Дом веселых нищих - Белых Григорий Георгиевич. Страница 24

— В участок? — зарычал Наркис. — Меня в участок?

— Да будет тебе, — опять попробовал успокоить его дед.

Наркис оттолкнул его.

— Паскуда! Продался, старый хрыч! — закричал он. — Барский холуй!

Наркис размахнулся, словно хотел ударить деда, но в этот момент дворники по знаку управляющего кинулись на него и потащили к воротам. Наркис отбивался, не переставая ругаться. Шкалик, не выдержав, кинулся вперед.

— Выручай, братки! — крикнул он мастеровым и бросился на дворников.

Но никто не поддержал его. Шкалик подбежал к Степану, размахнулся, но Степан лениво отвел удар и тяжело стукнул его в грудь. Шкалик поскользнулся. Упал.

Дворники вывели Наркиса за ворота и повели посреди улицы, закрутив ему руки за спину…

Толпа разошлась. Снова стало тихо на дворе. Дядя Костя открыл кузницу, и сумрачные мастеровые уже разжигали горн.

Вечером дед пришел домой особенно насупившийся и хмурый. Молча поужинав, он сел к окну и долго сидел не двигаясь. Потом ходил по комнате и разговаривал сам с собой вслух:

— За что он меня так? Барский холуй! А я испокон веков холуем не был. Кабы моя воля, я б разве тронул его? Ведь приказывает барин. Беспорядок… Чума ж их возьми!

Но, видно, не мог успокоить свою совесть и, снова усевшись у окна, до одури глядел на голубые крыши и бормотал что-то себе под нос.

НЕПРОПИСАННЫЙ ЖИЛЕЦ

Мать часто ходила к Халюстиным. Она подрядилась еженедельно мыть полы в кухне и убирать комнаты.

Роман всегда сопровождал ее.

Мать не только не мешала ему, но даже была рада.

— Ходи, ходи, — говорила она. — Господа они сильные, богатые. Мне барыня говорила, что устроит тебя в хорошую школу. Будешь там всему учиться, образованным станешь, а образованным легко прожить на свете.

Пока мать работала, Роман бродил по комнатам, разглядывая картинки в альбомах, книжки и разные безделушки, которых так много было в комнатах на столиках, на этажерках и на стенах.

Однажды, забравшись в гостиную, он залез в кресло и стал смотреть картинки в журнале. В этот момент комнату вошел Халюстин, а за ним следом Татьяна Павловна.

Не замечая Романа, они остановились посреди комнаты.

Халюстин был взволнован.

— Черт знает что, — сказал он сердито. — Я сейчас получил уведомление, что из сводного батальона скрылся новобранец Наркис Дорогушин. Он жил у нас, и теперь полиция просит, если он появится здесь, задержать и направить в участок.

Наркис удрал!

Роман сразу бросил картинки, прислушиваясь к разговору. Домовладелец был очень расстроен и все время говорил о каком-то преступлении перед родиной, говорил, что раньше в армии не бегали солдаты, и называл Наркиса изменником.

Татьяна Павловна повернулась к дверям и тут увидела Романа.

— Иди к матери, она тебя ждет, — сказала Татьяна Павловна, выпроваживая его.

Уже в дверях Роман услышал, как Халюстин сказал:

— Надо предупредить дворников.

Роман прошел на кухню. Матери там не было.

— Она ушла, — сказала кухарка и, взяв с блюда несколько куриных лапок, завернула в бумагу и сунула пакет Роману за пазуху.

Роман даже спасибо не сказал. Он вышел во двор, не переставая думать о Наркисе. Вспомнил, как Наркис боялся военной службы, как буянил во дворе. Роману стало жалко его, но потом он повеселел. Все-таки удрал Наркис. Ловкач какой! Только бы не попался.

Двор уже затихал. В окнах зажигались огни, перебивая синюю мглу вечера. На площадке еще катались на санках ребята.

Роман свернул за дровяные сараи и пошел мимо темного здания. В этом здании раньше помещалось правление железных дорог. Правление выехало, и здание пустовало. Вдруг Роман остановился.

Впереди мелькнула тень. Кто-то, согнувшись, шмыгнул на лестницу.

Роман притаился. Дом был необитаем. Человек, прошмыгнувший на лестницу, мог только спуститься в подвал или полезть на чердак. Но чердак тоже был закрыт.

Роман осторожно прокрался к окнам подвала и заглянул в одно из них. В это мгновение в подвале вспыхнул маленький огонек. Страх и жгучее любопытство охватили Романа. Едва сдерживая дыхание, он осторожно влез в подвал. Подвал он знал хорошо, так как не раз, играя в казаки-разбойники, прятался здесь.

Осторожно ощупывая серые кирпичи, он дошел до угла и завернул. Шел тихо, ступая на концы пальцев. Черная мгла со всех сторон окутала его. Сердце Романа то останавливалось, то снова начинало бешено колотиться в груди. Медленно передвигаясь, Роман дошел до нового поворота и застыл неподвижно. Вдруг он почувствовал, что за углом кто-то стоит и тоже притаился, выжидая. Это было так страшно, что Роман чуть не закричал, но все же совладал с собой. Любопытство победило. Он осторожно вытянулся и заглянул за угол.

В лицо ударил свет.

На ящике посреди подвала стояла свечка, а у стены, прижавшись к кирпичам, стоял человек и глядел на Романа. Сильный толчок опрокинул Романа на землю. Человек навалился на него и сдавил ему горло, так что в ушах зашумело, а в глазах завертелись круги.

— Следить, сволочь? Я тебе послежу. Показывай морду!

Сильные руки повернули Романа к свету. Роман, расширив глаза, глядел на лохматую голову, склонившуюся над ним, потом почувствовал, как разжались руки, державшие его за горло.

— Э-э! — удивленно протянул человек и отпустил Романа.

— Наркис! — воскликнул Роман, вскакивая. — Наркис!

— А ведь я чуть тебя не задушил, Роман, — сказал Наркис. — Думал, кто из шпиков следит.

— А я тебя за вора принял, — сказал Роман. Оглядевшись, он заметил в углу сено, примятое и покрытое какими-то тряпками. На ящике валялись горбушка хлеба и кусок колбасы.

— Здорово! — сказал Роман. — Значит, удрал?

— Удрал, — тряхнув головой, как-то залихватски сказал Наркис. — Не стерпел. Унтера дерутся, взводные кричат, тоже в морду лезут. Не под силу. Не зверь я. Сбежал. Буду пока здесь, а потом думаю в деревню податься…

— А тебя хватились, — сказал Роман. И он передал Наркису все, что слышал у домовладельца.

— Да, — задумчиво сказал Наркис. — Поймают — не помилуют. Только не дамся живым… Ты смотри, никому не говори. Проболтаешься — погубишь меня.

— Никому не скажу, только я к тебе буду приходить.

— Приходи, но чтоб не заметили. Ну, беги теперь.

Роман повернулся, но, нащупав за пазухой пакет, остановился. Достал куриные лапки, положил на ящик и пошел к выходу.

АРЕСТ НАРКИСА

О бегстве Наркиса знал уже весь двор. Ходили смутные слухи и толки. Одни говорили, что он уехал в Сибирь, другие уверяли, что он скрывается в чулане у матери.

Один Роман знал правду. Тайна угнетала его. Тщательно обдумав все, он решил рассказать об этом Иське. Иська отнесся к рассказу очень серьезно.

— Надо подобрать ребят надежных. Будем Наркису помогать.

В тот же вечер состоялось таинственное совещание, на котором присутствовали Женька Гультяев, Павлушка Чемодан, Иська и Роман.

— Вот что, — сказал Иська, — Наркис из полка удрал, на войну не пошел. Он прячется теперь, а его ловят. Поймают — в тюрьму посадят.

— А почему он не пошел на войну? — спросил Женька.

— Ишь ты, какой умный, — засмеялся Чемодан. — Тебе бы понравилось, если пуля или бомба в живот? В окопах интересно, думаешь, сидеть?

— А другие сидят?

— И другие не хотят, да боятся, а Наркис не побоялся, — сказал Иська. — Это царь затеял войну. Царю от этого выгода будет, а солдатам никакого интереса нет.

— Правильно, — сказал Павлушка. — В «Марсельезе» говорится: «Ему нужно для войска солдатов».

— Там не так.

— Нет, так.

— Ври больше…

— Нечего спорить, — оборвал Иська ребят. — Надо помочь Наркису, пока он в деревню не уедет. Надо ему пищу носить по очереди. Хлеб, еще чего-нибудь, чтоб он с голоду не помер.

— Это правильно, — сказал Павлушка. — Только нам не попадет?

— За что?

— Что мы против царя и против войны, выходит.