Черная богиня - Зайцев Михаил Георгиевич. Страница 37

Игнат спрятал лицо в ладонях, взъерошил пальцами волосы, тряхнул головой, вздохнул-выдохнул. ВСЕ! Все, что надо было, он видел и все понял! Без мучительных размышлений, без долгих логических построений мозаика из фактов и фактиков незаметно для Игната, как бы сама собой сложилась в законченную, местами расплывчатую, местами туманную, но в общем и целом вполне понятную картинку. Черт его знает, зачем Самохин в буквальном смысле взломал компьютер доктора, неизвестно, в каком направлении медицины специализировался врач-частник, но зато совершенно ясно, как Николай Васильевич обвел вокруг пальца Игната Кирилловича Сергача, как грамотно подставил его под мокрую статью...

Твердым, уверенным шагом Игнат вышел из кабинета, где все еще дымилась сигарета мертвого доктора. В холле-прихожей перешагнул через труп старушки, нагнулся к спортивной сумке, расстегнул «молнию», засунул в сумку книжку про тайны индийского оккультизма, бжикнул «молнией», погладил подошедшую обнюхать его джинсы кошку. Забросив лямку спортивной сумки на плечо, Игнат выпрямился, открыл засов, вышел на лестничную клетку и захлопнул за собой дверь. Он не прислушивался к чужим шагам на лестнице. Ему было наплевать, увидят его случайные свидетели или он уйдет незамеченным. Это было уже совершенно неважно.

До первого этажа Сергач спустился в гордом одиночестве. Выходя на Большой Козловский, столкнулся в дверях с молодой мамой. Помог симпатичной молодой женщине вкатить с улицы коляску. Услышал от нее: «Спасибо», — ответил: «Пустяки». Вышел на свежий воздух и, широко шагая, направился в сторону метро.

Игнат шел и, как это ни странно, улыбался. Он улыбался той улыбкой, которую можно увидеть на лице проигравшего по полной дури гроссмейстера-шахматиста, отчасти удивленного собственной глупостью, отчасти восхищенного игрой соперника. Да, и еще раз — да! Игнат восхищался, не мог не восхищаться ИГРОЙ Николая Васильевича Самохина. И актерской, и стратегической игрой бывшего кагэбэшника. Помнится, Циркач говорил про Самохина: «Умеет, сука, понравиться и в душу влезть». Все так, все правда. Манипулировал Сергачом господин Самохин более чем профессионально. Забрался в душу и начал руководить ее порывами. Сегодня утром, к примеру, исключительно талантливо заразил Игната вирусом паники, заставил выпрыгнуть в разбитое окно. А что было потом? После прыжка Игната? Дверь самохинского кабинета взломали сыщики из его же фирмы. Николай Васильевич, безусловно, сообразил стукнуться лбом обо что-нибудь твердое и сообщил коллегам: так, мол, и так, Сергач долбанул меня по башке и вот, полюбуйтесь, вот этим вот индийским платком пытался задушить! Мне, коллеги, подфартило — узелок на конце платка во время броска румала развязался... Ой, а чой-то из узелка на пол рассыпалось, ась? Гляньте-ка, коллеги, монетки индийские! Ай-ай-ай, Сергач-то — шизик-маньяк! Это ж он, гад, братишку единосеменного, Виталика-кровиночку, удушил, изверг! А ну, расступись, коллеги! Всем ша! Рассчитаться с Сергачом — дело моей личной чести. Один его возьму!.. И коллеги-сыщики понятливо кивают головами. Особенно один коллега, который, сговорившись заранее с Самохиным, позвонил ему на сотовый в то время, как Игнат болван болваном рассматривал индийские монетки... Ну а разыграв спектакль в собственном кабинете, Николай Васильевич поспешил в кабинет к доктору Рэму Соломоновичу. Когда золотозубая стерва-продавщица взяла телефонную трубку — услышала знакомый голос доктора Рэма, а когда передала трубку Игнату, на другом конце провода был уже Николай Васильевич. Как Самохин заставил пожилого врача позвонить и позвать к телефону Игната Кирилловича, не суть важно. В данную конкретную минуту абсолютно неважно. Важно лишь то, что, сподвигнув Игната на побег из офиса частной детективной фирмы, ее владелец придумал для Сергача занятие на те часы, что были необходимы Для подготовки к следующему этапу игры. Смена одежды соответствовала сценарию господина Самохина, формировала нужный ему образ сумасшедшего душегуба и в то же время вынуждала Сергача жить в состоянии цейтнота, лишая жертву лишней возможности спокойно осознать, обдумать происходящее. Инструкции, полученные от Самохина по телефону в магазине «Нирвана», также создавали дефицит времени. Игнат прячет вещи в камере хранения вокзала, бреет налысо голову, боится опоздать, ну а Николай Васильевич готовится к... К чему он готовится? К очередному убийству! К физическому устранению Игната! Окончательно скомпрометированный Сергач должен исчезнуть, чтобы ни Циркач, ни кто-нибудь другой не услышал от него иную, чем выстраивал Самохин, версию серии убийств на религиозно-сумасшедшей почве!!!

«В моем распоряжении, — Игнат взглянул на часы, — девяносто минут. В течение девяноста ближайших минут Николай Васильевич будет пребывать в заблуждении, что все идет по его сценарию. Ровно в два, не найдя жертву на платформе Маленковская, Самохин начнет действовать по резервному плану, который у него, бесспорно, имеется и который я не в силах предугадать, ибо я дилетант, меня не учили планировать и осуществлять ликвидации!.. У меня есть полтора часа, чтобы придумать, как спастись... НЕТ! Чтобы придумать, как победить Самохина, черт побери! И самое разумное — прежде всего подстраховаться на тот случай, ежели победит он. Омрачить его победу маленькой — или большой? хорошо бы большой! — гадостью. В классических детективах жертва в предчувствии смерти пишет письмо, излагает на бумаге все свои обвинения и, прежде чем сцепиться один на один со злодеем, бросает конверт в почтовый ящик, адресовав его справедливому слуге закона. На крайняк можно черкнуть послание Циркачу, но есть вариант и получше, черт возьми! Есть!»

Игнат вышел на Чистопрудный бульвар, повернул к метро. Едва ли не бегом покрыл расстояние от водной глади городского прудика до памятника Грибоедову. Задержался немного, пересекая трамвайные рельсы. Взлетел по ступенькам к входу в павильон метрополитена, остановился возле стенда с газетами и журналами.

— У вас сегодняшние «Тайны» есть в продаже? — спросил Игнат у торговца периодикой.