Мародер - Забирко Виталий Сергеевич. Страница 34

Голова раскалывалась, в глазах рябило, в ушах шумело. Я застонал и почувствовал, как меня кто-то аккуратно приподнимает и усаживает. Руки у неизвестного были мягкими, движения бережными, но в то же время в руках чувствовалась недюжинная сила – настолько легко и непринужденно неизвестный поддерживал меня.

Я открыл глаза, закрыл, поморгал, но в глазах продолжало рябить как в закрытом состоянии, так и в открытом. С тем же неприятным постоянством шумело в ушах, но уши я закрыть-открыть не мог.

«Мыслю – значит, существую», – сказал наутро Декарт после очередной жестокой попойки. Я не пил, но, очнувшись после удара по голове, полностью был согласен с определением философа. Впервые в жизни я потерял сознание, но при этом неожиданно обнаружил, что биологический хронометр не остановился и зафиксировал, что мое небытие длилось тридцать две минуты. Много, однако… Не утешало даже то, что, когда Декарт вывел свое гениальное умозаключение, он пребывал вне времени гораздо дольше.

Зрение постепенно восстанавливалось, и сквозь пелену в глазах я увидел далекий фонарь, отражавшийся в зеркале пруда. И фонарь, и пруд медленно раскачивались, будто я сидел на детских качелях.

Наконец мир перестал раскачиваться, и я увидел, что сижу в круге света на тротуарной плитке, а меня поддерживают чьи-то черные руки.

«Негр, что ли?» – подумал я, потрогал затылок и застонал. Ладонь стала липкой от крови.

И тогда вспомнилось все: кто я такой, почему здесь сижу и чьи руки меня бережно поддерживают. Мелькнула глупая мысль: «Как бестелесная тень может меня поддерживать?», но я тут же вспомнил, как она напиталась водой и как скрутила в бараний рог сэра Джефри. Многого я еще не знал о своей тени…

Кейс исчез без следа, и я дрожащими руками проверил карманы. Странно, но, забрав кейс, грабители не обшарили меня. Возможно, тень отпугнула… Ключи от квартиры были на месте, мелкие деньги, американский паспорт на имя Тедди Смита, трофейный нуль-таймер… И даже бриллиант, позаимствованный в качестве трофея у сэра Джефри. Бездумно повертев драгоценный камень между пальцами, я равнодушно посмотрел на блистающие в свете далекого фонаря грани и сунул его назад в карман. Бесполезная вещица. По крайней мере, для меня. Последним я проверил внутренний карман пиджака. Сунул руку и охнул. Били меня не только по голове, наверное, когда упал, добавили ботинком в грудь. Самое паршивое было не то, что сломали пару ребер, а то, что вдребезги расколошматили джамп.

– Что же ты защитить меня не смогла? – укоризненно сказал я.

Тень негодующе вздрогнула, отпрянула от меня, и я едва не упал.

– Опять обиделась, – вздохнул я. – Извини. Ну а мне каково?

И тут я наконец увидел, каково мне на самом деле. То, что я вначале принимал за круг света от фонаря вокруг себя, было моим собственным флуктуационным следом как минимум десятого порядка. Попался-таки пиллиджер…

Мелькнула отстраненная мысль, что первооткрыватель Гудков и понятия не имел о флуктуационном свечении. Эффект свечения и способ его фиксации был открыт значительно позже…

Я поднес ладони к глазам. Исходивший от них флуктуационный свет был настолько ярким, что просматривались мельчайшие капилляры под кожей.

Тень, приняв мои извинения, подползла ко мне и поддержала под локоть. Я горько усмехнулся.

– Интересно, а что будет с тобой, когда меня вытрут из времени? – спросил я.

Тонь не отреагировала. Она не понимала вопроса, не понимала, что такое вытирка, не понимала, зачем меня нужно охранять. Возможно, и ограбление она приняла за игру, аналогичную той, в которую сама играла с таксистом. Кому игра, а кому… Что кошке игра, то мышке смерть.

Не знаю, что больше сказалось, удар по голове или постоянное ожидание, что когда-нибудь совершу непоправимый промах, который приведет к флуктуации времени, но я отнесся к происшедшему на удивление безразлично. Было только бесконечно жаль, что всё в жизни так быстро закончится. А все в жизни – это и есть сама жизнь.

Я погладил тень и поднялся на ноги. Меня сильно качнуло, как пьяного, и тень услужливо поддержала под руку. Поддержка была мягкой, но я опять почувствовал, что сила в тени необычайная. Если бы захотела, то могла меня спеленать, а потом выжать кровавой юшкой, как воду в номере отеля в Нью-Йорке.

– Пойдем домой, – вздохнул я и нетвердой походкой зашагал по тропинке, вымощенной тротуарной плиткой. – Единственное, что мне осталось в жизни, – хорошо выспаться…

Из тени получился прекрасный сопровождающий. Если днем она гирей висела на теле, то ночью не я нес ее, а она меня. Причем несла настолько бережно, что мне оставалось лишь переставлять ноги. Я представил, как мы смотримся со стороны, и усмехнулся. Вид угольно-черного монстра трехметрового роста и неопределенной формы, тащившего на себе мужчину с залитым кровью лицом, никакой иной ассоциации, как с похищением человека нечистым из преисподней, вызвать у постороннего не мог. Если бы нас кто-нибудь встретил по пути, его бы хватила кондрашка. Всю жизнь потом замаливал бы грехи в церкви, а мой флуктуационный след засветился бы светом шестого-восьмого порядка.

К счастью, по пути домой и в подъезде нам никто не встретился, а для моего флуктуационного следа было уже все равно. Что одна флуктуация на моей совести, что две – не имело никакого значения. Хоть сотня, если исход предрешен.

Лифт был выключен, и, когда я представил, что предстоит пешком взбираться на шестнадцатый этаж, меня замутило. Но тень и здесь выручила. Едва я, кряхтя, ступил на первую ступеньку, как тень подхватила меня и вознесла вдоль лифтовой шахты на шестнадцатый этаж. Несмотря на мою апатию, даже дух захватило.

– Нет бы проявить свое умение в небоскребе… – вздохнул я, стоя на лестничной площадке у своих дверей. – Когда я шел девяносто девять этажей… – Я осекся и внимательно посмотрел на тень. – Слушай, если ты умеешь левитировать, то почему на мне висишь тяжким бременем?

Тень смутилась и скользнула за спину. Существовало что-то между нами, была какая-то связь на уровне подсознания, и я понимал тень. Осваивала она наш мир и не имела представления не только о происходящих событиях, но и своих возможностях. Эх. хороший бы тандем у нас получился, если бы…