Предел - Зайдель Януш А.. Страница 7

И вообще, неведомо зачем он остановился перед витриной, в которой были выставлены новейшие модели информационных микросхем…

Какое ему, четверяку, дело до микро… чего-то там? На одно это злосчастное мгновение он задумался, зазевался, не проконтролировал собственное подсознание, позволил ему выбраться на поверхность, пробулькнуться сквозь спокойную, плотную оболочку, которой окружил себя и с которой ему было так хорошо!

Каким образом этот сопляк уловил момент его рассеянности? Неужто идеально отработанная, среднетуповатая мина оказалась слишком умной? Это могло быть чистой случайностью, но Снеер знал, что такие случайности почти никогда не происходят сами по себе. В конце концов, никто не задевает первого встречного прохожего, чтобы с глупым видом задать невинный вроде бы вопросик…

Это, несомненно, была провокация, только почему нацеленная именно в него? Или он совершил какую-то ошибку? Может, донес кто-то из клиентов? Нет! Снеер всегда был очень осторожен, клиентов выбирал серьезно и никогда не брался за сомнительные дела. Никогда не угрожал, не шантажировал, не принуждал… Самое большее — не брался за дело, иногда тянул с получением гонорара или даже отказывался от каких-нибудь небольших доходов.

Трудно предположить, чтобы кто-то из клиентов заложил его из личных побуждений. Он всех держал в кулаке, кроме того, каждый из них прекрасно понимал, что рано или поздно ему может вновь понадобиться однажды установленная связь с мастером высокого класса. Такие знакомства весьма ценились теми, кто благодаря спецам вроде Снеера взбирался выше собственной макушки.

И все же был, видимо, какой-то донос, анонимка или что-то в этом роде. Может, кто-то из своих? Конкурент? Маловероятно. Конкуренции практически нет: клиентов достаточно, можно выбирать. Снеер относил себя в принципе к профессиональной элите: брал только высокие заказы, на это он был способен. Небольшая переработка, высокие гонорары, никогда никакой массовой дешевки, халтуры, чекерства для убогих. Он не брался за легкие дела, никаких «пятерка» на «четверку» или даже «четверка» на «тройку». Обычно он действовал между тройкой и единицей. Одно, два дела в месяц — не больше. Не следовало рисковать слишком часто, выставлять себя напоказ, впадать в рутину. Снеер предпочитал отрабатывать каждое дело индивидуально, понемногу, обдуманно и изобретательно. Он гордился тем, что редко повторял одни и те же приемы. Чувствовал себя артистом, а не каким-нибудь ремесленником.

Сегодняшний случай расстроил его вконец. Он не пошел на встречу с должником, не допил последнюю кружку пива.

«Черт его знает, что из этого получится, — думал он, все еще вспоминая случившееся несколько часов назад. — Что он может сделать? Не сказал ни слова, только осмотрел Ключ, что-то записал, вежливо поблагодарил и ушел… Может, надо было пойти следом, что-нибудь предложить…»

Снеер в состоянии был купить целую кошелку подобных субчиков-агентишек, но любая попытка дать такому на Ключ была равносильна признанию в чем-то… И тогда-то уж совсем неизвестно, какой фортель этот тип выкинет. Может, лучше официальный ход дела, нежели шантаж…

«Слишком мне было хорошо, слишком хорошо шли дела, — думал он, выходя из бара. — Подобное всегда случается с человеком в совершенно неожиданный момент и с самой, казалось бы, неожиданной стороны».

Снеер машинально оглянулся, словно опасаясь, что за ним уже пришли, хотя прекрасно знал, что это невозможно.

«Теперь наверняка возьмут на проверку, — рассуждал он, идя по тротуару и не глядя даже на ноги проходивших мимо девушек. — Привет, сладкая жизнь! Влепят тройку, будь здрав… Куда там тройку! — тут же спохватился он. — Хорошо, если не пронюхают всей правды…»

Он слишком хорошо знал методы обследований, чтобы думать, будто сможет скрыть свою тайну. Одно дело — нормальный тест, совсем другое — проверка при подозрении.

«Интересно, что мне прикажут делать?» — раздумывал он, рассматривая худшую из возможных ситуаций. Он представил себе это весьма рельефно. Скривился при одной мысли, что ежедневно придется вставать в семь часов, бежать на полдня в один из этих паскудных домов… или того хуже…

Вкалывал бы как ишак, не зарабатывая даже половины того, что имел сейчас. Нет, не может быть и речи! Этого допустить нельзя!

Он вышагивал по улице, не видя и не слыша ничего вокруг. Выискивал в памяти ту единственную, разнесчастную минуту, когда совершил ошибку — а теперь он уже не сомневался, что эту ошибку совершил. Тот филер, конечно, ждал именно его. Несомненно, устроил засаду на обычной ежедневной трассе Снеера, как древний охотник на тропинке, по которой зверь привык ходить на водопой.

Снеер вынужден был признать, что приемчик оказался удачным, хотя и идиотски простым. Неужто полиция решила взяться наконец за рейзеров и Снеер пал жертвой новых методов?

«Почему именно я? — спрашивал он себя и, чтобы утешиться, отвечал: — Потому что я тот, с кем считаются, а не какой-нибудь мелкий рейзеришко. Чекер. Начав снизу, они, возможно, достигли бы количественного успеха, но наловили бы плотвичек, а рыбы покрупнее насторожились бы. Хватая таких, как я, они рассчитывают запугать остальных…»

Кто-то тронул его за плечо. Он оглянулся, может быть, немного нервно, но не сбавил шаг.

— У меня для тебя кое-что есть, — полушепотом произнес полный лысоватый человечек, следуя в одном шаге позади Снеера.

Снеер знал его. Тот, ну, как его, Пром. Нет, Прон. Мелкий рейзер из чекеров, вытягивающий каких-нибудь шестиряков в пятиряки. Мелюзга. Снеер в принципе не знался с такими. Но этот иногда поставлял хороших клиентов.

— У меня работа три на два. Я взялся бы сам, но для меня это высоковато, а для тебя — в самый раз. Обещающий тип.

— Сколько? — машинально спросил Снеер, но тут же вспомнил, что это его не интересует, по крайней мере сейчас.

— Две сотни.

— В желтых?

— В желтеньких.

— Недурно. Но не возьму.

Две сотни — действительно много, и даже очень много, особенно если все в желтых. Снеер представил себе бесконечный ряд кружек с янтарным содержимым, которые можно было бы получить.

— Не понял? — Прон даже остановился, потом догнал Снеера и вцепился ему в локоть. — Ты что?.. Отпуск взял, что ли?

— Отстань, черт побери… — Снеер колебался, но тут же добавил: — Накрыли меня. Могут забрать в любой момент.

— Тебя?!

Тон, которым это было сказано, и вытаращенные глазенки Прона пощекотали самолюбие Снеера. Несколько мгновений он чувствовал благодарность к облезлому типу за это изумление, свидетельствовавшее о том, что провал Снеера был в его понимании чем-то совершенно невероятным.

— Меня! — подтвердил Снеер, сопроводив это слово жестом, говорившим: «Ну и что тут особенного? Даже с лучшими случается!» — За работой?

— Если б! Совсем по-глупому, на улице. Один чересчур умный ответ на глупый вопрос.

— И ты называешь это провалом? — Прон беззаботно махнул рукой.

— Он меня записал.

— Ну и что?

— Как «что»? Ясно же: когда я обращусь на перекодировку Ключа, меня пошлют на проверку и так перекодируют, что…

— До конца месяца еще уйма времени. Что-нибудь сообразишь.

— Ничего не сообразишь. Поздно, — вздохнул Снеер.

— Поздновато, но не поздно. Бывает хуже, — весело сказал Прон. — Со мной тоже бывало то да се, а ничего — преуспеваю. Слава богу, седьмой год в деле. Кто тебя записал?

— Какой-то парень. Филер.

— Самый эффективный способ уже того… упущен.

— Какой?

— Стукнуть. Ты небось даже не пошел за ним?

Вот оно. Именно в этом различие между рейзяками из низших разрядов и элитой, к которой принадлежал Снеер. Для тех «стукнуть» было само собой разумеющимся выходом, который Снееру даже и в голову бы не пришел. Впрочем, так было всегда. Раньше, в эпоху банков и бронированных сейфов, ни один серьезный, уважающий себя медвежатник не шел на «мокрое» дело, а какой-нибудь карманник без принципов сразу хватался за бритву.