Трубка снайпера - Зарубин Сергей Михайлович. Страница 68

Стояла середина сентября 1960 года. День выдался тёплый. Ветерок перебирал листву, тронутую позолотой, далеко вокруг разносил ароматы осеннего леса. Щедро светило солнце.

На лесной поляне дымил костёр. Кашевар большой ложкой помешивал в котле, снимал пробу. На разостланных скатертях горками лежали ломти хлеба, стояли тарелки с закусками, стаканы. Ещё накануне, в субботу, Номоконова предупредили, чтобы он со всей семьёй пришёл на берег порожистой Тарги. Не знал бригадир: не только трубкой из далёкой Германии было отмечено его шестидесятилетие, исполнившееся две недели назад…

Ждали гостей из районного центра. Далеко вокруг разбрелись парни и девушки. На обрыве у реки сидели плотники и с любопытством смотрели вниз.

В тихой заводи плавились хариусы. То на середине реки, то у самого берега появлялись круги, вскипали бурунчики. Серебристые рыбки выскакивали из воды, хватали кружившихся над рекой насекомых и скрывались в глубине. Молодые техники, недавно приехавшие в село, стояли на валунах с удочками в руках. Иногда им удавалось подсечь бойких рыбёшек, и тогда слышались торжествующие крики. Номоконов сидел на обрыве, курил трубку и с улыбкой наблюдал эту картину. Потом, не вытерпев, смастерил приманку из шерстинок, срубил удилище и отошёл в сторону от шумливых рыбаков. Он лёг на землю, подполз к иве, склонившейся над водой, осторожно забросил примочку. И вот забилась, затрепыхалась на берегу большая рыбина. Ленок, да ещё какой! Поддёв его под жабры, Номоконов подошёл к рыбакам:

— Таких надо, гляди. Рыбы у нас много, только кричать да по камням убегать — не поймаешь.

— Это он свой край нахваливает, — подмигнул один рыбак другому. Да, в самом деле. Очень хочется бригадиру, чтобы молодые люди, приехавшие в забайкальское село, не забыли этот тёплый осенний день, синеву неба, сверкающие блики солнца, осторожных рыбок с красивыми, как крылья бабочек, плавниками. Так и будет, конечно. Куда бы ни уехали, сердце позовёт их обратно к сопкам, у подножия которых струятся чистые реки, к городам и деревням, выросшим в тайге, к добрым, открытым людям.

Радостно Семёну Даниловичу: не расстанутся с Забайкальем Нина Каллистратова и Алексей Русанов — обзавелись здесь семьями, остались в совхозе. На службу в армию отправились «номоконовцы» Сергей Рыжков и Иван Кукьян — тоже обещали вернуться в село, так полюбившееся им. Не покинул здешних мест и бывший групкомсорг бригады молодых целинников Саша Кольцов, теперь секретарь райкома комсомола. Не забыл старика! Вот он стоит на обрыве с незнакомым человеком в военной форме — приехал на именины бригадира.

Выступали рабочие, поздравляли Семена Даниловича. Директор совхоза грамоту вручил, крепко пожал имениннику руку, объявил, что по ходатайству исполкома областного Совета депутатов трудящихся Номоконову назначена пенсия республиканского значения, сказал, что «плотники, без сомнения, будут отлично трудиться и с новым бригадиром». А старому пожелал спокойного отдыха.

— Это как? — нахмурился Номоконов.

Таких слов на своём юбилее он не желает слышать. В шестьдесят лет его отец пешком по горным увалам до Якутской тайги доходил, соболей выслеживал. А тут проводить от дел собрались! Неужели подошла старость? Неужто пора? Конечно, война сделала своё дело — сколько раз он был ранен! Слезятся глаза, руки плохо держат топор и рубанок… Все видели это, понимали… Только не говорили до поры…

В это время попросил внимания высокий, подтянутый майор. С большим свёртком в руках встал возле него Саша Кольцов.

«Подарок решили дать на прощанье, — подумал Номоконов. —Одеяло, поди, припасли, тёплую рубаху старику?».

Майор в торжественной тишине зачитал приказ:

«…Героические подвиги совершал в годы войны снайпер Семён Данилович Номоконов. Возвратившись с фронта, он вместе с другими героями-воинами неустанно трудился в своём селе. Исторические решения сентябрьского Пленума Центрального Комитета партии вдохновили бывшего воина. Он возглавил бригаду молодых целинников, стал советчиком и наставником молодёжи. В таёжных падях, где работала бригада Номоконова, выросли фермы, распаханы сотни гектаров ранее пустовавших земель. В 1957 году С. Д. Номоконов стал бригадиром плотников. За два года его бригада возвела десятки жилых домов и хозяйственных построек. Обновилось село. На месте таёжной деревушки вырос крупный механизированный совхоз.

Приказываю:

За успехи, достигнутые на фронте коммунистического строительства, присвоить бывшему снайперу, герою войны С. Д. Номоконову звание «Почётный солдат Забайкальского военного округа».

Выдать С. Д. Номоконову комплект армейского обмундирования».

От волнения перехватило дыхание у бригадира плотников, немного слов он мог произнести в ответ:

— Вот за это кланяюсь… Уважили…

Вечером, придя домой, примерил Почётный солдат воинскую форму. Впору оказались добротные сапоги, брюки, фуражка. Плотно легла на плечи солдатская гимнастёрка с погонами. Родным, до боли знакомым запахом повеяло, чуть закружилась голова. Захотелось выйти на улицу, побродить по полям. Ласковые руки жены привинтили к гимнастёрке боевые ордена, расправили складки.

— Совсем молодым стал, Семён.

— В этом вся штука, Марфа.

— Таким и на фронт уходил. Помнишь?

— Как же… Теперь гляди — снова солдат! Вроде бы силой фронтовой налился!

И опять до глубокой ночи не ложился спать бригадир… Неторопливо прохаживался он по улицам, подходил к электростанции, к гаражу, заглядывал в окна машиноремонтной мастерской, светившие в ночи, вышел в поле, где работали комбайны, автомашины, тракторы. Долго слушал Номоконов новые звуки, плывущие над просторами тайги, потом низко поклонился земле, согревшей тунгусов из рода хамнеганов, и зашагал домой.

О присвоении бывшему снайперу почётного звания сообщили газеты, и вскоре начали приходить письма со всех концов страны. Перебирал Семён Данилович разноцветные конверты, подносил к глазам исписанные листки.

Вот поздравление от бывшего командира 221-й Мариупольской, Хинганской орденов Суворова и Красного Знамени стрелковой дивизии генерал-майора в отставке В. П. Кушнаренко.