Путевые записки эстет-энтомолога - Забирко Виталий Сергеевич. Страница 53

И тогда в бессильной ярости, срывая ногти левой руки, я захватил большой комок глины и швырнул в пасть пересмешницы, отчаянно жалея, что это не парализующая граната. Неожиданно эффект от комка глины оказался не менее действенным. Кадык на широкой шее пересмешницы судорожно дернулся, ярко-зеленая, лоснящаяся кожа посерела, выпученные глаза впали в глазницы, словно проколотые воздушные шарики, язык безвольно обвис и отпустил мою руку. А затем пересмешница начала оседать, крениться назад, заваливаясь спиной в затоку.

Я замер. Сейчас раздастся шумный всплеск, по воде пойдут широкие круги, вызывая возмущение на плоскости топологического перехода, и… Наверное, это был бы конец, но биочип перехватил управление телом на себя, правая рука схватила язык пересмешницы, сильно дернула, и ее тело грузно шлепнулось на берег.

Я ошарашенно уставился на ладони. От перчатки на левой руке остались лохмотья, ноготь с безымянного пальца был сорван до основания, на землю капала кровь. Не обладал биочип под ногтем разумом и не способен был к самопожертвованию, но именно он мгновенно оценил ситуацию, вычислил эффект от попадания громадной дозы мескатолина из раздавленных яиц занзуры на слизистую гортани пересмешницы и швырнул моей рукой ком глины, сам выйдя из строя. А биочип в правой руке не только анестезировал боль от сорванного ногтя, но и вовремя среагировал на падение пересмешницы…

И все же что-то тут было не так. Мескатолин — сильнейший яд для фауны Раймонды, но даже он не способен моментально убить, должно пройти несколько секунд. Только парализатор способен мгновенно обездвижить животное…

Внимательно осмотревшись по сторонам, я ничего подозрительного не заметил. На пригорке, где расположился наш лагерь, туристы-раймондцы, рассредоточившись, устанавливали на траве какие-то неразличимые отсюда приспособления, и им было явно не до меня. Правда, егеря нигде не было видно, но с такого расстояния его легко принять за туриста.

Тогда я осторожно потрогал язык пересмешницы. Упругий, как от действия парализующего луча. Но в то же время я не знал, каким он должен быть от действия мескатолина.

Имелось у меня кое-что с собой для обобщающего анализа, однако времени на расследование не было — поверхность озера почти вся стала глянцево-черной, а серо-белые островки «неощутимой пьши» таяли на глазах. В моем распоряжении оставались минуты, и я пополз к озеру, опираясь на правую руку, а левую прижимая к груди.

Без всплеска входить в воду с плота гораздо проще, чем на мелководье. Минут пять я затратил на погружение, чтобы ни малейшей волны не возникло на поверхности. И только окунувшись с головой в непроглядную темень, я подумал, как правильно сделал, что имплактировал под ногти два дублирующих друг друга биочипа. Не сделай я этого, кто бы остановил пересмешницу от падения в озеро и довел меня сейчас «автопилотом» к плоту?

В этот раз под водой никакого раздвоения личности не произошло. Ныл изуродованный палец; то ли от потери крови, то ли от попавшего в рану мескатолина, то ли от излишка поступавшего в организм через жабры формальдегида подташнивало, поэтому я ни о чем не думал, а лишь страстно желал как можно быстрее очутиться на плоту.

Я почти достиг плота, как вдруг на уровне подсознания почувствовал опасность. Рецепторы оставшегося биочипа засекли первичные следы изменения топологии пространства, передали их в мозг, где послание трансформировалось в странную картину. В кромешной тьме я вдруг «увидел», как со дна медленно, но со все нарастающей скоростью, клубясь, поднимается нечто аморфное, безликое и страшное в своей неотвратимости, как поршень в цилиндре. И если я срочно не покину «озеро-цилиндр», этот поршень раздавит меня в порошок. Двухмерный порошок.

Как я не запаниковал, не заработал отчаянно ластами, переключив управление телом на себя, не знаю. «Автопилот» биочипа вывел меня на поверхность озера рядом с плотом, управляя руками, заставил ухватиться за поручень, медленно извлек из воды, пристроил на сиденье. И только здесь, когда я, наконец, переключил управление телом на себя, меня скрутило от дикой боли в изуродованном пальце, обожженном раствором формалина. Биочип почти тотчас отключил мои болевые окончания, но было поздно. В пароксизме боли я нечаянно сорвал укрепленный на сиденье гравикомпенсатор, и он полетел в воду.

Успел ли гравикомпенсатор коснуться воды, я не увидел, потому что в этот момент мир с диким уханьем содрогнулся, словно привидевшийся в озерной мгле поршень аморфной массы достиг поверхности и спрессовал всю воду в серо-белую математически выверенную плоскость. Ударная волна громом сотрясла плот и, уйдя в атмосферу, рокотом покатилась между холмами.

— УХТА-Р-Р-РЫ… — возвестил миру о своем пришествии Великий дух озера Чако. Небольшие смерчи «неощутимой пыли» заплясали над озером, разбрасывая мелкие шаровые молнии, взрывающиеся с шипением и треском наподобие шутих.

Вихревое электростатическое поле громадной мощности блокировало биочип, и меня вновь до потемнения в глазах оглушила боль в левой руке. К счастью, вакханалия электростатики бушевала недолго, но когда биочип включился и анестезировал руку, от последствий болевого шока я ощущал себя пришибленным. Сознание функционировало заторможенно и как бы отдельно от тела. Я действовал так, словно мной по-прежнему управлял «автопилот» биочипа: механически сбросил в озеро ласты (теперь их падение в трехмерную пустоту котловины озера никаких катаклизмов вызвать не могло), туда же швырнул лохмотья перчаток, выплюнул загубник, надел респиратор и стал натягивать комбинезон. Краем сознания отметил, что шипение и треск шаровых молний переместились к восточному берегу, и глянул в зеркальце себе за спину. Нет, это были не шаровые молнии. Это были настоящие шутихи и петарды плюс к ним широчайший набор иной пиротехники. Пригорок, на котором был разбит лагерь, затянуло пиротехническим дымом, в этом дыму, освещаемые сполохами фейерверка, метались фигурки донельзя возбужденных раймондцев. Пришел их праздник.

Закончив с одеванием, я вернул накидке эластичность, сбросил ее с плеч и, встав с сиденья, помахал рукой, чтобы меня забрали. Я думал, что егерь примчит за мной на катере сразу же после свершения таинства, но прошло еще минут пятнадцать, и только когда фейерверк на пригорке пошел на убыль, из дыма, наконец, вынырнул катер и направился ко мне.