Планета для робинзонов - Забелло Юрий. Страница 14

Неожиданно на меня навалилась какая-то тяжесть, положила в кресло, сдавила грудь и живот — ни вздохнуть, ни охнуть. Руки и ноги налились свинцом, голову стянули обручи, в глазах поплыли разноцветные круги, и я потерял сознание.

Очнулся я с ощущением странной лёгкости во всем теле. Я лежал лицом вниз, уткнувшись носом в мягкую материю, которой были обшиты все стены корабля. В голове что-то звенело, тонко, по-комариному. Двигаться не хотелось. Потом пришла мысль: «Почему я лежу на стене? Наверное, „Ласточка“ упала на бок».

Я приподнял голову, чтобы осмотреться, и сразу же необычное явление привлекло моё внимание: в воздухе неторопливо, нацелившись мне прямо в лицо своим острым жалом, плыла отвёртка. Самая обыкновенная отвёртка с длинным тонким стержнем. Никогда в жизни мне не приходилось сталкиваться с летающими отвёртками, так что я даже растерялся немного, а она неуклонно приближалась ко мне, намереваясь «клюнуть» в нос. Я резко выкинул руку вперёд, пытаясь поймать её…

В тот же момент все вокруг завертелось колесом. Кресло вдруг оказалось у меня над головой, потом — далеко внизу, сбоку, снова над головой. Я вращался в воздухе и теперь уже не мог сказать, где верх и где низ: тяжести не было.

Да, сила тяжести исчезла. В воздухе плавали вещи, которым в обычных условиях полагалось бы спокойно лежать на своих местах: листы бумаги и карандаши, монтажные провода и шурупы, мой шарф следовал за электропаяльником.

Из обшивки в разных местах торчали ремённые петли. Я протянул руки в надежде уцепиться за какую-нибудь из них, но все они были за пределами досягаемости. Некоторое время я продолжал вращаться на месте.

«Так можно крутиться до бесконечности», — подумал я.

Мне даже стало страшно. Вдруг я вспомнил инструктаж, как вести себя в условиях невесомости. Мы изучали его на прошлой неделе. А профессор (дословно) сказал так:

— Чтобы сдвинуться с места, надо что-нибудь бросить в противоположную сторону. Это основывается на третьем законе Ньютона — действие равно противодействию.

Сунул руку в карман — ничего, заслуживающего внимания. Хотя стоп — зажигалка! Достал её и швырнул за спину, но, по неопытности, не так как нужно, потому что поступательного движения своему телу я не сообщил, и, если до этого я вращался только вокруг вертикальной оси своего тела, то теперь стал ещё кувыркаться через голову. К тому же проклятая зажигалка летала в разных направлениях, отталкиваясь от стен, и уже раза Два пролетала мимо меня. Наконец, сам не знаю как, совершив в воздухе несколько умопомрачительных переворотов, я уцепился-таки за петлю.

Несколько минут провисел у стены неподвижно, собираясь с мыслями. Затем снова обратил внимание, что кресло у меня над головой. Не долго думая, повернул своё тело так, чтобы ноги были направлены к полу, и все стало на свои места.

Перебирая руками петли, я почти опустился на пол. Мешанина в голове стала чуть-чуть проясняться.

Так как я не был уверен, что смогу вернуться к стене, если оторвусь от неё в погоне за зажигалкой, то некоторое время ещё обдумывал способ поимки её, как вдруг возникла совсем иная мысль:

«Дети! В корабле, кроме меня, были дети! Что с ними?»

По петлям добрался до двери. Хотел резко её толкнуть, но побоялся, что оторвусь от стены и не смогу выйти. Тогда я легонько надавил на неё плечом и прополз в образовавшуюся щель.

Коридор обшит не был, вместо петель в стенах металлические скобы. И здесь я услышал тишину. И в библиотеке была тишина, но там я не обращал на неё внимания.

На Земле никогда не бывает такой тишины. Всегда раздаются какие-то звуки. Здесь же была полная тишина. Так и хочется написать её с большой буквы: «Тишина».

«Неужели дети погибли? Почему их не слышно? Или они лежат без сознания?» — эти мысли не давали мне покоя все время, пока я медленно продвигался вдоль коридора: я ещё боялся резких движений.

Первое, что я услышал, открывая дверь кают-компании (по-видимому, мягкая обшивка до сих пор не пропускала звуков), — взрывы хохота. Смеялись все — и маленький Джек, и Сабина, и Мария. Так же, как и я несколько минут назад, прямо посреди кают-компании в воздухе висел Мартин, стараясь достать до ближайшей петли. Несмотря на своё очень неприятное положение, он тоже хохотал во все горло.

Остальные были прикреплены ремнями, Мартин же отцепился и теперь ничего не мог сделать.

Особенно заразительно смеялся Джек — заливисто и звонко. Он весь скорчился от смеха, глаза полузакрыты, маленькие кулачки размазывают слезы по лицу. Глядя на него, невозможно было не рассмеяться, и я с удовольствием присоединил свой бас к их звонким голосам. Смеялся и радовался, что они не плачут, и мне не надо объяснять им все и возиться с ними, чего я, кстати сказать, делать не умею.

Зацепившись ногою за петлю, я дотянулся рукой до Мартина и оттолкнул его в сторону ближайшего кресла:

— Держись за него!

В этом кресле лежал маленький Джек. Его голубые глазёнки с любопытством и интересом следили за нашими манипуляциями. И вдруг в тот момент, когда Мартин уже дотянулся до кресла, он с громким криком: «Я тоже хочу так!» выскользнул из ремней и взмыл вверх. Мартин ухватил его за туловище, они вместе понеслись к потолку, оттолкнулись от него и полетели к полу. Я испугался, что они ударятся, и оттолкнулся от двери с таким расчётом, чтобы оказаться между ними и полом. Они обрушились на меня, я ухватил Мартина за ногу, а Джек — меня за плечо, и мы все трое завертелись в воздухе, пока нас не донесло до стены, где мы, уцепившись за петли, смогли остановиться. Вся эта сцена сопровождалась раскатами хохота. Смеялись все — и зрители и участники.

Потом я оттолкнул Мартина от стенки, он довольно удачно доплыл до кресла и закрепился. Тогда я послал к нему Джека. Мартин поймал его в воздухе и водворил на место.

Теперь наступил мой черёд отталкиваться от стены, что я и сделал. Однако поплыл совсем не туда, куда хотел. Мартин поймал меня, когда я проплывал над ним. Наконец-то, перебираясь от кресла к креслу, я добрался до свободного и с удовольствием растянулся. Собственно, «растянулся» — не то слово, я повис над креслом, удерживаемый ремнями.

Теперь можно было разбираться, что случилось.

— Мартин, это не ты запустил «Ласточку»?

Я не зря спрашивал Мартина: профессор очень любил этого расторопного и способного парня, таскал его с собой по всему кораблю и много с ним занимался. Мне казалось, что старик собирался сделать из него космонавта.

— Нет, сэр, я не подходил к пульту.

— А может, кто-нибудь из вас?

— Мы тоже не подходили к этому… — Мария никак не могла найти нужное слово, — шкафчику, сэр. Сабина укладывала куклу в кресло, а Джек все время был около меня.

— Но, черт возьми, надо же разобраться, где мы находимся? Март, как здесь открываются иллюминаторы?

— Кнопка жёлтая на пульте, справа от вас, сэр.

Я и не обратил внимания, что занял кресло командира корабля, не до того мне было. Справа и слева около кресла стояли маленькие пульты. На правом около жёлтой кнопки была надпись: «Обзор».

Иллюминаторы открылись бесшумно. В верхнем была чернота и звезды, в правом боковом — огромный голубой шар.

— Внимание! — раздался откуда-то голос профессора, — всей команде отправиться в столовую на завтрак. Пища находится в шкафу № 1. Завтрак на человека: одна туба № 1, две тубы № 2, две тубы № 4.

«Значит профессор в корабле, — подумал я. — Тогда не страшно».

Сознание, что есть кто-то, кто может решать за нас, немедленно меня успокоило.

— Я хочу есть, — захныкал Джек.

Очень не хотелось покидать уютное кресло и снова заниматься эквилибристикой, но голод — не тётка, пришлось вставать. Я отцепился и перебрался к креслу Мартина:

— Март, ты двигайся сам. Это не трудно. Держись за петли и скобы. Ну, смелее, если что — я тебя поймаю.

Март сверкнул белками глаз, казавшимися голубыми на фоне тёмной кожи лица, и оставил своё кресло. Видимо, предыдущие уроки пошли на пользу, потому что он довольно мягко вспорхнул к потолку и поплыл вдоль него к выходу.