Час волкодава - Зайцев Михаил Георгиевич. Страница 24

– Меня Дима Антонов, помнится, Майклом называл.

– Понятно. Имя Майкл навевает негативные ассоциации. Ладно, оставайся Мишей... Эх, жаль все-таки, мы тебя панком не смогли нарядить, тогда б, без сомнения, – ни соседи по дому, ни соратники по работе тебя бы не признали, хотя бы ты и столкнулся с ними нос к носу.

– Кончай издеваться. И так фиг кто меня узнает. Сам себя не узнаю... Ты сам-то почему обувь менять не стал? Я ж говорил: твои чоботы не подходят к костюму.

– Пока ты в примерочной переодевался, я просмотрел ассортимент ботинок. Ни одного приличного каблука не нашел своего размера. Люблю я, понимаешь, твердые каблуки, чтоб не страшно было ими по разнообразным предметам бить, чтоб не сломались... в смысле, каблуки, чтоб не ломкие были... Садись в машину, партнер. Кстати, я тебе сигарет купил. Хочется небось покурить-то, а? Держи – «Мальборо». Сигареты, соответствующие твоему пастушьему стилю.

– Спасибо.

– Не забудь кайенскую смесь махорки с перцем из пакета в карман пересыпать, пока едем.

– Куда мы все-таки едем? Скажешь мне наконец, а?

– Миша, дорогой, я прекрасно представляю, как ты меня кроешь в уме по матушке, и понимаю тебя, поверь. Обещал, старый хрыч, рассказать-растолковать-объяснить, что, куда, зачем и отчего так спешно. Обещал и молчит, в загадки играет. Повторяю – все расскажу и объясню. Слово даю. А пока прости и дай мне, пожалуйста, немножечко в тишине подумать, разложить по полочкам услышанную от тебя информацию. Посиди, покури, расслабься. Сдается мне, предстоят нам еще сегодня, партнер, разнообразные напряги и ума, и нервов. Отдыхай пока...

Проснулся Чумаков в два, идея посетить столицу родилась в тогда еще волосатой голове Сан Саныча около четырех. К дому, где жила ныне покойная Ирина, партнеры подъехали в начале девятого. Чумаков не сразу узнал знакомый дом. «Волга» ехала непривычным маршрутом, петляя по переулкам, отчего родной район казался чужим.

– Насколько я запомнил адрес, в этом доме жила Ирина. – Сан Саныч припарковал «Волгу» у парапета, открыл дверцу, выглянул наружу. – Михаил, посмотри, пожалуйста, вон те окна – новенькие стеклопакеты – случайно не соответствуют местоположению квартиры покойной?

– Где? – Миша, следуя примеру Сан Саныча, приоткрыл дверцу со своей стороны, выгнул шею, посмотрел вверх. – Ага, вижу... Блин! А пожалуй, соответствуют, черт меня дери! Ремонтируют, блин, Иркину квартиру, кто, интересно?

– И мне интересно. Оставайся в автомобиле, партнер, я сбегаю выясню насчет ремонта. Не бойся, я достаточно узнал, чтобы представиться соседке старинным приятелем семьи Грековых.

Хлопок автомобильной дверцы, Сан Саныч быстро, но с достоинством, пересекает полосу мокрого асфальта, отделяющую проезжую часть от входа в старый, лет ста от роду, дом, исчезает в солидном парадном.

«Как он справится с кодовым замком, хотел бы я знать? Цифры кода я забыл назвать, идиот. Может, догнать, помочь?.. – подумал Миша. – О чем это я? Справится, конечно. Супермен, блин. Джеймс Бонд хренов... Не иначе Сан Саныч или бывший кагэбэшник, или... А черт его знает, кто он такой... Рядом с ним, с Сан Санычем, чувствуешь себя подростком рядом со взрослым дядей... Однако как странно – кто-то делает ремонт в Иркиной квартире. Кто, черт возьми? Кто?!»

До возвращения Сан Саныча Чумаков успел выкурить всего одну сигарету. Пять минут, не более, отсутствовал лысый широкоплечий атлет в строгом костюме, с пижонским кремовым галстуком поверх черной рубашки.

– Что и требовалось доказать, – глубокомысленно вымолвил Сан Саныч, усаживаясь за руль и заводя мотор. – Контакт с соседкой отпал за ненадобностью. Двери в искомой квартире нараспашку, в коридоре копошатся хохлы. Ваяют евроремонт. Хлопцы обознались, приняли меня за ревизора – представителя заказчика, охотно вступили в разговор, и без всяких ухищрений удалось выяснить – две сотни квадратных метров полезной площади в центре Белокаменной уже пару месяцев как принадлежат коммерческой фирме под названием... Надо же, забыл название. Ах, какая досада!

– Ни фига не понимаю. Иркина квартира продана?

– Точно так, продана. Сейчас ты спросишь: кем? Заранее отвечаю: наследником. Кто у нас наследник? Соображаешь, кто унаследовал квадратные метры с высокими потолками в центре города, славящегося самым дорогим жильем в Европе и обеих Америках?

– Антонов!

– Иес. Дмитрий Юльевич Антонов по кличке Красавчик. Удивлен?.. Пепел стряхни, пожалуйста, за окошко, а то прожжешь новые штаны, обидно будет... Отчего ты, Миша, разыскивая след молодого вдовца, не подумал о правах наследования недвижимости – мне понятно. Трудно вообразить, что Отелло перекрыл кислород Дездемоне, мечтая стать собственником ее фамильного замка... Да, да и еще раз да, Михаил! Я полагаю, Красавчик – прямой виновник смерти Ирины. Убил девушку, дабы завладеть ее квартирой! И не делай, пожалуйста, такие страшные круглые глаза, как у лемура. И выброси наконец сигарету...

Сигарету Миша выбросил. И закурил новую. За окном автомобиля тянулся привычный городской пейзаж. Сан Саныч дисциплинированно вел «Волгу», глядя на дорогу и предоставив возможность Чумакову самостоятельно подумать, переварить и усвоить услышанное.

– Этот Дима... этот Красавчик... – тихо произнес Миша спустя пятнадцать минут. – Он выглядел обеспеченным... У таких типов, как говорят, «и тачка, и дачка, и собачка», все есть... Я, когда пытался его разыскивать, о правах наследования даже и не подумал.

– Что естественно, Михаил. Вполне естественно. Истинные причины и мотивы подчас лежат на поверхности, но их не видно. Как врач, ты слышал, наверное, о «слепой зоне», о парадоксе человеческого зрения. Предмет лежит на крышке стола, прямо перед носом, но человек его не видит – предмет в «слепой зоне», хотя кажется, что глаза фиксируют всю столешницу... Или вспомним войну в Югославии. Косовары, геноцид, межрелигиозная рознь – все это на поверхности. В «слепой зоне» богатейшие месторождения хромитовых руд в Косове. А хром – исключительно, экстраординарно ценен в военной промышленности и для нужд радиотехники... Не грусти, партнер. Помнишь, как советская ракета образца шестидесятых сбила в начале югославского конфликта суперсовременный самолет-»невидимку»? Вот и я, старый, что та ракета. Пережиток имперских амбиций, я кое-чего еще могу. Таких, как я, сейчас не делают, прекращено производство. Прорвемся, партнер, расхерачим невидимок, верь мне, я знаю, о чем говорю... Едем в «Три семерки», посмотрим, как там дела. Побеседуем с Черепом поподробнее о Красавчике – Диме Антонове. Само собой, соблюдя все меры предосторожности и личной безопасности.

К «Трем семеркам» партнеры подъехали в 21.15. Чумаков специально посмотрел на часы и запомнил время. Зачем? А черт его знает! Просто в детективных фильмах кинорежиссеры нещадно эксплуатируют тему времени, и кочующий из одной киноленты в другую вопрос штампованно-проницательного следователя: «Сколько было времени? Вспомните! Это очень важно» – нежданно-негаданно всплыл в Мишиной памяти, а посему, как только взглядам партнеров предстала картина разгрома «Трех семерок», Чумаков поспешил посмотреть на часы и запомнить время. Между тем, когда конкретно, в 21.17 или в 21 ровно, «Волга» проехала по асфальтовой дорожке мимо того места, где раньше располагались «Семерки», не имело абсолютно никакого значения. Гранату в подвальное окошко бара бросили задолго до того, как Чумаков смог полюбоваться следами разрушения и последствиями пожара. И, похоже, граната в «Трех семерках» рванула не противопехотная, а возможно, это была и не граната вовсе. Вполне вероятно, сработало взрывное устройство пару кило весом в тротиловом эквиваленте.

Прямоугольники подвальных окошек утратили правильную форму вследствие выбитых взрывом картечи рам и вывороченного бетона. Стена над эпицентром взрыва почернела. Пожар, давно потушенный, судя по пострадавшим стенам, достигал высоты второго этажа. Крылечко бара покорежилось и обуглилось. Трава на газончике перед заведением выгорела дотла.