Час дракона - Зайцев Михаил Георгиевич. Страница 77

– Оцепление! – рявкнул Самсон не останавливаясь. – Марш все за мной к крыльцу на инструктаж!

Самсон, продолжая ругаться, скрылся за углом. Ребята, что стояли вдоль стены с моей стороны дома, трусцой побежали вслед за ним «к крыльцу» – так он называл пристройку, через которую можно попасть в здание.

Использование момента – мой главный шанс! Сейчас все, кто стоял вокруг дома, сгрудились вокруг Самсона «у крыльца» за углом. Остальная бандитская братия, согласно приказу, спешит «рассредоточиться по территории», а получив приказ, боец, как правило, спешит его выполнять и не оглядывается в сторону командира. Сколько могут длиться нравоучения Самсона? Как долго «рассредоточивающиеся» бойцы будут послушно разбегаться по сторонам, затылком чувствуя суровый взгляд командира, опасаясь оглянуться и встретиться с ним глазами? Минуту, не более! Всего одна минута есть у меня в запасе, чтобы вскарабкаться по отвесной стене и исчезнуть за створками незапертого окна. Шестьдесят секунд общей истерики, жажды деятельности и страха за собственную задницу.

Выползаю из-под укрытия голубых еловых ветвей, через мгновение я уже «на стене», как говорят альпинисты. Дома в Папином поселке облицованы грубоотесанным серым гранитом, как и подобает настоящим рыцарским замкам. Хвала Будде – крестный отец отдал предпочтение архитектурному ансамблю в стиле Вальтера Скотта, а не фантазиям на тему «города будущего» а-ля новое здание «Газпрома».

Лезть вверх по стене несложно и удобно. Искусство взбираться на естественные и рукотворные преграды в ниндзютцу называется «сака-но-бори». Дедушка начал обучать меня скалолазанию, когда мне было пять лет. Сначала я учился чувству баланса. Дед укрепил толстое бревно невысоко над землей, получилось нечто наподобие знакомого всем гимнастического снаряда. Я учился ходить по бревну, поворачиваться на нем, прыгать. Постепенно дед поднимал бревно все выше и выше, а само оно становилось все тоньше. Потом бревно заменила жердь, потом туго натянутая веревка, еще позже – веревка провисшая. Параллельно дедушка учил меня висеть. Уже в шесть лет я мог пробыть в состоянии виса, уцепившись руками за ветку дерева, более десяти минут. Но до ветки, на которой нужно зависнуть, необходимо было еще и добраться. Поначалу дед выбирал толстые сучковатые стволы деревьев, затем стволы гладкие, без сучка без задоринки. И ползать по деревьям я учился не только вверх, но и вниз.

И упражнения на баланс и лазание по деревьям, и вис на руках – все это были лишь сопутствующие уроки. Основная дисциплина – скалолазание – требовала, помимо чисто физических навыков, умения управлять своей психикой и использовать так называемую внутреннюю энергию: ки – по-японски, ци – по-китайски.

Научиться пользоваться ки и «врастать» в камень можно только «на стене». Теоретически все до банальности элементарно: нужно всего лишь мысленно устремиться «в глубь камня», прилипнуть к нему всем телом, стать его частью и сконцентрировать ки в кончиках пальцев верхних и нижних конечностей, а затем перемещаться вверх или вниз, в зависимости от необходимости, по принципу – «три конечности держат тело, четвертая ищет точку опоры». Ничего сложного! На словах… На деле – годы упорных тренировок, прежде чем почувствуешь, что ты и камень – единое целое, и прежде чем пальцы сами научатся искать малейшие выступы и впадины на отвесной поверхности…

Забраться по стене до приоткрытого окна мне, как я уже говорил, раз плюнуть. Я начал тренироваться по системе «сака-но-бори», когда мне было пять лет, закончил в пятнадцать…

Внутренний хронометр исправно отсчитывает секунды. Подъем занял почти всю отпущенную благосклонной судьбой минуту. Я перевалился через подоконник в унисон с шагами внизу – ребята из оцепления занимали свои места вокруг охраняемого дома.

Плавно прикрываю за собой окно, осторожно щелкаю шпингалетом. Все – теперь окно закрыто изнутри. Кроме меня, никто не заметил, что Папа забыл закрыть окно. Будем считать, что это не я, а он позаботился о шпингалете.

Осматриваю комнату. Она оказывается очень похожей на тот гостевой номер, в котором вчера вечером я познакомился с Александром Сергеевичем. Значит, и «глазок» видеокамеры спрятан там же – прямо над моей головой, чуть выше окна. Если я ошибаюсь, через пару секунд поднимется тревога и вся операция будет провалена.

Я не ошибся. Матовая пуговка линзы там, где ей и полагается быть. Отлично! Пока я не в кадре. Прикидываю угол обзора «видеоглазка», отмечаю для себя, куда можно и куда нельзя ходить. Интересно, как я смогу подойти к двери и остаться вне поля зрения наблюдателей?.. Стоп! А кто закрыл дверь на задвижку? Папа? Он не мог – дверь закрыта с внутренней стороны. Что же получается? Или Папа прошел сквозь стену, или он до сих пор в комнате… В комнате Папы нет, следовательно…

Створка стенного шкафа чуть-чуть приоткрыта. Сам шкаф вне сектора видеообзора. Бесшумно ступая по ковру, подхожу к шкафу. Нет, внутри Папа не прячется – это и ежу ясно, однако в шкафу должен быть оборудован потайной ход в секретное помещение без окон, без дверей. Папа услышал взрыв, понервничал минуты полторы и не удержался, вылез из тайника взглянуть, что на свете делается.

Открываю шкаф. Внутри пусто. Деревянный прямоугольник с крючками на задней стенке. Крючков много – двенадцать штук. Очень хочется сразу же начать дергать за крючки: очевидно, что один из крючков запускает механизм, открывающий проход в соседнее помещение. Хотя почему один? Логично предположить, что нужно в определенной последовательности воздействовать (нажать? сдвинуть?) на несколько крючков… Мда… задачка, достойная компьютерной игры… Думай, ниндзя, думай… Придумал! Точнее – вспомнил! Папа высовывался из окна, опираясь руками на карниз. Металлический карниз не блистает чистотой, не протирали его уже давно, это видно невооруженным глазом. К тому же сейчас раннее утро, туман, вследствие чего металл чуть-чуть влажный. Папа, безусловно, запачкал руки, а потом грязными пальцами вертел (или нажимал) крючки. Они сделаны из светлой пластмассы, на них должны остаться следы…