Слишком много привидений - Забирко Виталий Сергеевич. Страница 14

Он окинул взглядом зал и заметил меня.

— А вот и наш сосед! — воскликнул Махмуд. — Теперь тебе не отвертеться.

Увидев меня, Андрей обреченно вздохнул и направился к столику. Я украдкой бросил взгляд на столешницу и облегченно перевел дух — «грызун» доел кусок буженины и за следующий вроде браться не собирался. А там — кто его знает…

— Прошу, — радушно предложил я, указывая ребятам на стулья рядом со столиком.

— Что ж ты не пришел на заезд? — пожурил Андрей, усаживаясь напротив, у окна, и взял в руки меню. — Поддержал бы, авось и выиграли…

Я пожал плечами. Упрек был из области абы да кабы и ни к чему меня не обязывал, если б я был нормальным человеком. Андрей и не догадывался, насколько оказался прав в своей обиде на меня. «Поддержи» я его, и Милютин на Прибое непременно пришел бы первым.

— Пиво разливное… — Андрей нашел в меню нужную строчку, и лицо его приняло растерянное выражение. — Ребята, а моих денег только на пять бокалов хватит.

Махмуд фыркнул. Но не зло, а понимающе. Видимо, не в первый раз происходило такое.

— Так у нас всегда, — обратился он ко мне. — Проигрываю пари — я плачу. Выигрываю — тоже. Хорошо, — сказал он Андрею, — шесть кружек возьму я, остальное — ты.

Этакое благородство победителя мне понравилось.

— Ладно, — сказал я Андрею, — я тоже шесть бокалов за тебя поставлю. Будем считать, что мы с тобой на пару проиграли.

— Ну ты даешь! — обрадовался Андрей. — Тогда с меня раки!

Раков в кафе не оказалось, и официант предложил креветок. На них у Андрея денег тоже не хватило, и я великодушно добавил. Почему-то ребята вызывали у меня симпатию. И зависть. Простые, открытые парни пришли на ипподром с удовольствием провести время… Совсем недавно, каких-то пару месяцев назад, и я был таким.

Пока официант выполнял заказ, я разлил по рюмкам остатки водки и предложил выпить за знакомство. Под буженину с хреном, чтобы «грызун» не успел возобновить свое представление в их присутствии.

Мы выпили, но беседа завязаться не успела. Под окнами послышались крики «Держи его!», быстрый топот ног, а затем донеслись приглушенные удары.

Андрей перевесился через подоконник, я последовал его примеру. Кафе находилось на втором этаже, и драка происходила как раз под нашими окнами. Трое ребят, по виду кавказцы, ожесточенно избивали знакомого мне коротышку в кожаных галифе. Руками, ногами, кто во что горазд. Он не сопротивлялся, только прикрывал ладонями лицо. Били, надо понимать, не впервой.

— Парамошку бьют! — радостно сообщил Андрей Махмуду, который не имел возможности выглянуть в окно. — Я бы тоже добавил… Это он меня уговорил на Милютина поставить!

Снаружи послышался милицейский свисток, и кавказцы бросились врассыпную. Парамошка, размазывая кровь по лицу, сполз по стенке на асфальт. Похоже, его беспроигрышный «верняк» в третьем заезде был из области личных фантазий. Что ж, в наше время каждый зарабатывает как может: кто деньги, а кто по морде.

Принесли дюжину пива и креветок, но беседы у нас не получилось. Получился монолог Андрея. Тот еще балаболка оказался, тараторил, не останавливаясь. Однако, надо признать, говорил интересно, с юмором пересказывая многочисленные байки из жизни ипподрома. Наверное, молчаливый Махмуд водил с ним дружбу именно из-за таких «посиделок» и даже был согласен оплачивать счета, независимо от выигрыша или проигрыша пари. По мере сил и возможностей, конечно.

В моем лице Андрей заполучил второго благодарного слушателя, но вовсе по иной причине. Я был занят другим, и его монолог проносился мимо ушей.

Мой «грызун» разошелся не на шутку. То ли голоден был как волк, то ли креветки ему особенно понравились, но он принялся их уничтожать, невзирая на сидящих за столом, с неприличной жадностью и с панцирями. Мне то и дело приходилось выхватывать из тарелки надкушенную «грызуном» креветку и, изображая из себя подвыпившего, ронять на пол, где «грызун» ее с хрустом и приканчивал. Один раз я не уследил, и «грызун» ощутимо, до крови, цапнул за палец Андрея. Хорошо, тот решил, что укололся о панцирь. Поморщился и продолжал словоизлияние. А вот Махмуд, кажется, что-то заподозрил, и я изредка ловил на себе его взгляды. То когда он пиво прихлебывал, то когда брал креветку… Хотя по лицам азиатов трудно понять, что они в настоящий момент думают и что выражает взгляд темных раскосых глаз: отрешенность, вызванную увлекательным рассказом, или подозрительность.

В общем, испоганил мне «грызун» приятное времяпрепровождение до невозможности. Поэтому, когда креветки закончились, у меня не было ни сил слушать бесконечные рассказы Андрея, ни желания. Даже пиво пить расхотелось, хотя я вы-•пил самое большее полтора бокала.

К счастью, в этот момент диктор по ипподрому объявил о скачке на Большой приз города.

— Извините, ребята, мне пора, — сказал я, приподнимаясь из-за стола.

Кажется, реплика была сказана невпопад — прервала рассказ Андрея на самом интересном месте. Он и Махмуд с недоумением уставились на меня.

— Ты куда, Роман? Смотри, сколько пива еще осталось!

— Это уже без меня, — разведя руками, извинился я. — Сейчас будет разыгрываться Большой приз, хочу посмотреть. Я на одну лошадку поставил…

— А! Тогда по-онятно! — протянул Андрей. — Выиграешь, приходи, обмоем.

— А проиграешь, тоже приходи, — закивал головой Махмуд. — Тоже обмоем.

Он улыбался и кивал совсем как китайский болванчик. И никакой загадки в его глазах не было. Почудилась мне подозрительность…

Глава 5

Восемь лошадей ушли со старта дружно, мощно и с дробным стуком копыт миновали трибуны плотно сбитым табуном. Земля дрожала. Темно-рыжий Аристотель (масть в программке значилась как каурая) не отставал. Лишь на повороте группа начала растягиваться, и Аристотель отодвинулся назад, заняв место согласно своему номеру. Восьмое, последнее. Неужели прав был старичок завсегдатай, не поверивший в мою удачу, и деньги на операцию Владика, предсказанные внутренним голосом, ждут меня вовсе не на ипподроме, а совсем в другом месте?

Но мне вдруг страстно захотелось, чтобы Аристотель выиграл. Вопреки всему: вопреки ярлыку аутсайдера, вопреки молчащему дару предсказания. Азарт скачки захватил меня, передавшись от гудящих трибун. Собственно, почему бы и нет? Почему конь, записанный молвой в аутсайдеры, должен всегда им оставаться? Бывают в жизни чудеса, и ожидание свершения сказки не покидает нас даже в зрелые годы. Как это там, в «Коньке-горбунке», кажется: «Сивка-бурка, верная каурка»?.. Верная или неверная, но что каурка — это точно. А «каурка» — это каурая масть. То есть конек-горбунок был каурым, как и Аристотель. Так почему же сказке не стать явью, тем более что Аристотель не горбатый, уродливый жеребенок, а прекрасно сложенный конь?

На противоположной стороне скакового круга лошади вытянулись в цепочку, и только трое лидеров шли бок о бок. Аристотель на роль лидера не претендовал. Шел позади цепочки, впрочем, по-прежнему не отставая. Но, глядя на его бег, я понял, что моим надеждам вряд ли суждено сбыться.

Лошади вошли в последний поворот, и с моего места стало невозможно различить, где сейчас восьмой номер. Видно было только всю группу. Вот они достигли половины поворота, продвинулись чуть дальше… Здесь! Только здесь! Если сейчас Аристотель не будет спуртовать, не видать мне денег, как собственных ушей без зеркала.

Внезапно шум на трибунах стих. Что-то там, перед самым выходом из поворота на финишную прямую, происходило, но мне не было видно. Заинтригованные зрители начали вставать с мест, и я тоже вскочил, пытаясь рассмотреть, что же происходит на последнем повороте.

Кавалькада вывернула на финишную прямую, но теперь лошади шли отчаянным галопом, погоняемые хлыстами жокеев и пришпориваемые. Однако галоп фаворитов был ничто по сравнению с диким аллюром Аристотеля.

— Понесла… Восьмерка понесла… — эхом прокатилось по трибунам.