Боевой клич - Юрис Леон. Страница 78

И помощь пришла... Пришла, несмотря на то, что повторила путь авангарда. Пришла, несмотря на то, что их расстреливали в упор береговые батареи и пулеметы, когда «аллигаторы» беспомощно застревали в дебрях колючей проволоки. Пришла, хотя морпехи целую милю шли по горло в воде, подняв оружие над головой.

Пилот гидроплана наблюдения, посланный для того, чтобы доложить обстановку, дрожащим от волнения голосом докладывал в штабе командования на «Мэриленде»:

— Я кружил над их головами. Они идут по горло в воде, а японцы расстреливают их, как мух. Там в воде сотни трупов, но те, кто живы, идут к берегу... Не знаю, сколько их дойдет...

И действительно, дошли немногие. Дошли под палящим солнцем, по красной от крови лагуне, под несмолкаемый грохот японских пушек и пулеметов...

— Ну, в чем дело, сынок? — нетерпеливо спрашивал полковник Кэрп Мазороса. — Ты наладил связь?

— Не могу, сэр. В батареи радиостанции попала морская вода.

Рядом с Кэрпом зазвонил телефон. Полковник схватил трубку.

— "Фиалка" на связи!

— Алло, сэр, на связи второй батальон. Подошли санитары с носилками и плазмой.

— Как там у вас обстановка?

— Плохо, Очень много раненых. Санитары делают все, что можно, но... сами понимаете.

— Как с боекомплектом?

— На исходе.

— У вас там случайно нет батарей для Ти-Би-Уай? Не могу связаться со штабом, а они, похоже, не знают, что здесь творится... Алло!.. Алло!..

Телефон молчал. Полковник выругался и бросил трубку.

— Послать связного во второй батальон! Узнайте, что там у них стряслось.

— Сэр! — К полковнику подполз сержант. — Мы обнаружили батареи для Ти-Би-Уай! Они там сверху, на дамбе!

— На дамбе? Как они попали туда?

— А черт его знает!

Мазорос, слышавший разговор, поднялся.

— Ты куда, сынок?

— Я достану эти батареи, сэр.

— Черта с два! Ану в укрытие! Живо! — рявкнул Кэрп и, чуть улыбнувшись, добавил: — В этих краях очень трудно найти радиста. Так что посиди здесь.

Не успел он закончить фразу, как семеро морпехов перемахнули через край дамбы, наверх, под убийственный огонь японских пулеметов. Шестеро погибли, но седьмой все-таки принес батареи.

А в это время мы ждали своей очереди на транспорте. В переполненных кубриках никто не спал. Было тихо, лишь изредка люди негромко переговаривались, напряженно ожидая весточки о втором полке.

— Почему нас не посылают на помощь?

— Сколько же там ребят полегло сегодня!

— Так ведь ночь.

— Ну и что? Что, разве на ночь десанты отменяются?

— Этих бы ублюдков в штабе самих послать вперед...

— Того и гляди японцы пойдут в контратаку.

Я вышел в гальюн и сполоснул под краном разгоряченную голову, но это мало помогло. В такой ситуации хорошо бы поспать, но какой уж тут, к черту, сон...

Рядом со мной остановился Энди. Он тоже, как и все остальные, был бледным и осунувшимся от томительного ожидания.

— Мак! — Я скорее почувствовал, чем услышал его голос.

— Ну, что тебе?

— Знаешь, я сначала радовался, что мы в резерве. Хотел даже написать Пэт и успокоить ее, а теперь... Мак, мы должны быть там, вместе со вторым полком. Сейчас я ничего не хочу знать ни о фермах, ни о Зеландии. Я хочу одного — находиться там, с ребятами.

Уже в который раз рядовой Мазорос слабеющим голосом повторял сидевшему рядом с ним морпеху, как пользоваться радиостанцией. Он потерял слишком много крови и знал, что умрет, но думал только об одном — десант не должен остаться без связи с основными силами.

Когда сознание покинуло Мазороса и последний вздох вырвался из его груди, десантник, внимательно слушавший наставления, снял с него наушники и продолжал поддерживать связь...

Трижды раненный лейтенант Рой не прекращал командовать остатками разведвзвода, пока не умер от четвертой раны...

Взошла бледная луна, осветив серебристым светом поле брани, а с ней начался и прилив. Морские волны жадно наступали на песок, пока не сожрали узкую полоску земли. Десантники лежали в воде, поддерживая раненых. А за дамбой, перед пулеметными гнездами, умирали в бесчисленных снарядных воронках сотни парней, но никто из них не кричал, не звал на помощь, потому что они знали, что на их призыв откликнутся и придут десятки их товарищей, которые неминуемо погибнут...

А когда одно из десантных судов подошло к краю пирса, чтобы выгрузить боекомплект и медикаменты, не понадобилось вызывать добровольцев, чтобы нести ящики по пятисотметровому пирсу, под пулями снайперов и пулеметным огнем из бункеров. Десантники без команды шли вплавь между опорами пирса, понимая, что никто за них этого не сделает...

Один из военных корреспондентов, сидевший в воде под самой дамбой, писал огрызком карандаша в призрачном свете луны:

«Трудно поверить в то, что я вижу вокруг. Я пишу эти строки и не знаю, прочитает ли их кто-нибудь, потому что к завтрашнему утру я, вероятно, буду уже мертв. Я нахожусь на атолле Тарава острова Гилберта и, как все, кто окружает меня, жду контратаки японцев. Мы все знаем, что наша гибель неминуема, но никто на паникует. Наоборот, все как-то удивительно спокойны. Никогда не думал, что в людях может оказаться столько мужества. Банкер Хилл, Геттисбург, Аламо, Бель Вуд... все это было, но сегодня мы смело можем добавить к этим вехам нашей славы новую: Тарава. Потому что сегодня здесь час славы, момент истины и минута молчания для второй дивизии морской пехоты...»

Рассвет, казалось, вдохнул новую жизнь в измученных людей. Радостная весть, переданная по радиостанции, мигом облетела десант. В шесть ноль-ноль на десантирование идет восьмой полк!

И по проводам полевых телефонов, протянутых между Синими пляжами один, два и три полетела команде полковника Кэрпа: «Примкнуть штыки! Приготовиться к атаке!»

Едва стрелка часов подошла к шести, полковник с пистолетом в руке поднял остатки второго полка. И они поднимались! Поднимались, словно мертвецы из могил в Судный День. Поднимались из воронок, из воды, из-за дамбы.

Уставших от бессонной ночи японцев удалось захватить врасплох. Но самое главное состояло в том, что адмирал Сибу был убит, поэтому контратака японцев не состоялась, а пока шли споры, как действовать дальше, морпехи сами пошли в атаку.