Сингапурская история: из «третьего мира» – в «первый» - Ли Куан Ю. Страница 89

Я получил подтверждение того, как он принял решение по Восточному Тимору, когда встретился с Джинанджаром Картасасмитом (Ginandjar Kartasasmita). В ночь, предшествовавшую заявлению Хабиби, этот способный министр экономики Индонезии летел из Сингапура в Цюрих на Всемирный экономический форум в Давосе. Мы сидели через проход друг от друга, между нами завязалась часовая дискуссия об экономических и политических процессах в Индонезии. Больше всего его занимала проблема Восточного Тимора. Решение было принято на заседании правительства, на основе заметок Хабиби, после того как этот вопрос был поднят впервые. Дискуссия продолжалась два часа, после чего все министры, включая министра обороны генерала Виранто, согласились с предложением президента. С тревогой в голосе он спросил, будет ли это иметь иные последствия для Индонезии. Я дипломатично ответил, что не могу с уверенностью говорить о последствиях этого решения, но подчеркнул, что оно представляло собой серьезное изменение в политике.

Советники Хабиби считали, что предложение автономии или независимости Восточному Тимору позволит им получить финансовую поддержку МВФ и Мирового банка, приобрести в США и странах Европы репутацию демократа и реформатора, что должно было помочь его переизбранию. На самом деле, он настроил против себя своих генералов, многие из которых провели годы, умиротворяя Восточный Тимор. В августе, во время встречи членов Организации по экономическому сотрудничеству в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТЕС – Asia Pacific Economic Cooperation) в Окленде (Auckland), Джинанджар сказал премьер-министру Го Чок Тонгу, что в феврале 1999 года они совершили ошибку, вооружив местную милицию. Правительство стремилось «убедить жителей Восточного Тимора не голосовать за провозглашение независимости». В голосовании приняло участие 99 % жителей Восточного Тимора, имевших право голоса. Подавляющее большинство из них (80 %) высказалось за независимость. После этого Восточный Тимор был выжжен и разрушен, якобы членами местной милиции. Репутация вооруженных сил Индонезии и правительства от этого пострадала, а образу Хабиби как индонезийского националиста был нанесен ущерб.

Чтобы добиться переизбрания Хабиби, команда его советников пыталась представить его реформатором, желавшим порвать с прошлым. Он освободил политических заключенных. При Сухарто было три политических партии, Хабиби разрешил зарегистрировать более 50 политических партий. Он часто встречался с прессой и высказывался вольно, слишком вольно. Его советники вмешивались и держали его на «коротком поводке», останавливая, когда его «заносило». Он нуждался в деньгах, чтобы получить поддержку. Официальные лица ожидали после выборов больших перемен. Опасаясь, что им будут предложены должности, на которых возможности получения взяток будут ограничены, они полностью использовали этот период «междуцарствия». Коррупция на всех уровнях была сильнее, чем в худшие годы правления Сухарто. Возможности для этого были огромны, потому что многие банки и большие компании были неплатежеспособны и зависели от помощи правительства. Одним из них был «Бали бэнк» (Bali Bank), из которого ближайшими помощниками Хабиби было выкачано 70 миллионов долларов. МВФ и Мировой банк прекратили помощь Индонезии до проведения тщательного аудита и наказания всех виновных. Хабиби блокировал публикацию аудиторского заключения, потому что оно якобы нарушало принятые в Индонезии правила о сохранении тайны вкладов. Индонезийские средства массовой информации сообщали, что следы этих денег тянулись к членам его семьи.

Тем не менее, он мобилизовал для своего переизбрания всю поддержку, которую могла дать его репутация мусульманина и положение президента. Его помощники способствовали тому, что, в результате своих неуверенных действий он «сорвался в штопор». Он отказался снять свою кандидатуру, несмотря на давление со стороны средств массовой информации, лидеров оппозиции, политических партий и его собственной партии Голкар (Golkar). Хабиби сказал, что он – не трус и снимет свою кандидатуру только в том случае, если она будет отклонена Народным консультативным собранием (НКС – People's Consultative Assembly). Так и получилось. Ранним утром 20 октября 355 членов НКС проголосовало «против» одобрения его отчета, 322 – «за». Те, кто знаком с махинациями в индонезийской политике, говорили мне, что они никогда еще не видели, чтобы столько денег было получено столь многими делегатами НКС в столь короткий промежуток времени. Хабиби сдался.

Выход Хабиби из борьбы за президентское кресло привел к драматическим, сделанным в последний момент, изменениям в составе парламентских коалиций, которые повлияли на судьбу двух главных претендентов на этот пост: Абдурахмана Вахида (Abdurrahman Wahid), или Гус Дура (Gus Dur, т. е. «старший брат Дур»), и Мегавати Сукарнопутри (Megawati Sukarnoputri). Гус Дур является лидером традиционной деревенской мусульманской организации «Нахдлатул Илама» (Nahdlatul Ilama), насчитывающей около 30 миллионов членов. Его Партия национального пробуждения (ПНП – National Awakening Party) получила 12.6 % голосов на июньских выборах. Мегавати, дочь президента Сукарно, возглавляла Индонезийскую демократическую партию «Борьба» (ИДПБ – Indonesian Democratic Party – Struggle) во время шумных массовых митингов и получила наибольшее число голосов – 34 %, намного оторвавшись от партии Хабиби Голкар. Тем не менее, 20 октября, в 4:00 часа утра, НКС, в котором заседало 695 депутатов (из которых двести были назначены, а не избраны на выборах) провозгласило Гус Дура президентом. Он получил 373 голоса, Мегавати – 313 голосов. Последовавшие за этим лихорадочные политические маневры завершились лишь на следующий день, в три часа пополудни, когда собрание приступило к голосованию по кандидатуре вице-президента. В борьбу вступили три кандидата: Акбар Танчжунг (Akbar Tanjung) от партии Голкар, главнокомандующий вооруженных сил Индонезии Виранто от партии ТНИ (Tentara Nasional Indonesia), и Хазма Хаз (Hazmah Haz) от Исламской коалиции. Мегавати отказалась выставить свою кандидатуру, опасаясь потерпеть унизительное поражение. Гус Дур потратил немало времени, чтобы убедить ее изменить решение и, в конечном итоге, заверил, что он располагал необходимой для победы поддержкой достаточного количества партий. Он нуждался в ней как в вице-президенте, чтобы укрепить легитимность своего президентства. Тем временем в нескольких городах на Яве и Бали, где она завоевала почти все голоса избирателей, начались вспышки насилия и поджоги.

Так уж совпало, что в этот момент Стэнли Рос находился в Сингапуре, чтобы выступить на заседании Мирового экономического форума (World Economic Forum). Он встретился с премьер-министром Го Чок Тонгом и мною в 8:00 часов вечера, через несколько часов после избрания Гус Дура президентом. И он, и мы были убеждены, что в том случае, если путем политических интриг НКС лишит Мегавати поста вице-президента, Индонезия не избежит кровопролития и еще больших беспорядков. Обе стороны решили сделать все возможное, чтобы дать понять ключевым индонезийским политикам, какой эффект это произведет на международных инвесторов.

22 декабря газета «Джакарта пост» (Jakarta Post) сообщила, что государственный секретарь США Маделин Олбрайт (Madelein Albright) (находившаяся тогда в Африке) рано утром, за день до выборов, позвонила Гус Дуру, чтобы «донести точку зрения Вашингтона»: Мегавати должна быть избрана вице-президентом. Мегавати убедительно победила на выборах, получив 396 голосов «за» и 284 – «против». Это спасло Индонезию от второго раунда беспорядков. [17]

В сложившихся обстоятельствах это было наилучшим исходом. Гус Дур, новый президент, потерял зрение, в течение 1998 года он пережил два инсульта. Тем не менее, 20 октября Гус Дур был достаточно ловок и осторожен, чтобы действовать стремительно, максимально использовать свои шансы и добиться избрания. После того, как НКС отклонило отчет Хабиби, Гус Дур сумел собрать большинство промусульманских голосов, которые, в противном случае, были бы поданы за Хабиби. В течение недели, прошедшей с момента его избрания, он быстро назначил министров правительства национального примирения, в котором были представлены все главные политические партии и вооруженные силы. Возможно, это правительство не будет самым эффективным из-за дробления власти между различными политическими силами, но оно поможет помочь залечить раны, нанесенные в течение 17 месяцев кровавых столкновений. В ходе этих беспорядков коренные индонезийцы конфликтовали с китайцами, мусульмане – с христианами, даяки и малайцы – с мадурцами, [18] сепаратисты из Ачеха (Aceh) – с индонезийской армией. Перед Гус Дуром и Мегавати стоят две огромные задачи: восстановить социальную структуру индонезийского общества и возродить экономику.