Мародер - Забирко Виталий Сергеевич. Страница 40

Спал я как убитый. Не в смысле «без задних ног», а просто ничего не снилось, зато постоянно присутствовало чувство невосполнимой потери. Будто не я убил человека, а меня убили, и тоска по покинувшей тело жизни тяжелым гнетом давила на сердце. Если бы был верующим, то определенно решил, что так себя должна ощущать душа, в результате насильственной смерти попавшая в чистилище.

Проснувшись, я долго лежал в постели, уставившись в потолок. Ни думать о чем-то, ни делать что-либо желания не было. Пролежал так с полчаса, затем через силу встал и поплелся в ванную комнату. Ощущение смерти – это все-таки только ощущение, и я пока жив.

Тени нигде не было, но искать ее я не собирался. Найдется, никуда не денется. А пропадет без следа – жалеть не буду.

Когда я включил душ, тень тоже не появилась. Ну и черт с ней. То ли понимала мое состояние и не хотела попадаться на глаза, то ли ей разонравилось купаться, хотя в последнее не верилось.

Контрастный душ немного взбодрил, я побрился, но когда решил почистить зубы, то увидел, что зубная паста полностью выдавлена из тюбика, причем столь тщательно, что ни следа в тюбике не осталось; Странно, в общем-то недавно покупал… Или ею в мое отсутствие воспользовался Воронцов? Знаю, что постанты обожают картон, газеты, пластиковые стаканчики, но вот о зубной пасте до этого времени сведений не имел. Интересно, как санитарно-гигиеническое средство совмещается в желудках постантов с ржавой плесенью? Не конфликтует? А хорошо бы…

Надев халат, я вышел в гостиную и увидел на столе сиротливо стоящий стакан с водкой. Обломки джампа со стола исчезли – Воронцов позаботился, уничтожая улики несанкционированного содействия пиллинджеру. Я взял стакан, понюхал, но пить не стал. За сутки водка выдохлась и практически не пахла. Честно говоря, пить не хотелось. И есть не хотелось, хотя со вчерашнего дня во рту росинки не было. Там, бывало, по трое суток не ел, но здесь с какой стати голодать?

На кухне я заглянул в холодильник, равнодушным взглядом прошелся по полкам с пакетами деликатесов. В общем-то ради этого изобилия я и находился здесь, но сегодня меня ничто не радовало. Не только пищей насущной жив человек… И все же из психологического ступора нужно выходить.

«Пока не выпью, кусок в горло не полезет», – понял я. Водки по-прежнему категорически не хотелось, а пива в доме не было. Тогда я захлопнул холодильник и позвонил в «Стол заказов».

– Пиво есть? – не поздоровавшись, спросил я.

– Восемьдесят шесть сортов, – с готовностью ответил приятный женский голос– Вам какое?

Ни тени неудовольствия, что я не поздоровался, в голосе оператора не было.

– «Баварское», фирмы «Сармат».

– Минутку, проверю наличие… – попросила оператор. – Есть. Вам сколько?

– Ящик. А вобла есть?

Оператор замялась.

– К сожалению…

– Вот так всегда, – пробурчал я, – все только иностранное, а отечественного днем с огнем не сыщешь.

– Почему, – корректно не согласилась оператор, – пиво отечественное, только название немецкое.

– Тоже мне, новость сообщили… – буркнул я. – Потому и заказываю… Что тогда можете предложить к пиву? Раки есть?

В этот раз оператор ушла от прямого отрицательного ответа.

– Есть креветки, омары, лангусты, – сообщила она. – Широкий выбор копченой рыбы, сухарики, орешки, чипсы…

– А раки? – с нажимом повторил я.

– Понимаете…

– Понимаю! – раздраженно оборвал я. – Лангусты мороженые?

– Шейки лангустов в готовом виде, – поправила оператор. – Можно разогреть, но гурманы предпочитают употреблять охлажденными.

Я фыркнул. Что-то не слышал, чтобы пиво причислялик гурманским напиткам.

– Давайте десяток.

– Хорошо. Что-то еще?

Хотел брякнуть: «Ползучую ржавую плесень», но вовремя спохватился. Оператор не поймет шутки и может бросить трубку. А мне уже захотелось есть. И пивотоже захотелось.

– Все.

Оператор сообщила сумму, я согласился и продиктовал адрес.

– Через двадцать минут будет доставлено, – пообещала она и отключилась.

Звонок в дверь прозвучал через пять минут, и я, порадовавшись оперативности службы доставки, поспешил в прихожую.

На лестничной площадке стоял невзрачный пожилой постант и конфузливо флюоресцировал флуктуационным следом.

– Добрый день, Егор Николаевич, – расплылся он в заискивающей улыбке.

– Аристарх Мефодиевич… – растерялся я. – Здравствуйте…

Фининспектор всегда приходил через день после моего возвращения из акций, но из-за вчерашней передряги я о визите забыл.

– Никак не ждали-с? – удивился он. – Я завсегда строго по графику. Вы же меня знаете…

Я его знал, и знал очень хорошо, поэтому, когда постант, близоруко прищурившись, пошел на меня, безропотно отступил в прихожую, освобождая дорогу. И с виду, и манерами фининспектор службы стабилизации Аристарх Мефодиевич Мизгирев производил впечатление угодливого клерка самой низкой квалификации. Однако первое впечатление было обманчивым: свое дело он знал туго, и было лучше переплатить налоги, чем недоплатить копейку. Три шкуры, шаркая ножкой, подобострастно улыбаясь, угодливо кланяясь, сдерет.

Мизгирев просеменил в гостиную, уселся за стол, извлек из потрепанного портфеля чернильный прибор, водрузил на столешницу, рядом положил громадный гроссбух. Затем напялил на нос пенсне, натянул нарукавники и раскрыл гроссбух.

– Нуте-с, футе-с, кто вы у нас будете?

Он стрельнул в меня глазками поверх пенсне.

– Аристарх Мефодиевич. помилуйте, на дворе двадцать первый век!

– Да? – несказанно удивился он и недоуменно перевел взгляд на окно. – А я, знаете ли, привык в девятнадцатом столетии… Склероз, батенька, не в радость.

Своим склерозом он меня давно достал. Лучше бы платежные счета путал, чем времена.

Мизгирев сорвал нарукавники, пенсне, побросал их вместе с гроссбухом и чернильным прибором в портфель и вынул ноутбук.

– Значит, говорите, Егор Николаевич Никишин?

Он застучал по клавишам.

Я ничего не говорил. Стоял, сложив на груди руки, и ждал вынесения вердикта.

– Акция во Всемирном торговом центре Нью-Йорка, – забубнил фининспектор, не отрывая глаз от дисплея. – Ваш доход от акции в южной башне составил семьдесят одну тысячу шестьсот двадцать два доллара… Доход от акции в северной башне – восемьдесят четыре тысячи пятьсот восемьдесят шесть долларов. Итого – сто пятьдесят шесть тысяч двести восемнадцать долларов. Минус накладные расходы – билеты на авиарейс Москва – Нью-Йорк и обратно… Оплата гостиницы…