Цугуми - Ёсимото Банана. Страница 19
– Эй, подожди! – закричала Цугуми.
Я пыталась её удержать, и, когда, похоже, начиналась уже новая ссора, в этот раз между мною и Цугуми, на лестнице появилась Ёко.
– Цугуми, что происходит? – спросила она, бросившись к сестре.
Видимо осознав, что она уже ничего не сможет сделать, Цугуми, смирившись, неожиданно перестала буянить и одной рукой медленно оттолкнула меня. Ёко посмотрела на осколки стекла, на окружающих учеников, остановила свой взгляд на мне и повторила вопрос с озадаченным видом:
– Мария, что здесь случилось?
Я не знала, как ответить, ибо чувствовала, что любой ответ мог обидеть Цугуми. Причиной ссоры было здоровье Цугуми, и я знала, насколько болезненной для неё является эта тема. Когда я попыталась что-то ответить, Цугуми сказала тихим, тоскливым голосом, в котором чувствовалось, что она потеряла всякую надежду:
– Хватит об этом. К вам это не имеет отношения. – Затем она спокойно ударила ногой по осколкам стекла, которые со звоном разлетелись в разные стороны.
– Цугуми… – начала Ёко, но Цугуми, как бы показывая, что она не хочет больше об этом говорить, обхватила голову руками и стала трясти ею так сильно, что нам пришлось остановить её. Смирившись, она пошла в класс, надела ранец и, спустившись по лестнице, пошла домой.
Зрители тоже разошлись, осколки стекла были убраны, Ёко пошла к руководителю класса Цугуми просить прощения за происшедшее. Все разошлись по классам, прозвенел звонок, и занятия начались, как будто ничего не произошло. Только моя рука всё ещё была как онемевшая от прикосновения к необычайно горячему телу Цугуми. Я с изумлением смотрела на свою ладонь, вспоминая прошедшую сцену, и думала о том, что гнев Цугуми имеет свою собственную жизнь, проникнув во все поры её тела.
– Гонгоро пропал, похоже, что его украли. – Кёити только спросил, дома ли Цугуми, но его голос по телефону был слишком мрачным, и чувствовалось, что он спешит, поэтому я поинтересовалась, не случилось ли что-нибудь, и он мне рассказал. В голове у меня промелькнула неприятная сцена с враждующей с Кёити компанией, с которой мы столкнулись в храме.
– Почему ты так думаешь? – Спрашивая это, я почувствовала, как у меня в груди растет беспокойство.
– Его поводок был обрезан, – сказал Кёити спокойным тоном.
– Понятно. Я выхожу прямо сейчас. Цугуми в больнице, но ей передадут, как только она вернётся. Ты где?
– В телефонной будке у входа на пляж.
– Оставайся там, – сказала я и повесила трубку.
Попросив тётю сообщить Цугуми о случившемся, я вытащила из постели спящую Ёко и по дороге рассказала ей, что произошло. Кёити стоял у телефонной будки. Когда он увидел нас, выражение его лица слегка смягчилось, но взгляд остался по-прежнему суровым.
– Давайте разделимся и будем искать в разных местах, – предложила Ёко.
– Согласен. Я пойду в сторону города, а вы осмотрите берег. Если вы заметите парней, которые украли Гонгоро, не подавайте виду и сразу возвращайтесь сюда, – сказал Кёити. – Он очень сильно лаял, и мне это показалось странным. Но когда я вышел, было уже поздно. Что за скоты! – Затем он быстро пошёл по дороге, ведущей в город.
Я и Ёко, разделив берег на две части, пошли направо и налево. Уже приближалась ночь, и в небе появились первые звёзды. Во мне нарастало беспокойство. Я громко выкрикивала имя Гонгоро, сбегала к мосту, затем в ближайший лес, но в ответ не слышала никакого лая. Мне уже хотелось плакать. Каждый раз, останавливаясь, чтобы перевести дух, я замечала, что становится всё темнее и видимость уменьшается. Казалось, что море занимало собой всё большее пространство. Если Гонгоро будет тонуть в море, то я не смогу его даже увидеть. Эти мысли вызывали у меня всё большую тревогу.
Когда мы вернулись к дамбе, откуда начинали поиски, то были совершенно вымотаны, и с нас буквально лил пот. Мы договорились вновь разделиться и поискать ещё, но прежде поднялись на край дамбы и стали хором кричать имя Гонгоро. Берег и море слились в густую тёмную пелену, которая окутала наши руки и ноги. Луч маяка периодически светил в нашу сторону, а затем вновь поворачивал в сторону моря.
– Ну что ж, пошли, – сказала я, но в этот момент, повернувшись к берегу, увидела прьп-ающий свет, похожий на прожектор, который пробивал густую темноту и двигался через мост в нашу сторону. Пересекая пляж, он медленно, но уверенно приближался к нам.
– Посмотри, не Цугуми ли это? – старалась перекричать я шум волн.
– Что?
Ёко повернулась ко мне. Растрёпанные ветром, её волосы блеснули в темноте.
– Посмотри на тот свет, который приближается к нам. Мне кажется, что это Цугуми.
– Где? – Ёко напряжённо вглядывалась в темноту. – Это далеко, и я не могу разобрать.
– Определённо это Цугуми. – Я чувствовала, что это должна быть она, так как свет двигался прямо на нас. Убеждённая в этом, я крикнула: – Цугуми! – и замахала в темноте руками.
И как бы в ответ фонарь описал в воздухе два круга. Как я и думала, это была Цугуми. Затем луч фонаря повернул в нашу сторону, и когда он осветил край дамбы, мы смогли разглядеть её маленькую фигурку.
Она молча приближалась к нам и излучала такую энергию, что, казалось, своими движениями она рассекает темноту. Она кусала губы, и её бледное лицо тускло освещал свет фонаря. Только увидев её глаза, я поняла, насколько она была разгневана. В левой руке она несла самый большой в гостинице фонарь, а в правой извивался Гонгоро. Он был совершенно мокрый и, казалось, уменьшился наполовину.
– Ты нашла его? Где? – Подпрыгивая, я бросилась к Цугуми. Лицо Ёко расплылось в улыбке.
– На другой стороне моста, – сказала Цугуми. Она передала мне фонарь и своей худой рукой крепче обхватила Гонгоро. – Он там барахтался в воде.
– Я позову Кёити! – крикнула Ёко и побежала на пляж.
– Мария, собери хворост, и мы разведём костёр, чтобы высушить собачонку, – продолжая держать Гонгоро, приказала мне Цугуми.
– Мы не можем здесь разводить костёр, потому что нам за это попадёт. Не лучше ли вернуться в гостиницу и воспользоваться там печкой? – ответила я.
– Если бы только собачонка была мокрой, то это ещё ничего. Но если я в таком виде вернусь, мне сильно попадёт от матери. Направь на меня фонарь, – попросила Цугуми.
Как мне и было сказано, я направила на Цугуми свет фонаря и была поражена. Всё ниже пояса было совершенно мокрым, и с неё ещё капала вода.
– В каком участке реки это случилось? – спросила я печально.
– Глупенькая, посмотри на меня и тебе станет понятно, какая там глубина, – сказала Цугуми.
– Ясно. Пойду, соберу хворост и сразу вернусь, – ответила я и побежала к пляжу.
Сначала Гонгоро выглядел сильно напуганным и сидел, дрожа от страха, но затем успокоился и начал ходить вокруг костра.
– Он не боится огня. Ещё когда он был щенком, мы всегда брали его с собой, выезжая на природу, поэтому он привык к костру, – с нежностью во взгляде сказал Кёити. Свет от костра освещал его лицо.
Я и Ёко сидели рядом, тесно прижавшись друг к другу. Костёр был совсем небольшой, но он давал достаточно тепла, несмотря на холодную ночь и сильный ветер. Его свет достигал тёмных волн, набегающих на берег.
Цугуми продолжала стоять, не говоря ни слова. Её юбка стала подсыхать, но всё равно оставалась чёрной и липла к ногам. Цугуми, казалось, не замечала этого и пристально смотрела на огонь, постоянно подбрасывая в костер обломки досок и ветки деревьев, которые я собрала. Глаза её так расширились, а кожа так светилась белизной, что мне было страшно даже заговорить с ней.
– Он уже хорошо подсох, – сказала Ёко, поглаживая Гонгоро.
– Послезавтра я увезу его домой, – заявил Кёити.
– Что? Ты уезжаешь домой? – спросила я. Цугуми в изумлении уставилась на него.
– Нет, я только отвезу Гонгоро и вернусь. Из-за всех этих событий я опасаюсь оставлять его в гостинице, – сказал Кёити.