Нить надежды - Завацкая Яна. Страница 19

– Но мы с тобой так понимаем друг друга. Ведь вот это я никому… никогда не решился бы рассказать! А ты мне… как сестра… больше! Гораздо больше!

Я вдруг поняла, что рука его уже лежит у меня на плече. И что наши лица сближаются… наши губы становятся горячими… Лус! Меня обожгло, словно пряжкой легионерского ремня. Я вскочила. Элдженет тоже поднялся, как на пружине.

– Синь!

– Нет! – я помотала головой.

– Синь!

– Элджи, это только кажется, пойми… это здесь, сейчас… твое настоящее – Лус.

Он отвернулся. Постоял немного, покачиваясь.

– Наверное, ты права.

– Это минутное, – убеждала я его дрожащим голосом. Мне почему-то хотелось извиняться перед ним, просить прощения, – это пройдет, Элджи. Ты ведь не любишь меня. Мы хорошие друзья. Я красива, я знаю. Нет, не в этом дело. Да, мы близки духовно. Вот тебе и показалось. Но ведь это только так, ведь главное – не я, пойми…

– Да, – глухо ответил Элдженет.

Он повернулся ко мне. Краска возвращалась на его побледневшее лицо. Он выпрямился.

– Мы останемся друзьями, Синь? Ты мудрая маленькая женщина.

Адоне, мелькнула мысль… а ведь ему еще предстоит узнать, что я… со Снарком…

– Да, да, – кивала я.

– Если тебе нужна будет помощь, я сделаю для тебя все. Слышишь? И жизнь. И честь. Все.

– Да. Спасибо, Элджи.

– Если я пойду… сейчас… тебе не будет плохо?

– Нет. Иди, Элджи, иди…

На мое удивление, Снарк оказался не болтливым. Он был очень рад, счастлив, нежен со мной – и похоже, этого счастья ему хватало и без огласки. Он не болтал о связи со мной, относился ко мне целомудренно, если тут уместно такое слово…

И мне, против всех ожиданий, было с ним хорошо. Просто хорошо. Даже безотносительно к Главной Цели, компьютера ЦС – я не жалела о том, что стала подругой Снарка.

Да и почему, собственно, людей нужно делить на категории, судить по росту, силе и уму… Если разобраться, Снарк как человек гораздо лучше того же Дасана… или Ларкисса… Вот Элдженет и Танг мне нравятся по-настоящему, но с ними я быть никак не могу.

Нельзя сказать, чтобы меня не мучила совесть, когда я думала о жене Снарка. Ведь я его фактически нагло совратила… хотя… не такие уж активные действия я предпринимала, он очень уж легко совратился.

Снарк ничего не говорил о своей жене. О детях рассказывал охотно и с гордостью, а о жене – ничего. Но кое о чем я догадывалась по особой горечи, звучавшей в его голосе, когда он пел так понравившуюся мне песню. И по тому, как часто он ее пел:

Впрочем, может быть, так я просто успокаивала свою совесть.

Снарк пел, и я слушала, положив голову на руки. И вдруг у меня возникло странное-престранное чувство. Я увидела себя – много старше. Взрослой женщиной. И у меня давно был другой мужчина. И не один, и много-много воды утекло… И почти забылся мой первый – старый лысый инженер связи. И все, что осталось от него в памяти – только вот эта песня:

– Ты чего так смотришь? – спросил Снарк. Я взяла у него гитару, склонив голову к струнам, запела негромко.

Эта песня была популярна в нашей школе. Снарк, видимо, ее никогда не слышал, и когда я допела, сказал задумчиво:

– Хорошо.

Я подарила Снарку серетанскую наклеечку с золотой рыбкой (правда, потребовалась пара дней, чтобы заменить кошечку на рыбку… к кошкам Снарк питал некоторое отвращение). Пришлось разыграть целую сцену и собственноручно наклеить рыбку на монитор главного сервера ЦС – якобы, чтобы напоминать о себе целый день… Через сутки я, отослав Снарка в кафе за копченой колбаской (мне, якобы, срочно ее захотелось скушать), спокойно отодрала рыбку, заменив ее точно такой же, но уже без «жучка», считывающего данные с клавиатуры. Дома я распотрошила «жучка» и без особого труда выделила пароль, открывающий доступ к серверу ЦС.

В тот же день я запустила сканер-программу и оставила ее выявлять нестандартно зашифрованные сообщения, определять их автора и скидывать результаты ко мне на диск.

Сама же отправилась на работу.

Мы с Крни проделали все необходимое даже скорее, чем нужно. Сели дожидаться пилотов. Крни закурил, протянул мне пачку. Я в очередной раз помотала головой. Крни отлично знает, что я не курю, но почему-то каждый раз считает своим долгом предложить.

Кажется, в последнее время он стал держаться еще более официально.

– Крни, я заменила все-таки панель на секторе оружия, – сообщила я, – так невозможно. Все время отходит. Это знаешь как на нервы действует в полете!

– Думаю, что ты права, – согласился Крни, попыхивая сигареткой.

Я посмотрела вверх, на стремительный обвод фюзеляжа нависшего над нами «Страгона».

– Крни, тебе хотелось бы поднять машину самому?

– Не очень, – ответил Крни. Я прикусила язык. Да уж… Теперь-то я знаю, что Крни восемь лет был военным летчиком на Беллароне.

– Сегодня пополнение прибыло, – заметил Крни. Я едва не подпрыгнула.

– Ваши? Беллари?

– Да. Все техперсонал, – пояснил Крни. Дверь ангара загромыхала, отползая в сторону. Двое в маскировочных бикрах вошли… Нейл, штурман… а это кто?

Не Ларк.

Я смутно знала этого пилота – вроде бы, из третьей эскадрильи. Вроде бы его Террин зовут. Мы встали. Крни отрапортовал о готовности машины к вылету.

– Хорошо, – взгляд Террина скользнул безразлично по нашим лицам. А что же Ларк? – я вдруг испугалась. Но спросить было как-то неудобно.

– Чистого пути, – сказала я. Террин поблагодарил и полез в кабину.

Едва «Страгон» исчез за первыми воротами ангара, я неловко попрощалась с Крни и побежала разыскивать Ларка.

Со времен своего облома Ларк со мной почти не общался, так, несколько слов – дань вежливости. Но все равно… оказывается, я как-то привязалась к нему. Во всяком случае, мне было не по себе оттого, что вместо него полетел Террин, и я даже не знала – почему.

Я постучалась в дверь Ларка, и голос, полный мировой скорби, ответил:

– Заходи.

Ларк валялся в бикре на кровати, лицо его выражало крайнюю степень депрессии – или похмельного синдрома.

– Ты… – вяло сказал он, приподнявшись на локте.

– Ларк, что случилось-то? – спросила я встревоженно. Он тяжело вздохнул.

– Отстранили, блин, от полетов, сволочи.

– Великий Змей! Ларк, за что?

– Да нашли, – буркнул пилот.

– Что нашли? Грапс? – Ларк лишь вздохнул. Вид у него при этом был точно как у ребенка, которого наказали лишением прогулки. Я изо всех сил сохраняла серьезный вид.

– Ну ладно, Ларк… не расстраивайся. Надолго отстранили?

– На неделю, – ответил он мрачно, – ввели, блин, контроль, перед самым полетом. Я что им, ясновидящий, заранее знать должен?

– Я уж думала, ты заболел. Или что случилось… Ну ладно, я пойду тогда, Ларк?

– Посиди, – попросил он жалобно, – а то вообще хреново так на душе.

Ну что с таким будешь делать? Мне захотелось предложить ему выпить для успокоения нервов. К счастью, я вовремя сообразила, что этого как раз делать нельзя.

Я села к столу.

– Контракт кончится, – сказал Ларк мечтательно, – поеду в Тамри. Зайду там в забегаловку одну… Там, блин, такой грапс – рисовый!