Амрита - Ёсимото Банана. Страница 85

Но каждый раз, когда я почти уже принимала твердое решение уволиться, происходило что-нибудь эдакое, и в результате я оставалась работать в баре. Например, во время одного из таких приступов отчаяния я, разозленная и уставшая, ехала с работы на такси. Таксист был самым обычным японским таксистом – мужчина предпенсионного возраста, серые форменные брюки, белая рубашка, гладковыбритый подбородок. Но как только выяснилось, что я работаю в рэгги-баре, он пришел в возбуждение и заявил, что страшно гордится тем, что – между прочим! – именно в его такси как-то раз ехал один из музыкантов группы «Aswad».

– Вы что, знаете группу «Aswad»? – я искренне удивилась, потому что водитель ну никак не походил на фаната этой рэгги-группы.

– Ну конечно! Это отличная группа! Они приезжали сюда на фестиваль рэгги «Джапансплэш», и, кажется, у них был сейшн с Джанет Кэй.

Судя по всему, таксист был большим поклонником рэгги. Я все еще не могла поверить собственным глазам и ушам, а он уже начал признаваться в вечной любви к Бобу Марли и даже пытался напевать что-то из его песен. К тому моменту, как мы доехали до моего дома, я напрочь забыла о том, что еще полчаса назад собиралась увольняться с работы.

Я до сих пор думаю, что этот водитель на самом деле был ангелом, посланным мне с небес Богиней Рэгги.

Наши отношения с Рюичиро стали еще ближе. И хотя мы по-прежнему живем отдельно, почти все время проводим вместе. Он продолжает получать какие-то гонорары за свою первую книжку, и благодаря этим деньгам мы время от времени позволяем себе некоторые излишества: вроде поездки на Сайпан к нашим друзьям Сасэко и Кодзуми. Эти молодые старики, кстати сказать, чувствуют себя отлично. Им нравится жить за границей, нравится океан, нравится небо и солнце. Их жизнь полна ярких красок, и когда бы я ни думала о них, как бы их себе ни представляла – обласканных ли южным солнцем или окутанных темным покровом восхитительной ночи, – я каждый раз чувствую на себе дыхание того необычного мира, в котором живут их души. Мира, в котором даже время течет не так, как в Японии.

С тех пор как Рюичиро мне изменил, прошел почти год.

Незадолго до того, как он должен был вернуться из очередной заграничной поездки, я узнала, что в Испании у него есть другая женщина. Самое смешное, что она сама же и засветилась, по ошибке позвонив в его квартиру, где я всегда живу во время его отсутствия.

При первой же возможности я сообщила Рюичиро об этом звонке. Он смутился, замолчал и повесил трубку. А через неделю приехал, как ни в чем не бывало.

Я не стала устраивать скандал, только спросила, как это ему хватило наглости заявиться сюда, ко мне. Вместо ответа он сказал что-то вроде: «Почему ты так быстро поставила крест на наших отношениях?!»

В общем, мы оба были слегка удивлены поведением друг друга.

Потом он, конечно же, извинился, впрочем, добавив, что в последнее время его все чаще тянет к женщинам с ангельскими личиками, а вот брюзгливые скандалистки вроде меня нравятся ему все меньше и меньше.

Все это звучало абсолютно абсурдно и вообще не было похоже на извинение. К тому же, услышав про ангельские личики, я вспомнила Маю и окончательно расстроилась. Кажется, Рюичиро это почувствовал. Он как-то заволновался, взял меня за руки и сказал:

– Это все чепуха, слышишь? Я тебя обожаю. Ты – непредсказуема, а это для меня самое главное. Лучше тебя просто никого не может быть. Именно поэтому я и вернулся, а вовсе не потому, что хочу бросить тебе вызов или что-то в этом роде. Пожалуйста, постарайся меня понять!

Искренность этих слов поразила меня до глубины души. Я не знаю, люблю ли я его так же сильно, как раньше, но одно я знаю точно – он мне нужен и без него я просто не смогу. Я простила его, как, надеюсь, и он бесконечно прощает меня.

Но это еще не конец нашей истории.

Через две недели после того, как Рюичиро вернулся из своей поездки, я возвращалась вечером домой по одной из пристанционных улочек и наткнулась на маленький цветочный магазин. Не знаю, почему так получилось, но в тот день весь тротуар у магазина был заставлен корзиночками с миниатюрными букетами красочных экзотических цветов. Внутри никого не было, хотя соседние продуктовые лавки, а также небольшая аптека неподалеку буквально кишели домохозяйками и праздношатающимися школьниками, у которых к этому часу уже закончились занятия.

Я выбрала себе корзиночку с букетом, расплатилась и побрела дальше посреди этой бурлящей и жужжащей толпы. Я сделала это почти бездумно. Просто так.

Придя в квартиру Рюичиро, я вытащила яркий букет из корзинки и переставила его в вазу. Немного полюбовавшись цветами, я достала из буфета какие-то конфетки и уселась на диван перед телевизором.

Но я не могла сосредоточиться на цветной картинке.

Мысли мои были о другом.

«Господи, – думала я, – когда же я, наконец, научусь приносить в жизнь окружающих меня людей ту теплоту и радость, которые так легко принес в мою этот маленький букетик?» Мое сердце сжалось от боли, и впервые за долгое время я не удержалась от слез.

Внутри каждого из нас, в самой глубине души, гнездится слабое, дрожащее нечто, которое нуждается в заботе и любви. И время от времени нужно плакать, потому что слезы – это признак того, что сердце все еще не зачерствело, что мы все еще способны любить.

Когда Рюичиро вернулся, я рассказала ему об этом. Он глубоко задумался и погрузился в молчание.

Я – тоже молча – сидела напротив него и глядела на темную дорогу за окном. В голове моей проплывали тихие мысли.

… Наверное, когда-нибудь мне захочется взять кого-нибудь за руку и отправиться куда-нибудь по этой темной ночной дороге. И тогда, наверное, я так и сделаю. Не раздумывая! Просто сделаю, как мне хочется…

Но я не стала говорить этого вслух. Ведь Рюичиро думал обо мне, думал ради меня. Он делал это, как мог (в последнее время даже начал мыть посуду), поэтому я удержалась и ничего не сказала. Просто продолжала беззвучно сидеть напротив него.

… а значит, что бы ни произошло, в моей жизни ничего не изменится – она будет течь себе дальше, без остановки. Без остановки…