Длинный Нож из форта Кинли - Юров Сергей. Страница 21

Дэйлмор все еще был поглощен созерцанием хищной птицы, как вдруг со стороны открытой площадки, где стояла палатка, раздались многочисленные людские голоса и звон какого-то железа. От неожиданности и страха у него моментально пересохло в горле. Предчувствие беды нарастало, как несущийся вниз по склону снежный ком. Осознав, что громкие голоса срывались с уст индейцев, сержант приник к земле с грохочущим в груди сердцем. Появление в этих местах каких бы то ни было краснокожих не сулило ему ничего хорошего. Любой тетон, будь он оглала или брюле, с большой охотой раскроит ему череп, если Голубая Сова не сумеет спасти его.

Дэйлмор сглотнул слюну и, таща за собой на коротком ремне сокола, быстро пополз к большой голубой ели, росшей вблизи палатки. Оставаясь под ее мохнатыми нижними ветвями совершенно незаметным, он мог видеть все, что происходило на открытой месе.

А происходило там нечто более страшное, чем предполагал сержант, и когда до него дошло это, он не смог сдержать приглушенного стона: внезапно нагрянувшие индейцы несли беду не только ему, Дэйлмору, но и Хинакаге Нто, ибо это был военный отряд враждебного тетонам племени.

Сержант с ужасом наблюдал, как с Голубой Совы сорвали кожаную куртку и потащили его к огромному стволу раскидистого векового дуба. Вся толпа индейцев — их было человек двадцать — обступила дерево полукругом, издавая злобные угрозы и проклятия. Некоторые размахивали скальпирующими ножами в считанных дюймах от лица пленника. Высоко подняв голову и устремив взгляд вдаль, Хинакага Нто, казалось, не обращал никакого внимания на то, что творилось вокруг. На его спокойном лице нельзя было уловить и тени страха или растерянности. Это была яркая демонстрация индейской выдержки, о которой ходило столько легенд на Диком Западе. Тут же по знаку вождя военного отряда пленнику связали руки спереди одним концом лассо, а другой конец был брошен взобравшемуся на дуб воину. Тот сильно натянул лассо и укрепил узлом на нижнем толстом суку так, что Хинакага Нто едва мог касаться земли носками мокасинов. Вождь враждебных индейцев, высокий гибкий человек с надменным выражением лица прирожденного лидера, медленно подошел к пленному тетону и, глядя ему прямо в глаза и не произнося ни слова, вытащил из ножен тонкий нож для скальпирования. Дэйлмор затаил дыхание. Толпа краснокожих притихла. Слышалось лишь постукивание копыт их разбредшихся по зеленому лугу верховых лошадей.

По-прежнему храня молчание, вождь приставил к шее Хинакаги Нто острие ножа. Помедлил, нагнетая жуткую атмосферу, а затем резким движением сверху вниз прочертил ножом на теле тетона длинную кровавую полосу.

— Это только начало, — произнес вождь на хорошем лакота, глядя, как тонкий и неглубокий порез сочится алой кровью.

Охваченный страхом за судьбу своего друга, Дэйлмор слишком хорошо сознавал, что никакое чудо не поможет сорвать готовящийся кровавый спектакль. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы убедиться в том, что Хинакага Нто попал в руки злейших врагов тетонов. А кто на границе не знал, какие испытания проходят пленники враждующих сторон! Кстати, к какому племени принадлежат эти головорезы? Взгляд Дэйлмора заскользил по одежде и прическам индейцев. За два года службы в форте ему приходилось встречать множество разноплеменных краснокожих, и в последнее время он уже не прибегал к услугам опытных следопытов, таких как Тобакко Брэйди, чтобы узнать, из какого племени тот или другой абориген. Любых тетонов, шайенов, арапахо, шошонов, пауни он распознавал сразу и безошибочно, стоило ему только взглянуть на куртку, легины и мокасины. Но сейчас, завершив беглый осмотр, сержант остался ни с чем. Он никогда раньше не видел этих индейцев. Хотя одно обстоятельство не могло не поразить его: строго геометрические бисерные украшения и рисунки на их одежде и мокасинах странным образом напоминали те, что были в ходу у всех тетонов.

Между тем это обстоятельство лишь добавило вопросов обескураженному сержанту. В конце концов ему осталось только смотреть и слушать, благо что вождь враждебных индейцев говорил на лакота

— Это только начало, — с издевкой повторил вождь, поигрывая острым лезвием. — Однако Ястребиный Клюв бывает иногда милосердным даже с ненавистными оглала. Если, конечно, они проглатывают свою гордость и слушают его.

Хинакага Нто, уже затянувший скорбную Песню Смерти, умолк и перевел взгляд с вершин Черных Холмов на лицо врага.

— Ястребиный Клюв, — спокойно сказал он, — ты никакими пытками не заставишь Голубую Сову проглотить его гордость. Ни ты, ни твои грязные соплеменники. Когда-то накота были нашими братьями, но теперь они хуже ядовитых гремучек, а эти пресмыкающиеся никогда не оказывают милосердия и себе подобным.

Слово «накота» ничего не говорило сержанту. Он не помнил, чтобы такие индейцы жили в прериях.

Лицо Ястребиного Клюва стало заметно темнеть. Он тяжело переводил дыхание, исподлобья буравя взглядом пленника. Затем вооруженная ножом рука взметнулась вверх. Дэйлмор резко закрыл глаза, ожидая самого худшего. Послышался глухой удар, и он открыл их. Использовав рукоятку ножа, Ястребиный Клюв пробил голову Хинакаги Нто, и тот тут же потерял сознание. Сначала нелицеприятное сравнение с пресмыкающимся, а потом вид и запах крови, наверное, взбесили, привели в ярость Ястребиного Клюва. Он терял выдержку прямо на глазах, и если бы ему ничего не надо было от пленника, то последний уже сейчас остался бы висеть с перерезанным горлом. Взяв себя в руки, Ястребиный Клюв повернулся к своим людям и отдал им какое-то приказание. Индейцы засуетились. Одни носили хворост, другие разжигали костер, остальные просто стояли и наблюдали, как двое из их числа, ловко орудуя длинными ножами, быстро принялись за разделку туши антилопы, которую они привезли с собой.

Сержант, наблюдая с места своего укрытия за краснокожими, никак не мог понять, почему они не бросаются на его поиски. Он видел, как индейцы входили и выходили из типи, не проявляя никакого беспокойства. Но потом он вспомнил, что его военная форма, сапоги, патронташ с кольтом и сабля, сложенные в кожаную сумку, лежат в изголовье постели под бизоньими шкурами. Если индейцы не перевернут все жилище вверх дном, то, может быть, они и не догадаются о его присутствии. Едва он об этом подумал, как один из индейцев, вынырнув из типи с упомянутой сумкой, подбежал к вождю. Осмотрев содержимое сумки, Ястребиный Клюв отдал ее воину и сам вошел в палатку. Ему потребовалось менее минуты, чтобы убедиться в том, что Хинакага Нто не один жил в палатке. По его приказу почти все индейцы бросились в разные стороны со сверкающими беспокойными глазами.

Дэйлмор едва дышал, прижав к своему боку хищную птицу, ему оставалось только неподвижно застыть на покрытой хвоей земле и надеяться на то, что ни одна любопытная краснокожая физиономия не заглянет под мохнатую еловую лапу.

Несколько раз он видел разукрашенные мокасины, мелькавшие в считанных дюймах от его носа. Опасность то приближалась, то отступала, чтобы в следующее мгновение еще больше сжать его сердце ледяными когтями. Было ясно, что краснокожие ищейки нашли доказательства присутствия второго жильца на этой месе. Они были на пути к успеху, и теперь все зависело от того, насколько у них хватит следопытской сноровки и терпения. Возможно, у этих накот было и то, и другое, но когда дурманящий запах жаркого на многие футы разносится вокруг, то у любого человека пропадает всякое желание заниматься чем бы то ни было. Один за другим они возвращались к костру и усаживались вокруг него, жадными глазами поглядывая на аппетитные куски мяса.

У Дэйлмора отлегло от сердца. Что-то ему подсказывало, что после такой обильной трапезы индейцы не станут продолжать поиски. Может быть, какой-нибудь упрямец рискнет возобновить их, но только не все. К тому же у этого упрямца будет мало шансов — слишком долго и упорно шли поиски, и вся долина превратилась в истоптанную площадку.

Пока индейцы насыщались обедом, Хинакага Нто пришел в себя. Дэйлмор с болью смотрел на своего друга. Его лицо было залито кровью из раны на голове, а легины пропитались кровью с грудного пореза. Было видно, что он очень слаб.