Тайна дела № 963 - Заседа Игорь Иванович. Страница 58

– Следовательно, ему остается лишь выбить ключик из ваших, а заодно и моих мозгов. Уж поверьте, они это умеют делать первостатейно!

– Никогда не следует торопить, а тем паче обгонять события, Олег. Быть готовым к ним – это совсем другое дело. Наша с вами задача сейчас, пока Котти анализирует мои бумаги, предусмотреть возможные вопросы и необходимые ответы. Это нужно будет делать не спонтанно, а имея рабочие заготовки. Итак, начнем с того, чего мы не успели сделать там, в такси…

9

Питер Скарлборо, он же Флавио Котти, восседал на старинном резном стуле с низкой спинкой. Он явно пребывал в отличном расположении духа. Перед ним, как гарантия его спокойствия и уверенности, на таком же резном столике на львиных ножках лежала сумка Майкла Дивера и тоненькая серая папочка на змейке.

Когда нас втолкнули в комнату, Котти приветливо помахал рукой и изрек самодовольно:

– Слава Богу, вы оба живы и здоровы! Это как раз то, что нам нужно! Не ожидая нашей реакции, Флавио продолжил:

– Вы таки здорово покопали, Дивер, чувствуется школа, ничего не скажешь. Признаюсь, я ожидал от вас меньшего, а тут, – он ткнул длинным пальцем с наманикюренным ногтем в папочку, – просто целое исследование. Откровенно, Дивер: предложи вы нам эти бумаги, так сказать, добровольно, мы выложили бы столько, сколько вам и не снилось. А теперь, увы, эти бумаги ничего не стоят, потому что они у меня в руках, не так ли?

– Не так, Питер Скарлборо. Я вам действительно предлагаю купить эти сведения!

Котти, кажется, просто-таки задохнулся от такой несусветной наглости. Во всяком случае, какое-то время он вздымал в стороны руки, а на лице его было написано искреннее изумление и он безмолвно призывал в свидетели двух молчаливых парней, замерших у двери, как истуканы. Те, как в рот воды набрали, и Скарлборо наконец вынужден был вытолкнуть из себя застрявшие в глотке слова:

– Вы что, рехнулись, Дивер? Вы окиньте взглядом обстановочку! Где вы находитесь? Отсюда только один путь для вас – в никуда! Скажите спасибо, что вы вообще еще в состоянии что-то бормотать: после того, как документики попали мне в руки, а, видит бог, да и мистер Олех Романко не позволит соврать! – я за ними охочусь едва ль не три года, – после всего этого вы мне вообще не нужны. Не нужны! Есть вы, и вот вас уже нет!

– Вы совершили бы самую большую ошибку в своей жизни, Котти! – сказал Дивер.

– А, вы знаете и это имя, – несколько иным тоном, где проскользнула нотка недовольства, сказал Питер. – Впрочем, это ничего не меняет…

– Так вот, Котти, – снова подчеркнул Дивер, – вам бы не простили такой чудовищной ошибки. Нет, это не ошибка – это был бы ваш полный крах. Вам же известно не хуже моего, что случается с людьми вашего круга, которые своими действиями – вольными или невольными – ставят под удар организацию…

– Что ты плетешь, ублюдок? – поднимаясь со своего места и прямо на глазах зверея, прошипел Питер Скарлборо.

– А только то, что ключ к записям, что лежат перед тобой, Котти, в другом месте!

– Что? – У Флавио Котти отвисла нижняя челюсть и как-то враз посерело, вдруг стало старческим лицо, еще секунду назад блиставшее тщательно выбритыми подбородком и щеками. Котти, кажется, и я вместе с ним стал догадываться, о чем речь. Но если во мне родилась светлая надежда, переплетенная неудержимым злорадством по отношению к поверженному противнику (я уже решил, что Скарлборо сломлен), то Флавио Котти увидел свой конец. И хотя он все еще не мог окончательно поверить, что его игра проиграна и на руках у него не козыри – шестерки, дело было сделано.

Я, кажись, улыбнулся непроизвольно, и Котти уловил эту торжествующую нотку на моем лице, и она окончательно добила его.

– Нет, как бы там ни было, но ты – ты, Дивер, у меня в руках! И я раздавлю тебя, как гада… безжалостно! – Рано было сбрасывать Питера Скарлборо со счетов, и тут я поторопился.

– Знаю, – спокойно согласился Майкл Дивер. – Потому и говорю: я готов продать ключ…

Тут уж пришел черед растеряться мне. Я не мог поверить собственным ушам – это говорит Майкл Дивер?!

– Жизнь все же дороже истины, Дивер? – стал снова обретать себя Котти.

– Жизнь – одна, – философски подвел итог беседы Майкл Дивер.

– Хорошо, каковы гарантии?

– Я собственной персоной…

– Немало, – согласился Котти. – Итак, каковы условия?

– Первое: вы отпускаете мистера Олега Романько. Второе: чек на миллион долларов на мое имя. Третье: билет на самолет до Рио. В аэропорту я передам вам ключ, он в сейфе в камере хранения Кимпо.

Так вот почему так долго не появлялся Майкл Дивер в аэропорту?

– Густо замешано, Дивер. Ничего не скажешь… Но номер твой не пройдет – я выбью из тебя этот вонючий ключ, коего вообще в природе не существует, и ты мне выложишь вместе со своим поганым языком, а если понадобится, – и с потрохами то, чего недостает в этих бумагах! Понял?

В следующий момент дверь распахнулась и в комнату влетел Келли. Это был разъяренный тигр в посудной лавке. Я вообще ничего не успел сообразить, как уже отлетел в дальний угол комнаты от молниеносного, с лета, удара Келли.

Очнулся я в темноте. Рядом кто-то тяжело, хрипло дышал.

– Майкл? Жив?

– Еще жив, Олег… Но так можно и богу душу отдать… Почему он не поверил мне? Почему… он уже был готов… я видел, и такой резкий поворот назад… что я сморозил лишнего?

– Первое ваше требование, Майкл, я думаю, и выдало с головой… Когда человек спасает себя, он никогда не думает о ближнем… А ведь вы хотели сыграть на спасении собственной шкуры… Не логично и противоречит той маске, которую вы выбрали…

– Пожалуй, вы правы, Олег… Но у меня не было выхода. Я не имел никакого права хоть не секунду забыть о вас…

– Спасибо, Майкл… Однако отделали они нас прилично… Келли по этой части мастак, я вам рассказывал… А что, действительно существует ключ к тем бумагам?

– Да, Олег, и он у меня в голове… и в руках Дейва Дональдсона…

– Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что направляясь сюда, в Сеул, на всякий пожарный обезопасил себя… Расшифровка кода нового допинга – в руках Дональдсона. Самое печальное же состоит в том, что он даже не догадывается об этом и вряд ли, как порядочный человек, станет вскрывать пакет – я просил передать в случае чего вам и только вам в тот день, когда будет бежать Джон Бенсон…

– Таки Джон, – едва слышно прошептал я. Со словами Майкла Дивера исчезла последняя надежда, что история эта обойдет и моего парня. Мне стало так больно, словно сердце сдавили раскаленными тисками.

10

Когда нас с Майклом Дивером в третий раз вытащили на свет божий – солнце ярко светило сквозь чисто вымытые окна. Питер Скарлборо уже тоже успел потерять свой блеск. Он то ли не успел, то ли не придавал значения, но клочковатая борода, обычно ухоженная и тщательно расчесанная, торчала в разные стороны клоками свалявшейся грязной шерсти, под глазами налились синие мешки, ворот расстегнутой рубахи был мят и несвеж. И без того темные, непрозрачные глаза Питера Скарлборо превратились в два черных, злых угля на пепельно-сером лице, лишенном малейших признаков жизни – ни дать, ни взять посмертная маска.

Скарлборо восседал по-прежнему на том же резном стуле, но теперь он словно потерял внутренний стержень – сгорбился, оплыл, как сгоревшая свеча, и у меня где-то в глубине истекающей души проскользнуло что-то похожее на сочувствие, – мол, не одним нам нынче несладко. Можно было догадаться, что эти дни Питера Скарлборо не покидала точившая, как червь дерево, мысль о том, что время ускользает, а результатов, кои так нужны – и не ему одному! – нет и нет. Он, кажется, увидел наяву собственный конец, и это открытие если не раздавило, то, по меньшей мере, лишило его уверенности в собственном будущем.

На сей раз Келли не бил Майкла Дивера.

Когда нас привели в знакомую комнату, Келли с помощью двух молчаливых – за все это время я не услышал от них ни слова! – парней усадил Дивера в неизвестно откуда появившееся тяжелое, похожее на царский трон, дубовое кресло с высокой спинкой. Тонким нейлоновым шнуром они прочно прикрутили Майкла к спинке, да так, что он едва мог вздохнуть…