Люди носят воду аж с Соленой Балки. Это очень далеко. Сегодня видел танк, на котором был не российский, а советский флаг, с серпом и молотом. Это что-то должно означать? Намекает на что-то?

Тела солдат из центра уже убрали, а гражданские еще валяются. Сегодня кто-то гранатометом подбил танк прямо у своего дома. Это произошло около школы. Из Березки привезли тела убитых чеченцев. Рассказывают, что в городе, в подвале одного дома обнаружили 20 ингушей, они не сдались, и все погибли на месте. В нашем поселке около школы убили двоих в подвале – одного застрелили из пистолета, а другого искололи штык-ножом и ушли, наказав родственникам под страхом смерти не хоронить «бандитов». Родственники в отчаянии, но решили похоронить. О грабежах и убийствах уже идут не разговоры, а сплошной стон. Десятки случаев самоубийства изнасилованных солдатами женщин. Когда-то и я служил в этой армии, считал ее своей.

Спорт чеченцев – стрельба в цель. Если нечем, так хоть камушками. Бороться, поднимать тяжести, на скаку выдернуть из ямы козу и кинуть ее перед собой на седло, завалить быка, укротить бешеного коня. В основном, состязались родственники, дело было внутритейповое, так как потерпеть поражение от представителя другого тейпа было зазорно, забава могла кончиться стычкой. Национальные «олимпийские игры» проводились на предгорной равнине, около аула Большие Атаги. В программе были скачки, борьба, стрельба. В ямку клалась двадцатикопеечная серебряная монета, и всадник на полном скаку должен был попасть в нее из пистолета. Когда ребенку исполнялось два-три года, его водружали между рогами быка, сажали на коня. После бритья головы мальчонку спрашивали, чем ему намазать голову, солью или маслом. Если маслом, над ним подтрунивали, говорили, что из него не получится мужчина, и тот, конечно, больше никогда не выбирал масло, а терпел жгучий раствор соли. Может быть, поэтому среди чеченцев почти не было облысевших.

Брюс Ли стал наставником значительной части нашей молодежи. Увлечение карате – повальное. Чеченцам очень нравятся ковбойские фильмы, принимают все за чистую монету: это про нас! Ковбойщина, боевики внесли свой вклад в образование у нас преступной среды Многое совершается по сценариям этих фильмов. Некоторые преступления были нам совсем неизвестны.

В рассказах «русскоязычных», как их тут притесняли, как отбирали квартиры и дома, как грабили и убивали, много перебора. Дома и квартиры многие из этих людей продали – и довольно дорого. Насилия по национальному признаку в Чечне не было. Я пристально и пристрастно наблюдал эти процессы. Неочечененные жители Чечни уезжали из страха за свое будущее, а также потому, что потеряли привилегии. В догорбачевские времена они жили здесь очень неплохо. Квартира в центре города, дача, престижная и доходная работа, нечеченцам в первую очередь продавались автомобили. Чеченцам, кстати, не рекомендовалось, скорее запрещалось говорить на своем языке в общественном транспорте. Во всех районах и городах «русскоязычные» занимали ключевые посты. Конечно, сколько угодно было случаев в годы «перестройки» и потом, при Дудаеве, что у них отбирали дома и квартиры, грабили, убивали. Но это были деяния преступников, для которых национальная принадлежность жертвы не имеет значения. Чеченцев среди жертв было гораздо больше.

По улице ходит бабка Совнаби и причитает, что нет воды для скота. А у них со стариком 9 голов. Старику и ей по 80 с чем-то. Ходит Совнаби по улице и вроде бы не человек, а куча тряпок, надетых одна на другую. Откуда-то из глубины этого хлама виднеется еще одна скомканная тряпочка, которая когда-то был лицом, может быть, даже красивым. Дал ей палочку чеченской домашней колбасы, и она ушла, угнетая меня бесконечными благодарностями. Не выдержал и отнес им два ведра воды, отобрав ее у своей живности. Сказали бы бедным людям сразу, что будет война, режьте, мол, или угоняйте скотину и уходите сами. У дома Совнаби, как и у всех наших домов, металлические ворота. Они – как огромное решето – от осколочных пробоин. Ноги коров – в ранах. Одна не может встать, ее не прирезают, так как она – кожа да кости. Сайдхамзат, муж Совнаби, совсем сдал. Говорит, что «ходовая отказывает» – пытается шутить. Светлый, похож на русского мужика.

Сегодня видел Шамиля, он рассказал, что с ним было, когда он попал в облаву. Оскорбляли, говорит, страшно. Одному хотели в рот помочиться, тот не дался, и ему переломали ребра. Был с ними преподаватель из нефтяного института. Его тоже били, хотя он и доказывал, что воспитывал в студентах уважение к Советской армии. Ему отвечали: все вы одинаковые. У всех отобрали паспорта и не вернули. Держали их в холодильных камерах молкомбината. Шамиль выглядит очень плохо, слабым, больным. Недавно был стройным здоровым парнем.

Вспомнилась одна история из нашей казахстанской жизни. Был молодой казах, звали его Бектимир. Когда в его ауле появились ссыльные чеченцы, он как-то сразу сдружился с ними, очень быстро научился говорить на их языке. Чеченцы были удивлены. Я сам слышал, как он хорошо говорил. Весной во время сева он был возчиком семян. Это была очень ответственная работа, доверялась она только коммунистам или, в крайнем случае, лучшим комсомольцам. Бектимир, должно быть, был одним из них. Однажды он нагрузил телегу мешками с зерном, но поехал не в поле, а на тот край аула, где жили чеченцы. А мы тогда как раз зубами от голода лязгали. Бектимир собрал «весь мир голодных» и все зерно им раздал, приговаривая: берите, берите, коммунизм пришел. Его арестовали. На суде он вел себя смело, на вопрос, почему раздал зерно, ответил: я – строитель коммунизма. Память о Бектимире у нас передается из поколения в поколение. Когда кто-нибудь вдруг проявляет необыкновенную щедрость, его спрашивают: Бектимиром, что ли, стал. Когда его посадили, наше устное творчество сразу выдало частушку: «То, что обещал Ленин, привез Бектимир на своей телеге, и один день нам все же удалось пожить при коммунизме.» На чеченском языке частушка звучала складно.