Сингапурская история: из «третьего мира» – в «первый» - Ли Куан Ю. Страница 71

Он жаловался, что Чин Чай и Раджа произносили речи, содержавшие критику в адрес Малайзии. Я объяснил, что те министры, которые были малайцами по происхождению, в эмоциональном плане все еще реагировали на события как малайцы, будучи не в состоянии отделить себя от страны, в которой они родились и выросли. Им требовалось время, чтобы осознать, что они являлись гражданами Сингапура – отдельного и независимого государства.

Выказывая нетерпение и раздражение, он сказал: «Им следует поторопиться, потому что я не собираюсь с этим мириться. Эти люди руководствуются другими соображениями и идеями, а Раджа, может быть, даже лоялен к Индии». Тунку ошибался. Раджа был полностью предан Малайзии, хотя и родился в Джафне (Jaffna), на Цейлоне. Уже у дверей, прежде чем покинуть дом, я сказал, что нам следовало выйти на новый уровень в наших рабочих отношениях и сотрудничать на взаимовыгодной основе, чрезвычайно мягко намекнув, что возврата к старым, добрым временам, когда мы стремились к объединению с Малайзией, не будет.

После нашей первой, после отделения от Малайзии, встречи с Тунку, у меня остались смешанные чувства. Он все еще чувствовал себя так, будто я был обязан ему. Но эта встреча позволила мне удостовериться, что он все еще находился у руля. Я знал, что он стремился к тихой и спокойной жизни, ибо не любил продолжительных кризисов и периодов напряженности в отношениях.

Лидеры Малайзии продолжали относиться к нам так, будто мы все еще жили в начале 60-ых годов и стремились к объединению с Малайзией. Мы покинули их парламент, и ушли из их политической жизни для их же собственного блага. Но и тогда, невзирая на то, что Сингапур стал независимым, суверенным государством, Тунку все еще верил, что находившегося в Сингапуре батальона малайзийской армии и возможности прекратить подачу воды в Сингапур, или прервать сообщение на главной транспортной магистрали – Каузвэй (Causeway), остановив всю торговлю и пассажирское сообщение, было бы достаточно, чтобы заставить нас подчиниться. Но если бы этого удалось добиться, используя его старомодное аристократическое обаяние, что ж, – тем лучше. В 1966 году, начиная с апреля, я отсутствовал в Сингапуре на протяжении двух месяцев. На протяжении всего этого периода времени Тунку, Разак и Газали критиковали То Чин Чая, тогдашнего заместителя премьер-министра Сингапура, и меня за то, что, как им казалось, мы были готовы восстановить связи с Индонезией до того, как это сделает Малайзия. Тунку угрожал Сингапуру неприятностями. Чин Чай, исполнявший обязанности премьер-министра, приветствовал решение Индонезии признать Сингапур. Весьма недовольное этим, правительство Малайзии выступило со следующим заявлением:

«Решение Сингапура приветствовать решение Индонезии о признании Сингапура ясно показывает, что Сингапур собирается установить некоторые отношения или связи с Индонезией, что приведет к появлению граждан Индонезии в Сингапуре. Если это произойдет, то это явно создаст угрозу нашей безопасности, поскольку Индонезия неоднократно заявляла и продолжает заявлять, что она намеревается усилить „конфронтацию“ с Малайзией. В результате этого Малайзия будет продолжать предпринимать любые меры, которые она считает необходимыми, для защиты своих интересов».

Сразу после этого, 18 апреля, министр внутренних дел Малайзии, доктор Исмаил (Dr. Ismail), ввел пограничный контроль для сингапурских граждан, пересекавших Каузвэй.

Когда я встретился с Тунку по возвращению из поездки в Великобританию и страны Восточной Европы, он выразил свое недовольство по поводу моих визитов в коммунистические страны. Он сказал, что теперь эти страны откроют посольства в Сингапуре и будут представлять угрозу для Малайзии. Он недоумевал по поводу сделанного мною заявления о том, что Сингапур хотел развивать дружеские отношения с Китаем и Индонезией. Я ответил, что, хотя мой стиль и отличался от его, в мои намерения не входило быть проглоченным коммунистами. Я напомнил, как мы отказали в праве сойти на берег команде китайского корабля, капитан которого отказался подписать обязательство не распространять пропагандистские материалы «культурной революции». «Радио Пекина» подвергло нападкам нашу иммиграционную службу. Я объяснил, что восточноевропейские страны, за исключением Румынии, поддерживали советскую внешнеполитическую линию, которая была противоположна китайской. Их поддержка или нейтралитет помогли бы предотвратить изоляцию, в которой мы могли оказаться из-за наличия в Сингапуре британских военных баз, что являлось недопустимым с точки зрения неприсоединившихся стран.

Тем временем лидеры ОМНО продолжали использовать газету «Утусан мелаю», выходившую в обеих странах на джави, чтобы настраивать малайцев враждебно по отношению к «китайскому» правительству Сингапура. «Утусан мелаю» сообщила, что Ахмад Хаджи Таф (Ahmad Haji Taff), лидер ОМНО в Сингапуре, являвшийся в прошлом одним из двух сенаторов, представлявших Сингапур в Федеральном сенате, потребовал, чтобы наша конституционная комиссия зафиксировала в Конституции Сингапура специальные права для малайцев. Такая конституционная норма была в конституции Малайзии, но она никогда не применялась в Сингапуре.

Наш информационный отдел перевел подстрекательские, расистские заявления «Утусан мелаю» на английский, китайский и тамильский язык и распространил их в прессе, на телевидении и радио. Это повредило отношениям лидеров ОМНО с немалайцами, как в Сингапуре, так и в Малайзии, Исмаил и Газали проявляли недовольство по этому поводу. По мнению Исмаила, это подвергало Малайзию опасности, а потому, до полного политического отделения Сингапура, не следовало развивать какое-либо экономическое сотрудничество между нашими странами. Мы не должны были вмешиваться во внутренние дела Малайзии, поскольку Сингапур являлся отдельным, суверенным и независимым государством. Газали пошел еще дальше, настаивая, чтобы Малайзия установила специальные отношения с Сингапуром. Он был недоволен, что мы не проинформировали Малайзию о развитии торговых отношений Сингапура с Россией и другими социалистическими странами. (Малайзия не имела подобных соглашений с социалистическими странами). Он считал, что подобные соглашения подпадали под условия нашего договора с Малайзией об экономическом сотрудничестве и обороне, предусматривавшем, что ни одна из сторон не будет предпринимать каких-либо шагов или входить в любые соглашения, которые могли бы угрожать безопасности другой стороны. Я заявил, что подобные уступки должны были быть взаимными. Газали также хотел, чтобы мы не возобновляли бартерную торговлю с Индонезией, пока Малайзия не восстановит отношения с ней. Он настаивал на том, чтобы мы разрешали входить в наш главный порт только большим судам с водоизмещением более 200 тонн и запретили входить туда меньшим судам, особенно парусным лодкам, по соображениям безопасности. По сведениям нашего Специального Департамента (Special Branch), который ныне переименован в Департамент внутренней безопасности, сами малазийцы открыто занимались бартерной торговлей на западном побережье Малайи, разрешая небольшим маленьким судам с Суматры (Sumatra) заходить в порты Джохора и Малакки. Чтобы обсудить этот вопрос Кен Сви настаивал на созыве Объединенного оборонного совета (Combined Defence Council), который был сформирован после провозглашения независимости Сингапура. Они условились о дате встречи, но, к его удивлению, встреча была отменена, потому что Малайзия заявила, что мы уже приняли их условия. Мы пошли дальше и определили, что остров Пулау Сенанг (Pulau Senang) на южной оконечности Сингапура, станет центром для индонезийских бартерных торговцев, которые приплывали в Сингапур на своих парусных лодках даже из таких отдаленных мест, как Сулавеси (Sulawesi) (Целебес (Celebes) – старое название Сулавеси). Разак раздраженно возразил против этого. Одностороннее принятие решений представителями Малайзии и их чрезмерные требования заставили нас выйти из Объединенного оборонного совета.

Бесконечная вереница маленьких суденышек, некоторые из которых имели подвесные моторы, а некоторые – только паруса, доставляла в Сингапур сырой каучук, копру, древесный уголь и другие продукты. Они покидали Сингапур, груженые транзисторными приемниками, рубашками, брюками, тапочками, обувью, пиджаками, куртками и шляпами. Некоторые даже покупали целые короба хлеба. В августе 1966 года, после официального окончания в июне «конфронтации» с Индонезией, мы отменили все ограничения на бартерную торговлю. Маленькие индонезийские суда снова приходили в Телок Айер Базин (Telok Ayer Basin), одну из старейших гаваней Сингапура.