Боевой клич - Юрис Леон. Страница 26

Мы едва удерживались от смеха, когда частенько испанец приходил из увольнительной трезвый и поникший.

— Ну, в чем дело на этот раз, Джо?

— Да вот, позаимствовал ботинки у индейца, а Мэрион узнал об этом. Теперь неделю без увольнительных, да еще в воскресенье в церковь потащит.

— Может, заодно рассказать ему, как ты вчера филонил, пока мы траншею копали?

— Ты что, ты что, Мак! Упаси Господи! Не миновать мне тогда еще и лекции о благородной роли труда в жизни каждого человека.

— Ладно, посмотрим.

— Господи, да что ж мне так не везет? Эх, бедняга ты, Джо. И никто тебя не пожалеет, кроме тебя самого.

Закончив патрульный обход со старшиной Китсом, я вернулся в казарму. Все уже давно спали, кроме Ходкисса, читавшего при тусклом свете лампы.

— Холодно сегодня. — Я присел у керосиновой печки, чтобы хоть немного согреться.

— Есть горячий кофе. Мак, хочешь?

Я хлебнул кофе, с удовольствием почувствовав, как по жилам побежало тепло.

— Уже третий час, Мэрион. Ложился бы ты спать.

Он потянулся и зевнул.

— Я не думал, что так поздно. Зачитался.

— Слушай, Мэрион, ты извини, если лезу не в свое дело, но ответь мне на один вопрос. Ты вот все читаешь и читаешь, а зачем тебе это? Ну, я имею в виду — так много читаешь?

Он молча прошелся по казарме, прислушиваясь к завыванию ветра за окном.

— Знаешь, Мак, я хочу стать писателем. Смешно, да?

— Ничего смешного, черт возьми. Думаешь, у тебя получится?

— Не знаю, Мак. Понимаешь, столько всего теснится в голове, в душе, в сердце. Столько хочется высказать... Я родился и вырос в маленьком городке, и в моей жизни ничего особенного никогда не происходило. А здесь...

Он умолк и снова заходил по казарме. Я улегся на койку и наблюдал за ним.

— Энди как-то рассказывал, когда сплавляют бревна и получается затор, то нужно вытащить одно-два нужных бревна, и тогда освободятся остальные. Вот и мне необходимо отыскать эти ключевые бревна. Я могу писать, я чувствую это... Ты вряд ли поймешь меня, Мак.

— Почему же? Я вполне понимаю тебя.

— Ты же видишь, что я за человек. Мне трудно заводить знакомства, я не умею разговаривать с людьми...

— У тебя есть девушка, Мэрион? — негромко спросил я.

— Нет.

— А был когда-нибудь в постели с женщиной?

— Нет.

— Тогда слушай сюда, малыш. Я, конечно, не читал Платона, это для меня слишком, но поверь мне — с тобой все в порядке, просто тебе иногда нужно... ну... да к черту, уже поздно, давай спать.

Рукопашному бою нас учил майор Малкович, здоровенный детина, мастер по дзюдо.

— Ну что, мужички, — цедил он сквозь зубы, оглядывая столпившихся вокруг матов морпехов. — На прошлых занятиях вы научились искусству самообороны и нападения. Вы знаете, как разоружить противника и как освобождаться от захватов джиу-джитсу. Теперь для последнего занятия мне нужен доброволец покрупнее.

Мы дружно попятились назад. Малкович улыбнулся и ткнул пальцем в индейца.

— Ты! Иди сюда.

Эрдэ Браун поспешно вытолкнул Сияющего Маяка на маты, прежде чем тот успел скрыться.

— Ложись, — скомандовал майор.

Сияющий Маяк торопливо шлепнулся на маты.

— Умница, — похвалил Малкович и поставил ногу на грудь индейца. — Итак, последний урок — один из самых важных, поэтому будьте предельно внимательны. Когда вы свалили противника, перед вами задача быстро и эффективно добить его.

— Мама, я хочу обратно в резервацию, — простонал Сияющий Маяк.

— Первое, что вы можете сделать, это упасть коленями на грудь японца, чтобы сломать ему ребра.

— Показывать не надо, — дрожащим голосом попросил индеец.

— Потом основаниями ладоней наносите одновременный удар под уши противника с целью сломать основание черепа. Затем еще два резких коротких удара, первый — по переносице, второй — в горло. — Майор сделал паузу. — А чтобы достойно завершить работу, нужно носком ботинка два-три раза ударить противника в пах. После этого можно полюбоваться результатами своего труда, но если этот сукин сын, несмотря ни на что, все же поднимется, то вам лучше побыстрее сматываться оттуда, как обезьяна, которой смазали задницу скипидаром.

В один из вечеров, благополучно доставив мертвецки пьяного испанца на базу, Мэрион долго гулял по улицам Сан-Диего, а потом, повинуясь какому-то безотчетному желанию побыть одному, купил билет на паром, идущий к острову Коронадо, и удобно устроился на скамье у борта. Пассажиров на пароме почти не оказалось, и Мэриона никто не беспокоил. Можно было собраться с мыслями...

— Огоньку не найдется, морпех?

Капрал Ходкисс поднял глаза. Рядим с ним, облокотившись на поручни, стояла девушка. Длинные огненно-рыжие локоны, голубые глаза, бледное усталое лицо... Он только успел подумать, что красивее женщины еще не видел.

Спички нашлись. Хоть он и не курил, но брал с собой коробку для испанца. Девушка прикурила сигарету и селя рядом.

— Спасибо, морпех, — он едва слышал ее голос, так бешено колотилось его сердце. — Я частенько видела тебя в Сан-Диего. Как тебя занесло на этот паром?

— Здесь спокойно и тихо, — Мэрион сам не узнал свой голос.

— Тоскуешь?

— Да нет, не совсем.

— Наверное, думаешь о своей девчонке.

— У меня нет девушки.

Она улыбнулась.

— Когда морпех попадает в Сан-Диего, то у него, разумеется, нет девушки.

— Но у меня действительно нет... И вообще я не из тех, кто рыскает по городу за юбками. Мне нравится быть одному, хоть немного передохнуть от этой мышиной возни.

Она внимательно посмотрела на него.

— Похоже, ты и впрямь говоришь правду. И о чем же ты мечтаешь в тишине?

— Я мечтаю написать обо всем: о том, что происходит со мной, об этом городе, о своих ребятах... Вы, наверное, думаете, что у меня не все дома. — Он сам не знал, почему делится с ней своими мечтами, но слова сами срывались с губ.

— Сколько тебе лет?

— Девятнадцать.

— Обалдеть! Честный морпех! Прямо из книжки. Обычно на твоем месте ребята отвечают, что им двадцать пять.

— А что, это плохо, когда тебе девятнадцать?

Паром подошел к причалу, и девушка поднялась.