Эмигрант с Анзоры - Завацкая Яна. Страница 43

Эммендар является фактически марионеткой в руках сагона и подчиняется ему независимо от расстояния. И независимо, между прочим, от собственного сознания.

Кроме того, сагоны умеют телепортироваться в пространстве, двигать взглядом предметы и прочее, и прочее… Сагоны, говорят, не умирают своей смертью и не рождаются: каждый сагон – результат творчества целого коллектива предшественников, продукт биотехнологии. Кроме того, ходят слухи, что сагона вообще нельзя убить. Он просто покидает человеческое тело в ином облике – правда, его можно надолго обезвредить, но позже сагон воскреснет в новом теле.

Все это звучит, как полнейшая фантастика. Для меня – уж само собой. Для квиринцев… не знаю. Последняя большая война с сагонами закончилась около сотни лет назад. Но часть Галактики сагоны контролируют и все время пытаются увеличить свою долю. Поэтому столкновения с ними в Космосе – не такая уж большая редкость. Правда, неизвестно, сколько было действительных столкновений с сагонами и дэггерами, а сколько «эстарговских баек» на эту тему – рассказов преувеличенных или совершенно выдуманных.

Все же скорее квиринцы к сагонам относятся как к разновидности фольклорных существ – несерьезно. Вот, скажем, эти лимерики… К врагам не так относятся. Вот у нас, к примеру, враги – бешиорцы. Так разве мы стали бы сочинять про них песенки?

И столько вокруг этих сагонов накручено, столько разных историй, сказок, фильмов – не разберешь, где правда, а где художественная реальность.

Но одно известно точно, из вполне серьезной литературы. Сагоны действительно подчиняют себе чужую психику, и так, что не выпутаешься. И сагоны действительно захватывают чужие миры, обычно – руками своих эммендаров, и миры эти постепенно погибают, сначала духовно, а потом и физически.

Вот поэтому у меня и побежали по коже мурашки. Если я действительно нахожусь под контролем… А ведь я могу этого и не знать!

– Ингор, я уже… под контролем? – спросил я тихо. Врач внимательно посмотрел на меня.

– По-моему нет. У меня нет такого опыта… именно поэтому я прошу тебя встретиться с представителем СКОНа. У них есть люди, которые в этом разбираются.

Я опустил голову.

Да, он прав, конечно. Но мне-то каково! Может быть, я под контролем. Я представляю опасность для цивилизации… и что это значит? Расстрел или Сальские Острова – у них тюрьма на островах.

Ну что же, туда мне и дорога.

Я даже не понял, почему заколебался вдруг. Нет, не боялся я ни смерти, ни свободу потерять. И местных Треугольных не боялся… И когда я понял причину своего колебания, то испугался еще больше.

Мне стало страшно возвращаться домой!

Мне показалось, что вот дай я сейчас согласие на встречу со ско, и вернись домой – случится что-то непоправимое… Ужас меня достанет, тот ужас, который таится в углах пустой и темной квартиры ночью, когда ты один. Но что же это значит?!

Я поднял голову.

– Да… Я согласен, Ингор. Только… можно это сделать прямо сейчас, сегодня?

Мне нужно было подождать два часа. Слава Цхарну, все уладилось, ско обещал сразу же приехать, как освободится. Я погулял по аллее, снова поднялся на второй этаж. Начиная с четвертого этажа начиналась уже больница, стационар, а здесь – просто разные кабинеты. И огромный холл, зимний сад, с птицами, с вычурным фонтаном. Я присел на край фонтана, опустил руку в воду. Под тонким слоем воды стелились мохнатые водоросли, темные рыбки сновали в зарослях. И пахло водой, озером пахло. Я услышал голоса, выглянул осторожно из-за висячих пушистых ветвей. Привезли девчонку в инвалидном кресле, совсем молоденькую, вроде Рицы, как будто парализованную. Кресло само по себе ехало, а рядом шли две девушки постарше. Все трое бурно обсуждали какого-то знакомого, похоже – начальника, его нелегкую биографию и непомерные требования, и при этом то и дело хихикали.

Тут серв на моем запястье кольнул электрическим разрядом. Это Ингор вызывает, значит. Я поднялся и пошел к нему в кабинет.

Ско пришел без всякой формы. Просто невысокий, светловолосый, ладно скроенный человек, лицо остренькое, хищное, серые глаза цепко поблескивают. Протянул мне руку.

– Дэцин Вайгрен.

Я представился.

– Вот что, Ингор, – обратился ско к врачу. – Я думаю, мы вам тут мешать будем… где бы нам поговорить наедине и спокойно.

– Я как раз хотел вам предложить место. – Ингор первым подошел к раскрывшейся перед нами двери. – У меня прием сейчас…

Ингор привел нас в небольшую, затерявшуюся в самом углу холла комнатку. Здесь ничего не было, кроме журнального столика, экрана на стене и двух кресел. Извинившись, врач вышел, и мы остались один на один с представителем СКОНа.

– Вот что, Ландзо, – заговорил Дэцин по-лервенски, очень чисто. Я даже вздрогнул от неожиданности – так давно не слышал родную речь. Тон его тоже изменился – он говорил суше и тверже, – я перейду на «ты», не обижайся. Покажи мне твой номер.

Я протянул через стол левое запястье. Дэцин долго рассматривал метки. Потом вынул из кармана какую-то круглую штуку и провел над ними.

– Номер 128б-218, так?

– Сканер! – сообразил я.

– Ваши коды у нас есть. – Дэцин убрал сканер в карман. – Почему ты не захотел убрать номер, Ландзо?

Я замялся. Честно сказать, действительно – не хотелось. Я после первого разговора с врачом думал об этом… но очень трудно объяснить – почему. Если сформулировать словами – мне казалось, что вместе с номером я потеряю свое лицо полностью… я перестану быть анзорийцем, лервенцем, а может быть, и вообще – человеком. Теоретически я понимал, что это не так, что номер мне совершенно не нужен. А вот практически…

– Мне кажется… я стану другим человеком. Я боюсь… не знаю, почему. Но если надо, то можно убрать, – с облегчением добавил я, – это не проблема.

Да, вот оно… это не проблема – если меня заставят. Если за меня это решит кто-нибудь другой…

Трудно только самому решиться.

– Ты больше не двести восемнадцатый, – сказал Дэцин, – ты должен забыть об этом. Я говорил с Ингором – ты уберешь метку сегодня же.

– Хорошо, – согласился я. Раз надо – какие могут быть разговоры?