Наследник волхвов - Зайцев Михаил Георгиевич. Страница 20

– Настоящий, будем говорить, пропуск? – Мент уткнулся в удостоверение носом, кося глазом то на фотографию Фокина в корочках, то на самого телевизионного редактора.

– Будем говорить: удостоверение личности, а не пропуск, – поправил мента Сергач. – Кстати, через вверенный вам, гражданин начальник, поселок некоторое время назад проследовал наш коллега, репортер Крылов. Неужели вы с ним не общались, а?

– Не... Через Крайний, будем говорить, жуть сколькие проезжают, со всеми, будем говорить, не поговоришь, кажного не приметишь. – Он выплюнул изжеванную папиросную гильзу. – Не. Чтоб с телевизора, не помню такого. Вы первые товарищи из телепрограммы, будем так говорить. Напрасно вы, товарищи-граждане, в Еритницу, будем говорить, следуете. Зверья особо круг Еритницы в лесе, бум грить, не сыщете, да. Я сам, будем так говорить, охотой балуюсь сызмальства. Кругом Еритницы, кроме разве волков, другой, будем говорить, живности дефицит. Кто вас, бум грить, к Еритнице направил? Какой, будем так говорить, враль? Вам в Семеновку надо езжать. Тама, будем говорить, богатые угодья. Круг Семеновки, будем так грить, красотища, а кругом Еритницы сплошняком болота.

– Нас как раз волки и интересуют. – Игнат протянул ему пачку, предлагая побаловаться дорогой сигаретой.

– Не так их и, будем говорить, полно круг Еритницы, волков-то... – Мент угощение принял, запалил сигаретный кончик от любезно предложенного Сергачом огонька. – Дичи круг Еритницы, я говорил, дефицит, волки с голоду, будем говорить, озоруют. Наши поселковые те леса круг Еритницы, так будем говорить, стороной обходят. Не советую, товарищи-граждане, без ружьишка по тем лесам, бум грить, шляться вам.

– Волки загрызут? – улыбнулся Игнат. – Как же тогда быть с научно доказанным фактом, что «серый санитар леса» на человека не нападает, а? По крайней мере, ни одного достоверного факта такого нападения не существует. Сказки и охотничьи байки не в счет.

– За науку я, будем говорить, не ответчик, а дед с хутора говорил, вспоминал дед при мне, бум грить, лично, как в Отечественную волки круг Еритницы немчуру драли. Как фашист нас, будем говорить, оккупировал, мужики, известно, пошли партизанить, дык, когда эсэсовцы за ними в леса лазили, то круголя Еритницу обходили. Грызли фрица волки, дед говорил.

– Сознательные, видать, волки, знали, кого грызть, – пошутил Игнат. – Чего за дед-то, я не врубился? Чего за хутор?

– Дык, ехай прямо по шоссейке, поселок кончится – и здеся, – он взмахнул правой рукой, – увидишь пруд. Ехай дале – и здесь, – отмашка левой, – будет дуб с дуплищем, как, будем говорить... – он добавил, на что, по его мнению, похоже дупло в дубе. – За дубом вертай и дуй до хутора. Дед с бабой на хуторе проживают, будем говорить, у самого поворота на Еритницу. Передавай им, будем говорить, приветы от Кольки-милиционера. Счастливого вам, будем говорить, пути, товарищи-граждане. Какая надобность, когда обратно поедете, случится, спрашивайте у любого нашего Николая, будем говорить, смогу – помогу.

– О'кей, спасибо, Коля. Бывай. – Сергач и вслед за ним Фокин пожали милицейскую руку.

Но уезжать Коля не спешил. Пристал к телевизионным товарищам-гражданам с вопросами. Николая очень интересовало, куда делась его любимая передача «Угадай мелодию» и правду ли писали в газете «Комсомольская правда» про Евгения Киселева, что он ушел с НТВ на оклад аж пятьдесят пять тысяч долларов в месяц. Фокин охотно делился с ментом сплетнями, Сергач вежливо улыбался и подводил некоторые промежуточные итоги экспедиции в Еритницу. «Интересная фиговина получается, – думал Игнат. – «Отморозки» из Еритницы никого не боятся, их же, наоборот, «умные люди» обходят стороной. Причем из соображений откровенно мистических. Еритницу охраняют сами жители, суеверия и еще слухи о волках-людоедах...»

До того как появился Федор, Витя успел рассказать менту и о творческих планах Валдиса Пельша, и о заработках Евгения Киселева. Вопрос про запасники музея «Поля чудес» остался без ответа – осанка и выправка командира Федора отчего-то смутила моторизованную власть, Коля, спрятав глаза, пожал Федору Васильевичу руку, познакомился со «старшим» и, еще раз наскоро повторив, где и как сворачивать к Еритнице, взнуздал своего железного коня и умчался на полном мотоциклетном скаку.

Новыми разведданными москвичи делились, заняв места в салоне «Нивы». Сначала Игнат, вращая баранку и поглядывая вправо, где за бортом должен был возникнуть пруд-ориентир, сообщил Федору о наличии в окружающих Еритницу лесах и топях волков-людоедов и о провокационном разговоре о проезжем телевизионщике.

Проехали мимо пруда, и тут вмешался в деловую беседу Фокин – взвыл, ударил себя кулаком по лбу: путешественники опять забыли взять запас питьевой воды. Коля, мать его, отвлек от насущного! Успокоили Фокина – потерпишь, и без того у колодца опился весь, затем Федор, поглядывая влево, ища глазами дуб с дуплом, поделился сведениями, полученными им от служителей культа.

Знать, не только ради молений во искупление и вспоможение заходил Федор в церковь. Или совсем не ради этого, Сергач уточнять постеснялся.

Завязал легкий и непринужденный контакт с церковными служками Федор Василич, и выяснилось: Еритница и церковью проклинаема, так как живут в богомерзкой деревне вероотступники сектанты. Трижды перекрестившись, глаголить далее о сатанинской деревеньке ревнители ортодоксального Православия отказались категорически...

– Дуб с дуплом слева, Сергач!

– Вижу, адмирал. Красавец дуб. Сворачиваем в сатанинские кущи...

Безусловно, потрескавшийся асфальт, годами не латанный, отнюдь не лучшее из дорожных покрытий. Разумеется, обилие слишком крутых поворотов на отдельных участках шоссе здорово напрягает. И тем не менее, в сравнении с этой почти что просекой прежняя езда казалась веселым детским аттракционом.

Амплитуда колебаний машины на кочках и рытвинах была близка к критической. Седые от мхов деревья подступили вплотную к канавкам у обочин, как будто собрались прыгать через углубления. «Нива» тащилась медленнее черепахи, страдающей подагрой. То и дело колючие ветки дотягивались и скребли машинные бока. Нет-нет, да и вырастал на пути похожий на противотанковый еж кустик, царапал днище.

– Сергач! Жми смелее на газ!

– О'кей, адмирал, рискну. Представляете, сколько здесь летом комаров? Без накомарника я бы... Черт!.. Блин горелый! Абзац, мужики, приехали...

Не зря машину назвали «Нивой» – в полях ей везло куда больше, чем в лесах. Стоило чуть-чуть прибавить скорость, слегка поторопить бултыхающуюся по лесным кочкам «Ниву», и нате вам, наслаждайтесь, слушайте мстительное шипение пробитого колеса. Приехали, блин!..

7. Ночь на хуторе близ Еритницы

Игнат прикусил черную кнопочку на конце гелевой ручки – дурная привычка мусолить во рту письменную принадлежность осталась у него с детства, – подумал секунду и начал следующее предложение с новой строки:

«...В поселке Крайний с нами общались: 1) с Федором – служители местной церкви; 2) со всеми вместе – милиционер Коля, звание и фамилию не выясняли».

Щелк-пощелк черной кнопочкой – привычку насиловать пружинные механизмы автоматических ручек Сергач успел приобрести, учась, да так и не доучась, в институте, – секунда задумчивости, поиска нужных слов... и со следующей строки:

«Свернув с шоссе, мы потерпели небольшое ДТП. Ликвидация последствий ДТП (замена колеса) заняла значительное время, т. к. чинились в неудобных условиях окружающей дикой природы. К хутору, что расположен на повороте к Еритнице, добрались к вечеру. Темнело, хуторяне, Кузьма Варфоломеевич и Капитолина Никаноровна, предложили нам кров и ужин.

Говорили с хуторянами до полуночи. Выйдя перед сном «до ветру», я пожаловался товарищам, дескать – совершенно не хочу спать, и попросил у Фокина ручку-диктофон для прослушивания. В.А. Фокин заявил, что он сам намеревается перед сном слушать запись, а Федор велел мне (раз уж не спится) зафиксировать конспективно в блокноте Андрея все контакты, имевшие место быть днем. В моем пиджаке (во внутреннем кармане) имелась автоматическая гелевая ручка, и я...»