Сын шевалье - Зевако Мишель. Страница 23

— Он уйдет! Непременно уйдет! Но не раньше полуночи… У меня еще есть время.

И она сказала нежно, хотя голос ее слегка дрожал от волнения:

— Иди же, Кончино… Не заставляй королеву ждать так долго!

На сей раз лицо Кончини едва заметно искривилось, рука, теребившая усики, вяло опустилась, рот исказила гримаса неудовольствия. Впрочем, все это длилось не больше секунды… но для ревнивой жены, жадно следившей за каждым его движением, и мгновения было достаточно. Кончини же, будучи превосходным актером, уже успел придать своей физиономии Страстное выражение. Повернувшись на каблуках с юношеским изяществом, он послал воздушный поцелуй спутнице жизни и устремился в опочивальню Марии Медичи, насвистывая модную любовную песенку, полный победительной отваги и пылкого нетерпения, упоительно юный и легкий, как мотылек, оживленный и одновременно томный в предвкушении желанных объятий.

Леонора проводила его долгим взглядом, и в ее глазах сверкнула истинная страсть. Когда же он исчез за дверью, она дала волю своим чувствам: на лице ее отобразилась глубочайшая мука. В ревнивой ярости она говорила себе:

— Кончино влюблен! А я этого не заметила! Не увидела, не догадалась! Неужели я настолько слепа, и он сумел обхитрить меня? Да нет же, я схожу с ума… ведь я хорошо его знаю! Это произошло совсем недавно, вне всякого сомнения! Прихоть это или любовь? При его пылкой натуре все может быть. В любом случае, прихоть или любовь — это смертельно опасно! Это надо прекратить любой ценой. Какая насмешка судьбы! Кончино не нашел ничего лучшего, как завести шашни в тот момент, когда Мария получает свободу… когда она, став регентшей, будет полновластно царить в этом прекрасном королевстве! Именно сейчас мы должны всецело посвятить себя ей… чтобы направлять туда, куда нам нужно! А эта женщина? Кто она? Кто? Не из придворных дам, иначе это не ускользнуло бы от меня! Тогда кто же? Горе ей! Горе! Мне пришлось смириться с Марией, но еще одной я не потерплю! Ступай к ней сегодня ночью, Concinetto mio, ступай! Завтра я узнаю, кто она, как ее зовут, где она живет… и тогда мы сведем с ней счеты!

На этой утешительной мысли Галигаи несколько успокоилась. Мрачно покачав головой, она придала своему лицу выражение презрительного равнодушия и твердым шагом направилась в отведенные ей апартаменты, где должна была встретиться с Жеаном Храбрым. Как уже известно читателю, она сумела подстрекнуть ревность молодого человека, однако план ее, достойный самого Макиавелли, провалился в самой своей существенной части — король избежал убийства! Разумеется, этим он был обязан только своевременному вмешательству шевалье Пардальяна, но именно благодаря таким случайностям и терпят крах самые хитроумные замыслы.

Оставим на время Леонору Галигаи, целиком поглощенную жаждой мести неизвестной сопернице, так некстати вставшей у нее на пути, и последуем за Кончини в опочивальню королевы.

Он также прекрасно сознавал весь трагизм ситуации — малейший неловкий шаг означал для него неминуемую смерть под страшнейшими пытками.

Пока не свершилось непоправимое — иными словами, пока не погиб Генрих IV — жизнь его находилась под угрозой. Да и после цареубийства дело могло быть закрыто только с арестом подлинного или мнимого виновника, ибо подобное преступление требовало обязательного возмездия.

Наконец он понимал, что находится в полной власти женщины, с которой намеревался разыграть комедию страсти, — от успеха или провала этой комедии зависело, вознесется ли он на безграничную высоту или рухнет в разверзшуюся перед ним пропасть.

Да, карьера, почести, слава, власть и сама жизнь — все было поставлено на карту в этот час любовного свидания. Одна оплошность, одна секундная заминка — и он погиб!

У него хватило дерзости начать эту игру, и он обладал достаточной ловкостью, чтобы вести ее по своим правилам, с бесстыдной наглостью обманывая влюбленную королеву.

Даже гениальный актер не сыграл бы эту роль лучше. Проявив изумительное чутье, Кончини не совершил ни единой ошибки: он был одновременно нежен и пылок, смел и робок, игрив и застенчив. Более того, ему удалось использовать даже снедавшее его нетерпение. В самом деле, в какие-то моменты могло показаться, что он хочет задушить, уничтожить эту женщину, которой нашептывал слова любви, в душе проклиная ее и посылая ко всем чертям. Она же принимала эти проявления бессильного бешенства за безумный порыв страсти, доходящей до бреда.

Свидание любовников продолжалось чуть более часа — часа, показавшегося ему долгим, как вечность, а ей кратким, как мгновение, как мимолетная греза, полная невыразимого наслаждения. Когда он оставил ее, она была в изнеможении — но чувствовала себя счастливой, очарованной, покоренной.

Кончини же, освободившись от отвратительных для него объятий и радуясь успешному завершению неприятного дела, немедленно отправился в свой дом на улицу Сент-Оноре. Сегодня ему во всем везло: Леонора ночевала в Лувре, и он мог располагать своим временем, как пожелает. Призвав к себе троих храбрецов, он заперся с ними в кабинете и отдал им точные, выверенные до деталей распоряжения.

Что же он замышлял? А вот что.

Генрих IV не умел обходиться без наперсников в своих любовных приключениях. Помимо Ла Варена, мастера на все руки и подручного для любых грязных дел, король держал при себе несколько доверенных лиц, с которыми делился надеждами и разочарованиями, радостями и горестями. Естественно, у каждого из конфидентов имелись друзья, получавшие информацию о королевских тайнах из первых рук. Вокруг этого не такого уж и тесного кружка роилась туча интриганов и шпионов обоего пола — они вынюхивали, разведывали, угадывали и передавали из уст в уста любые секреты. Услугами такого рода людей не гнушались пользоваться и министры, которым случалось обсуждать похождения короля так, словно речь шла о делах государственной важности.

Когда король влюбился в Бертиль, произошло неизбежное — он поведал о зарождающейся страсти своим близким.

А те устремились на улицу Арбр-Сек в надежде познакомиться и подружиться с красавицей — будущей фавориткой, дарующей назначения и титулы. Как мы уже говорили, они остались при своих интересах: увидеть мадемуазель Бертиль им удалось, но никто не мог похвастаться, что сумел хотя бы поговорить с ней. Однако красоту ее восхваляли все без исключения.

Кончини не принадлежал к числу счастливчиков, пользующихся доверием короля, зато имел превосходно налаженную шпионскую сеть, а потому не уступал в осведомленности первейшим из приближенных короля.

Он поступил так же, как прочие, — отправился бродить вокруг дома на улице Арбр-Сек. Бертиль он увидел в окне, и этот миг был для него как удар молнии. В нем немедленно зародилось страстное желание обладать ею, и он поклялся, что эта девушка будет принадлежать ему, какими бы последствиями это ни грозило.

А тут и Леонора известила его, что нынешней ночью король будет убит. Смерть Генриха означала, что начинается царствование Кончини, хотя и под прикрытием имени Марии Медичи. Следовательно, он мог никого не опасаться. Поскольку Бертиль пробудила в нем не столько любовь, сколько грубую похоть, он, будучи человеком крайностей во всем, решился похитить ее.

Имея в виду эту цель, он послал Эскаргаса, Гренгая и Карканя на улицу Арбр-Сек, дабы те подготовили похищение и не спускали глаз с дома, который он им укажет. Следовало учитывать, что именно здесь королю предстояло умереть — и известие об этом событии надо было получить раньше других. Поэтому он предупредил своих головорезов, что похищение должно произойти не раньше полуночи — однако с десяти до двенадцати они обязаны находиться около дома безотлучно, а уже затем явиться к нему с донесением.

Он знал, что на их ловкость вполне можно положиться, и не сомневался, что они в мельчайших деталях расскажут ему обо всех перипетиях этой памятной ночи, трагическая подоплека которых была им неведома. Сам же он, в зависимости от того, что узнает от них, примет решение — приступить к задуманному или повременить.