Сент-Женевьев-де-Буа - Юденич Марина. Страница 19

— Разумеется. Можете не беспокоиться, я пошлю за вами С почтительным полупоклоном Хныков покинул гостиную Руки ему никто не предложил, да он этого и не ожидал Все, по его разумению, складывалось, крайне скверно И от того, что расследование чрезвычайного и уже взбудоражившего весь город преступления, связанного с известнейшей и богатейшей, не то что Санкт-Петербурга, но и все Российской империи, семьей, было поручено ему, последствий для себя ждал самых отвратительных.

В ночь на первое января одна тысяча девятьсот семнадцатого года, в роскошном особняке барона фон Паллена на Литейном произошло следующее.

Истекали уже последние предрассветные часы, когда четверо, припозднившихся, как могло показаться гостей, вошли в парадные двери особняка на Литейном В их числе были и молодые хозяева дома — Ирина Аркадьевна и Степан Аркадьевич фон Паллены Прислугою хозяйка дома — Нина Владимировна фон Паллен накануне распорядилась так, что прибравшись после ночного застолья и приготовив все необходимое к завтраку, горничные и повар до обеда были отпущены отдыхать — теперь дом был почти пуст и тих Хозяйка давно спала и возвращения домой обоих своих детей с их гостями не слышала.

Оно вполне могло бы так и остаться ею незамеченным, как происходило это уже не раз и не два ранее, если бы этой ночью в их планы не входило иное.

Вернувшаяся в господский дом около полудня прислуга, обнаружила в стенах старинного, прославленного и весьма высоко чтимого в имперской столице дома, ужасную, не укладывающуюся в сознание обычного человека картину Тело Нины Дмитриевны фон Паллен, покрытое множеством страшных ран, лежало на полу ее будуара в огромной луже крови, которой было столько, что ее не смог впитать даже пушистый и толстый китайский ковер, покрывающий пол комнаты. Мертвое тело баронессы почти плавало в вязкой бурой луже, источающей ни с чем не сравнимый тошнотворный запах Кровью были забрызганы стены, мебель, тяжелые гардины на окнах и даже сами оконные стекла Прибывший на место страшного преступления вместе с полицией судебный медик пришел к заключению, позже подтвержденному вскрытием тела, что несчастную женщину убивали долго и медленно Скорее всего ее пытали, стремясь получить знаменитую коллекцию драгоценностей семьи фон Паллен, которая оказалась похищенной Очевидно было, что не выдержав пытки женщина указала место в стене своего будуара, где в нише, сокрытой одной из многочисленных картин, украшающих стены комнаты был замурован тяжелый, сложной весьма конструкции сейф и отдала ключи от него Сейф был пуст, а хранящийся, в нем старинный серебряный ларец, наполненный до краев, (как показал позже поверенный в делах семьи известный столичный адвокат), ювелирными украшениями баснословной стоимости и уникальной художественной и исторической ценности, опустошенный преступниками, валялся рядом с трупом на полу будуара баронессы Но и это было еще не все В гостиной особняка обнаружен был еще один труп — это было тело Степана Аркадьевича, Стивы, как звал его весь великосветский Петербург, барона фон Паллена Молодого человека миновала страшная участь матери — он был просто застрелен выстрелом из револьвера в грудь Стреляли в молодого барона практически в упор и смерть его, судя по всему, была мгновенной Однако, главное и самое пожалуй загадочное и страшное обстоятельство этой трагедии заключалось в том, что убит молодой барон вероятнее всего был своей сестрой — совсем юной еще, но знаменитой уже светской красавицей Ириной Аркадьевной фон Паллен. Ирэн, как звали ее в свете. Ирэн фонПаллен обнаружили здесь же, в гостиной, без чувств, она полулежала в одном из кресел и тонкая прекрасная рука ее крепко, не смотря на беспамятство, сжимала покрытую перламутром рукоятку маленького дамского револьвера Из этого револьвера, что быстро и без труда установило следствие и был застрелен ее брат, мертвое тело которого раскинулось на ковре, почти касаясь маленьких ножек Ирэн, обутых в шелковые расшитые бисером вечерние туфельки Картина преступления, таким образом, была и ясна и страшно запутана одновременно Очевидно было, что преступниками оказались те двое, что вошли в дом несчастной семьи в роковые для нее предрассветные часы Собственно, это было единственное, что известно было достоверно и подтверждено показаниями случайных свидетелей, наблюдавших эту сцену Но главным, занимавшим всех чрезвычайно и безусловно решающим в итоге многое, если не все был вопрос о роли молодых фон Палленов в развернувшейся в их доме трагедии Этот вопрос уже несколько дней будоражил весь Петербург, не говоря уже о полицейских и прокурорских чинах города, журналистах, исписавших не одну газетную полосу, собственными версиями, одна диковинней и фантастичней другой, судебном следователе Хныкове, который имел несчастье возглавить расследование этого страшного убийства, адвокатах, поверенных в делах семейства фон Палленов, многочисленных служащих принадлежащих им предприятий и банков, и едва ли ни еще более многочисленной их прислуге Однако более всего этот вопрос занимал сейчас тех троих, что с момента почтительного удаления из комнаты судебного следователя Хныкова, продолжали хранить молчание, не тяготясь впрочем им и даже не замечая того, занятые каждый своими мыслями Мать Софья, игуменья затерянного в степях маленького монастыря, в далеком прошлом — княжна Ольга Долгорукая, едва успевшая прибыть из своего захолустья к похоронам сестры и племянника, теперь была здесь главною и решение предстояло принять именно ей Как и оба врача, а также главный поверенный в делах семьи — адвокат, который сейчас отсутствовал, она хорошо понимала, что более беспамятство Ирэн длится не может С минуты на минуту она придет в себя и тогда вынуждена будет рассказать все, что произошло в ту страшную ночь в их доме, чему свидетельницей и участницей она стала Либо ей, в юности отринувшей от себя все мирское и посвятившей себя служению Всевышнему, придется, с молчаливого согласия преданных семье докторов и адвоката, объявить свою юную племянницу лишившейся рассудка ( могло вполне статься, что это и на самом деле окажется так ) и принять на себя всю ответственность за ее дальнейшую судьбу, вместе с наследованием огромного состояния фон Палленов — Она впервые пришла в себя, но некоторое время я могу еще поддерживать ее в беспамятстве, небольшими дозами морфина Однако это может стать небезопасным, — нарушил молчание психиатр, которого в первые же дни привел в дом, поручившись за него, профессор Бузин — Однако следует, быть может, нам побеседовать с ней и в зависимости от того, что она расскажет, объявить диагноз… — старый врач был совсем не склонен к тому решению, которое сейчас предлагал, ибо понимал какой скользкий и опасный путь ожидает их всех в случае, если Ирэн только им признается в чем-то страшном, что, собственно и подсказывала ему неплохая профессиональная и отменно тренированная, к тому же, годами практики интуиция Голос его потому утратил свою мягкую и столь ценимую пациентами спокойную убаюкивающую уверенность Вдруг стало заметно, что профессор Бузин уже очень стар и сам, наверное, не вполне здоров, к тому же сейчас сильно, что наверное уже непозволительно в его возрасте, взволнован — Нет господа, полагаю ждать и надеяться более не на что Прошу вас взять на себя труд объявить публично, что племянница моя Ирина, не выдержав страшных испытаний, ниспосланных ей провидением, лишилась рассудка Можете объявить также, что в ближайшие уже дни мы с ней покинем Петербург Это все.

Благодарю вас за вашу доброту и участие в делах моей несчастной семьи Я позову вас проститься, а сейчас не смею более задерживать — Голос матери Софьи был низким и хрипловатым, говорила она сейчас очень тихо, но царственно властно, и каждое слово дышало непоколебимой волей и решимостью исполнить принятое ею решение Оба доктора подчинились ей молча и поклонившись отступили к двери, аккуратно прикрыв за собой ее тяжелые створки Уже в коридоре, взглянув на свое изображение в огромном резном трюмо, висевшем на этом самом месте с тех незапамятных времен, когда еще совсем молодым доктором он начал ездить в этот знаменитый уже тогда дом, профессор Бузин неожиданно поймал себя на мысли, что высокую худую, сильно постаревшую женщину, оставленную им сейчас один на один с принятым ею тяжелым и страшным наверное решением, он про себя по-прежнему называет княжной Долгорукой И это, на самом деле, видимо было не так уж далеко от истины.