Жемчуг богов - Юрьев Сергей. Страница 41

Дары природы подвернулись ближе к вечеру. Тика выпустил короткую очередь по внезапному треску в кустах, раздался визг, и метров через тридцать Зеро чуть не споткнулся о тушку небольшого кабанчика. Указав место, где, по его мнению, следует разводить костер, Тика исчез в зарослях, поскольку «есть печеную кабанятину совершенно бессмысленно, если нет соответствующих приправ, а он, Тика ван Дебби, знает замечательную травку, которая сочетает в себе все достоинства жгучего перца, гвоздики, толченого миндаля, и даже соли с ней не надо…»

Зеро свалил под гигантским папоротником несколько охапок хвороста и уже прикидывал, что проще – содрать шкуру со зверушки или достаточно будет опалить щетину. Впервые с той самой ночи, когда Тика убедил его бежать, он ощутил некую приподнятость настроения, видимо, организм начал потихоньку привыкать к изменившимся условиям жизни. К тому же, самое ближайшее будущее не сулило ничего, кроме вкусного и обильного ужина, а о том, что будет дальше, думать вообще не имело смысла, пока это самое «дальше» не наступит. Надежда хороша лишь тогда, когда просчитана вероятность благоприятного исхода… Надежда хороша лишь после того, как улыбнется удача… Хорошая надежда – мертвая надежда…

Вернулся Тика. Без обещанной травы, но и не с пустыми руками. Он нес черную стрелу с красно-коричневым опереньем, на которую была нанизана его знаменитая серая кепка.

– Вот… – Он протянул Зеро стрелу. – Ужин отменяется. Уходить отсюда надо. Все равно, куда, лишь бы обратно. Второй раз они нас предупреждать не будут. Второй раз хорошо, если сразу пристрелят. Я на вертел не хочу.

– Кто такие «они»? – Зеро в упор посмотрел на лицо Тики, которое побледнело даже сквозь тропический загар.

– Они – это ватаху-урду. – Дальнейшие пояснения Тика давал уже на ходу. – Ватахи – один из двух уцелевших туземных народов. Тут же во время конкисты истребили большую часть местного населения, да и потом, когда по всему побережью пристроились владения ромейских аристократов, в джунгли раз лет в пять-десять отправлялись солидные карательные экспедиции. В конце концов, почти всех местных либо вырезали, либо ассимилировали, либо их остались такие жалкие кучки, которые можно просто не замечать – их все равно, что нет. Сохранились только маси-урду и ватаху-урду. Ну, маси – это отдельный разговор, то их обнаружить невозможно, то они сами целыми племенами выходят из джунглей, встают табором возле поселков и городов, показывают полную покорность, норовят создать смешанные семьи… До сих пор выходят иногда. Сейчас каждый пятый сиарец имеет солидную примесь их крови. Тут уж непонятно, кто кого ассимилировал. Даже у Гальмаро, по слухам, то ли бабка, то ли прабабка была из маси… А вот ватаху-урду, как они сами себя называют – парни свирепые и воинственные. Если кто-то ступил на территорию, которую они считают своей, сразу же начинается война на уничтожение. Из сорока девяти экспедиций конкистерос шестнадцать исчезли бесследно, и существует мнение, что здесь без ватаху-урду не обошлось. По преданию, даже сам Виттор да Сиар, первооткрыватель, погиб, нарвавшись на конфликт именно с ними. Последний раз с ватаху-урду пытались расправиться при президенте Уэсте, тогда четыре бригады, в каждой по тысяче двести солдат при автоматическом оружии и бронетехнике, отправились прочесывать джунгли. Одна из них никого не встретила, одну в полном составе отправили в психушку, а две остальных бесследно исчезли. Гальмаро, когда с директорией разделается, тоже, наверное, ими займется, только я бы ему не советовал. Они ведь, по слухам, славные ребята – если к ним не соваться, то и они никого не тронут. И нас вот чисто по-человечески предупредили, идите, мол, ребята, откуда пришли. А мы и идем! Правда, Зеро? Прикинь, мы правильно идем строго назад? – Чувствовалось, что лекарство против страха на Тику уже не действует, или почти не действует.

Зеро посмотрел на компас, висевший, как медальон, у него на шее.

– Отклонились градусов на семьдесят к западу.

Договорить он не успел – кто-то навалился на него сзади, земля выкатилась из-под ног, возникла тупая боль в затылке, и последним, что успело уловить гаснущее сознание, были вопли Тики:

– Ватаху-урду ит лочьюко урду! [3] Пусти, краснорожая скотина!"

4 сентября 2ч. 12м.

Когда Зеро открыл глаза, была уже глубокая ночь. Посмотреть на часы не было никакой возможности, потому что руки были связаны за спиной. К тому же, были все основания усомниться в том, что часы все еще на запястье. Отблески костра плясали по низким кронам деревьев, откуда-то доносилось протяжное пенье на несколько голосов, а рядом на траве сидели двое краснокожих в перьях и браслетах, как положено… Но на коленях у каждого лежало по автоматической винтовке, причем, у одного – с оптическим прицелом. Когда они заметили, что Зеро очнулся, один из охранников тут же скрылся за кустами, видимо, для доклада, а второй так глянул на пленника, что тот немедленно оставил слабую попытку подняться или хотя бы сесть. Тики поблизости не наблюдалось, и в этом можно было усмотреть свои преимущества… Затылок ломило, руки затекли, болело вообще все, что может болеть, и вдобавок, вернулся страх, тот самый, который испытывает любой нормальный человек, если у него для этого есть основания.

Пытаться заговорить с охранником не было смысла – его лицо, скуластое, расписанное черными полосами, совсем не располагало к беседе, к тому же, едва ли он знал хоть одно слово по-эверийски. Оставалось только ожидать дальнейших событий. Неужели и впрямь зажарят… Охранник смотрел на него даже не хищно, а скорее плотоядно, а Зеро донимал не столько страх, сколько злость на собственное бессилие. (Тику, наверное, на ужин съели, а его, независимого эксперта Зеро Валлахо, лицензия номер такой-то, на завтрак оставили.) Из темноты вынырнули еще двое дикарей (варваров, канибаллов, грязных ублюдков, тупиц, недочеловеков, скотов), кто-то из них двинул Зеро прикладом по плечу, давая таким образом понять, что пора вставать, и нечего тут разлеживаться.

Зеро даже нашел в себе силы облегченно вздохнуть, когда его повели не в ту сторону, где горел костер, а в совершенно противоположную. Тропа, помеченная светящимися гнилушками, упиралась то ли в шатер, то ли в шалаш из жердей, обтянутых шкурами. Конвоиры втолкнули Зеро внутрь, предварительно развязав ему руки, и куда-то ушли. Впрочем, бежать среди ночи в джунгли без оружия, воды и пищи было бессмысленно, хотя, наверное, приятнее, когда тебя съедают звери, а не представители собственного вида.

На письменном столе, как будто сбежавшем из провинциальной канцелярии, стояла глиняная плошка, наполненная топленым салом, в котором плавал горящий фитиль. Рядом возвышалась массивная железная кровать, застеленная грубой циновкой. Но спальное место было уже занято – там, свернувшись калачиком, слегка присвистывая во сне, лежал Тика, живой и относительно невредимый. Зеро решил его не будить – сил не было ни говорить, ни слушать, а лучшим средством от головной боли Зеро справедливо считал здоровый сон. Надо было только слегка подвинуть Тику…

«Валлахо, Валлахо, я тебя съем! Может быть, сперва тебя поджарят, но мне все равно, принесут тебя на вертеле, или ты притопаешь ко мне на своих ногах. Меня зовут Неизбежность, а значит, тебе меня не избежать, так что зря ты старался, приятель…» – черная пасть пещеры говорила без обычной утробности, а как-то спокойно, обыденно, но от этого ужас предстоящего только усиливался. Хотя, с другой стороны, будущее обретало ясность, и это по-своему успокаивало. Каркуситантха умолкла, но в ее молчании было гораздо больше угрозы, чем в ее словах. Вдруг по каменному небу пробежался блик от фонарика, короткий порыв ветра донес до него легкий аромат духов. Она вышла оттуда, прямо из Бездны. Ее легкое платье казалось сотканным из дыма, да и весь силуэт на доли мгновения расплывался, становился полупрозрачным, искажался, как в кривом зеркале. А вот перья ватаху, красного беркута, венчавшие искрящееся золото ее волос, казались вполне реальными. Она приблизилась бесшумно и стремительно, вот – стоит только протянуть руку… Но она сама положила ладонь на его плечо: «Привет. Я – Сандра. Пойдем со мной. Тут недалеко…» Недалеко… Туда, может, и недалеко, а вот обратно… Ну, уж нет, с такой красоткой куда угодно, только не в эту пасть, ишь, раззявилась… Лучше с Тикой рома выпить, и пусть он болтает, сколько хочет и о чем хочет – костерок трещит, птички хрюкают, обезьяны, дуры, щебечут – джунгли большие. Увлекшись собственными здравыми суждениями, он и не заметил, как исчезла Сандра, только из глубины пещеры доносился громовой топот ее шагов: бум-бум, бум-бум, бум-бум…