Путевые записки эстет-энтомолога - Забирко Виталий Сергеевич. Страница 27

— Увеличение темпорального сдвига более чем на двое суток нежелательно, — сказал я, предупреждая следующий вопрос. — Для этого придется увеличить толщину нуль-темпоральной пленки, что может привести к сбою при тестировании скульптуры на ее подлинность.

Мальконенн снова кивнул, продолжая выжидательно смотреть на меня. Но я молчал, ждал его решения.

— Еще что?

— Все.

Он глубоко задумался. Я его понимал — не каждый решится поставить на раритетной скульптуре жирную чернильную печать, пусть даже и невидимую, но обнаруживаемую при помощи специального темпорального оборудования. Если Мальконенн откажется, мои мечты о сафари на Сивилле рассыплются в прах. Еще десять минут назад я был на сто процентов уверен, что Мальконенн согласится, однако неожиданные метаморфозы его интеллекта сильно поколебали мое мнение. Не во всем, оказывается, был предсказуем невесть что возомнивший о себе крелофонист.

Молчал он долго. Взгляд потух, словно Мальконенн обратился взором внутрь себя, и опять ни тени эмоций не проявилось на его лице. Знал за собой крелофонист такую слабость и, если надо, умел себя контролировать. Только по ожившим глазам я понял, что он принял решение.

— И черт с ней! — в сердцах махнул он рукой. — Для меня важнее другое. Один раз живем. Договорились.

— Вот и хорошо, — с облегчением выдохнул я. — Тогда приступим.

Я распаковал багаж, собрал оборудование, проверил его и только затем занялся работой. Выемка песчаника межмолекулярным буром заняла не больше минуты, зато на создание конуса темпорального сдвига ушло около двух часов. Конфигурация искривленной пространственно-темпоральной плоскости требовала ювелирной точности в исполнении, и малейшая ошибка в расчетах грозила потерей экспоната вне времени. Поэтому я вначале по миллиметру воссоздал виртуальную модель темпоральной капсулы, раз пять перепроверил все расчеты и параметры и только затем внедрил ее в выемку бюста Нэфр'ди-эт. Проверка параметров на темпоральном сканере показала, что сдвиг во времени в полости бюста составляет сорок шесть часов пятьдесят две минуты. Чуть меньше расчетного времени, но я был этим очень доволен. На полчаса меньше, зато больше гарантий, что при тестировании скульптуры на подлинность не будет сбоев. Так и оказалось. Портативный хронограф зафиксировал, что возраст бюста составляет пятьдесят три столетия плюс-минус сорок девять лет. Как было и до внедрения капсулы темпорального сдвига.

— Это все? — спросил неотрывно наблюдавший за моей работой Мальконенн, когда увидел, как я удовлетворенно распрямляюсь от предметного столика темпорального преобразователя.

— Нет. Осталась совсем чепуха. Сделать новую подставку.

— А чем вас не устраивает эта? — не понял Мальконенн. — Она тоже представляет собой историческую ценность — ей уже несколько столетий.

Вопрос меня откровенно развеселил.

— Как по-вашему, — в тон Мальконенну уел его я, — что произойдет, когда я помещу внутрь бюста яйца занзуры, а затем надену его на штырь? Или вы ничего не заметите?

Щека Мальконенна дернулась, он потемнел лицом, но сдержался. Не выносил он иронии над собой похлеще меня.

— А как проверить темпоральную капсулу? — попытался он выйти из пикантного положения.

— Элементарно.

Я перенес бюст Нэфр'ди-эт на предметный столик лучевого сканера, включил экран. Затем сунул палец в полость, и мы увидели, как на экране к бюсту приблизилась полупрозрачная рука, но указательный палец в полости так и не появился. Создавалось впечатление, что он как бы растворяется в ней по мере погружения.

— Через два дня, поместив бюст под сканер, вы сможете наблюдать, как в полости появится мой палец, — сказал я. — Однако повторять эксперимент не советую. Через неделю сюда прибудут эксперты из страхового агентства Союза антикваров, и нехорошо получится, если при сканировании они увидят внутри бюста ваши мелькающие конечности.

Мальконенн мрачно кивнул.

Еще полчаса у меня ушло на создание копии подставки для скульптуры. Сделал я ее из псевдомрамора один к одному по внешнему виду оригинала. Но вместо штыря в подставке была выемка, в которую плотно входило основание скульптуры.

— Теперь все? — повторился Мальконенн, наблюдая, как я устанавливаю бюст на новую подставку, прикрываю его прозрачным колпаком и защелкиваю гравитационные зажимы.

— Нет, — покачал я головой, но в детальные объяснения вдаваться не стал и принялся упаковывать оборудование.

Когда я закончил, Мальконенн уже не задал своего, ставшего сакраментальным вопроса.

— «Алазорского»? — предложил он, усаживаясь в кресло.

И только тогда я понял, почему он так настойчиво интересовался, когда же я закончу работу. Как ни старался Мальконенн держать себя в руках, его основательно мутило от галлюциногена. А алкоголь лучше всего снимает постпантакатинный стресс. По глазам Мальконенна было видно, насколько ему невмоготу и как хочется выпить.

— Еще один аспект, и на сегодня мы полностью закончим наши дела, — уклончиво ответил я, выкладывая на столик бумаги. — Согласуем смету подготовительных работ.

Мальконенн тяжело вздохнул, наклонился над бумагами и начал читать, держа ладони на коленях и не прикасаясь к листам. Не хотел, чтобы я видел, как дрожат у него руки.

Дойдя до графы «Оборудование», он поднял глаза и посмотрел на упакованный багаж.

— Вы оставляете его мне?

— Нет. Забираю с собой и спущу в аннигилятор вашей яхты. Здесь мы оборудование уничтожать не будем — система жизнеобеспечения зафиксирует этот факт.

— Разумно, — согласился Мальконенн и вновь уткнулся в бумаги.

Когда он дошел до предпоследней страницы, брови его удивленно подскочили.

— А это еще что? — изумился он. — Эта сумма в десять раз превышает ваш гонорар!

— Медицинская страховка, — спокойно объяснил я. — Для успешной реализации задания мне предстоит перенести две хирургические операции на генетическом уровне. Такие операции не всегда проходят гладко, и если я стану калекой, то хочу прожить остаток лет обеспеченным человеком.

— Пусть будет так, — недовольно скривился Мальконенн, посмотрел на итоговую цифру в конце документа и выписал чек.