Пульт мертвеца - Зан Тимоти. Страница 32

Он долго и пристально смотрел на меня.

— Мне еще ни разу не приходилось общаться со Смотрителями, — наконец, ответил он. — Ведь не очень многие нынче отваживаются покинуть свои поселения, правда?

— Для Смотрителя особенно легко заметить интересное именно в тех случаях, когда он — лицо нежелательное, — спокойно ответил я.

— А поскольку вы — люди религиозные, то предпочитаете лечь и умереть, нежели побороть все эти предрассудки, — заключил он.

И я истинно говорю тебе: не противься нечестивцам…

— Дело в том, что сопротивление иногда доставляет больше несчастий тому, кто сопротивляется, нежели его противнику, — сказал я. Ответ получился у меня сам собой, он пришел из далеких детских лет. Я даже не мог окончательно решить для себя, действительно ли верю в это. — Понимаю, что вы очень ограничены во времени, но…

— Что конкретно вы можете предложить? — задумчиво спросил он.

— Поддержку в том, что вы уже предпринимаете: в попытках определить, какая именно корпорация из представленных на Солитэре сотрудничает с контрабандистами.

— А с какой стати?

Я удивился.

— Что значит, с какой? Почему они сотрудничают с контрабандистами?

— Зачем вы предлагаете прощупать их? Группа «Карильон» надеется что-то от этого выгадать?

— Группа «Карильон» не имеет к этому отношения, — заверил я. — Это моя личная инициатива.

— Вы хотите, чтобы я в это поверил?

Я старался говорить как можно убедительнее.

— Это правда, — убеждал я.

— Разумеется. Ведь вы — Смотритель, и я должен вам верить.

Во мне зашевелилась досада.

— Адмирал…

— Давайте сформулируем так: почему я должен вам верить? — холодно перебил он.

— А почему бы вам не поверить? Чем вы рискуете? Хорошо, давайте на минуту предположим, что у меня действительно имеются какие-то скрытые личные мотивы, но если вам удастся отхватить пару щупалец в этом контрабандном рынке, то что плохого, если «Карильон» что-то поимеет из этого?

Он некоторое время молча смотрел на меня, и я видел, что с каждой секундой его взгляд становится все жестче.

— Придётся рассказать вам кое-что об этом предприятии, Бенедар, — наконец произнёс он. — Здесь, на Солитэре, особенно не разгонишься.

Патри прекрасно понимают, что здесь вовсю процветает контрабанда, но, к сожалению, они хорошо знают и то, что люди, участвующие в ней, представляют интересы самых крупных и влиятельных корпораций. По этой причине, как и по ряду других, каждая из которых в достаточной степени серьёзна… — огорчение в его голосе заставило меня вздрогнуть — они не желают, чтобы эта лодка пошла ко дну. Решение? Сформировать из Службы безопасности Солитэра символическую команду под началом того, кто желает побездельничать, согласиться принять на себя символические обязанности и занять удобное креслице, уподобляясь в своей работе двуликому Янусу, а затем с почетом отвалить на пенсию. — Его губы искривила горькая ухмылка. — Теперь подошла моя очередь выступить в этой роли.

Я изучающе посмотрел на него.

— Звучит очень мило и убедительно. Так что же вас не устраивает?

На секунду его лицо исказила гримаса обиды и тут же исчезла.

— Несколько месяцев назад корабль-разведчик месторождений наткнулся на тело девушки, это было в районе колец, тело вымыло потоками воды на поверхность. Выяснилось, что это был один из нелегальных зомби, жертва очередного пиратского прохода через Облако. Установили, что этот зомби — похищенная незадолго до этого дочь одного моего старого друга.

— Простите, — пробормотал я.

— Вы принадлежите к «Группе Карильон», главной корпорации, расположенной в мирах Патри, и это обстоятельство делает ваше предложение о помощи весьма подозрительным.

Я вздохнул.

— Адмирал, поверьте, здесь нет ничего подозрительного, никакого обмана. Всё объясняется очень просто — мне понадобился контрабандист, мне лично, понимаете? Мне нужно, чтобы он был схвачен, осужден и на следующей неделе приговорен к смерти.

Фрейтаг недоуменно поднял брови.

— Неужели вы, Смотрители, действительно верите в чудеса? Или это какое-нибудь пари, которое вы заключили на выгодных для себя условиях?

Я замотал головой.

— Мне нужна замена… зомби… до того, как наш корабль отправится с Солитэра.

Брови Фрейтага поднялись еще выше.

— А что произошло с вашим уже имеющимся?

— Не с ним и не с ней, а с её обвинением, — пояснил я. — Детали здесь не очень важны. Что для меня, действительно, важно, так это возможность обзавестись настоящим преступником, обвинённым по всем правилам, прежде чем несправедливый приговор будет приведён в исполнение.

В его глазах появилось понимание… понимание и гнев.

— А поскольку судебные органы запретили вам получить солитэрянина, вы решили обратиться ко мне?

— Да, сэр, — осторожно согласился я. Не ожидал от него такой реакции, я растерялся. — Не понимаю, почему вы придаете этому такое большое значение. Ведь мы просто помогаем друг другу. И…

— Я не люблю, когда меня используют, Бенедар, — перебил он. — Особенно, в качестве игрушки в чьих-то руках. Значит я, по-вашему, должен вмешаться, снабдить вас контрабандистом в качестве зомби, и все станут довольны и счастливы, так?

— Не только это, — ответил я, пытаясь пробраться сквозь дебри его эмоций. — Я бы мог еще и оказать вам помощь в обнаружении связей контрабандистов…

— Откуда? Откуда вы оказали бы мне помощь? Из Портславы? Полно, Бенедар, я не так глуп. Вы заполучите этого зомби и будете таковы, а я останусь здесь, застряну на половине работы в окружении преступников, которые тут же забьют тревогу по тому поводу, что я, оказывается, не такой уж дурак, несмотря на все мои предыдущие усилия убедить их в обратном. — Он внезапно смолк, видимо подумав, что исповедуется перед чужаком. — Но впрочем, как вы совершенно справедливо заметили, детали не столь важны. Важно то, что если я не вымету эту паутину в один присест и сразу всю, целиком, то все окажется пустой затеей. Так что ни вам, ни вашему якобы невиновному зомби в этом плане места не предусмотрено. Всего хорошего, мистер Бенедар.

Я судорожно глотнул.

— Адмирал, это вопрос жизни и смерти…

— Всего хорошего, мистер Бенедар.

— Адмирал…

Позади меня открылась уже знакомая дверь и послышались осторожные шаги лейтенанта.

— Сюда, пожалуйста, — гаркнул он мне чуть ли не в самое ухо. По тембру его голоса мне стало ясно, что он не остановится и перед применением силы в случае необходимости.

Я пристально разглядывал Фрейтага, надеясь в выражении его лица отыскать для себя хоть какую-нибудь зацепку. Но если она и была, то где-то очень-очень глубоко, и я не мог ею воспользоваться.

Без единого слова я повернулся и вышел. Одна за другой все возможности спасти, избавить Каландру от гибели, рассыпались в прах и исчезали.

Когда я, измотанный эмоционально и физически, с гудящими от многочасовой ходьбы ногами, вернулся в «Край радуги», на корабль, наступил вечер. Проходя через ворота, я нашел в себе силы поприветствовать Дэйва Иверсена и Секою, после чего отправился к себе в каюту. Я намеренно не стал больше никуда и ни к кому заходить. Оказавшись у себя, я без сил плюхнулся на койку, вперив бессмысленный взгляд в потолок… и стал думать.

Адмирал Фрейтаг, губернатор Рыбакова, Управление по координации деятельности полиции, даже Верховный суд Солитэра — я был везде, стучался во все двери. Я исследовал всю бюрократию Солитэра, пройдя ее по горизонтали и по вертикали в поисках того, кто мог бы мне помочь.

Но не мог никто. Или же не хотел.

Когда я закрыл глаза, захотелось вволю выплакаться. Я не противился слезам. Слезам отчаяния, беспомощности. Меньше чем через двенадцать часов мы отправляемся на рудники колец. Каландра обречена.

Даже я больше был не в состоянии тешить себя очередной призрачной надеждой. Как только мы окажемся за пределами Солитэра, вдали от центра, от правительственной системы и ее верховных судебных органов, всем надеждам наступит конец. От Колетта до Солитэра четыре дня пути, следовало добавить сюда еще по меньшей мере несколько дней, необходимых для судебного разбирательства, и даже если предположить, что судьи разрешат использование наркотиков, развязывающих язык подсудимым для ускорения хода дела, все равно не оставалось никаких шансов на то, что контрабандист будет приговорен к смертной казни в течение тех двенадцати дней, оставшихся до нашего отлета из системы. Не помогло бы даже, если бы он сам вздумал явиться на борт «Вожака» с повинной.