Гордая американка - Бенцони Жюльетта. Страница 10

Прелесть юной мисс Форбс обеспечила ей молниеносный успех. На балах тетрадка, в которую она записывала желающих с ней потанцевать, пестрела именами сынов самых разных народов: Америка здесь встречалась с Европой. Она, конечно, флиртовала, но совсем чуть-чуть, и никому из тех, кто толпился вокруг нее, так и не удалось ее соблазнить. Благодаря этому она пользовалась расположением дам и даже подружилась с Сильвией Конджер, дочерью американского посла. Обе были любительницами посмеяться, потанцевать, побегать по магазинам, поиграть в теннис и обвести вокруг пальца ухажера. Помимо этого, Сильвия оказалась по-настоящему талантливой пианисткой, чем напоминала Александре тетю Эмити. Впрочем, талант ее был эклектичен: она могла побаловать слушателей мастерской интерпретацией шопеновского ноктюрна и тут же перейти на легкомысленный «уан степ» или польку, вовсе не тревожа этим соседей, так как Пекин был одним из самых шумных городов в мире. В редкие минуты, когда здесь не громыхали национальные гимны, военные марши, огромные храмовые гонги или трубы, установленные на крепостных стенах, эстафету подхватывали свадебные кортежи, бесконечные траурные процессии или барабаны, возвещающие о приближении важного чиновника. Даже продвижение степенных верблюжьих караванов, доставлявших в город уголь и различные товары, сопровождалось дребезжанием колокольчиков, стуком бубнов и пронзительными криками погонщиков. К этому добавлялись надрывные призывы торговцев и заунывный вой попрошаек. Обе девушки немало забавлялись этим тарарамом и, выходя в город в сопровождении гувернантки, с удовольствием в него погружались.

В одну из таких вылазок с Александрой произошел необыкновенный случай. Пока мисс Конджер пропадала в лавке, торгующей шелками, не будучи в состоянии остановиться на чем-то определенном, ее нетерпеливая подружка заглянула в лавочку по соседству, принадлежавшую любезному старичку Юан Шаню, торговавшему всякими диковинами, по которым сходит с ума Запад. Александра, питавшая особое пристрастие к изделиям из яшмы, частенько сюда наведывалась; вот и сегодня Юан Шань прислал ей записочку, в которой уведомлял о поступлении интересного товара и советовал не слишком об этом распространяться. Нерешительность, охватившая Сильвию в шелковой лавке, оказалась кстати, к тому же гувернантка задремала в экипаже, оставленном между двумя лавками.

Юан Шань принял девушку с обычной своей любезностью, не скупясь на улыбки.

– Это недостойно ваших глаз, – молвил он, видя, что она проявляет интерес к крашеной слоновой кости. – Я не позволил бы себе беспокоить вас из-за таких пустяков. Вот если вы сделаете мне честь и пройдете в соседнее помещение… Там вас дожидается медальон из белой яшмы.

– Белая яшма?! Но я полагала, что одно лишь императорское семейство…

Ограничившись загадочной улыбкой, старый торговец встал и с поклоном отодвинул золоченый занавес, скрывавший недра его лавки. Александра очутилась в комнатушке, освещаемой всего одной лампой, где оказалось видимо-невидимо вещиц из яшмы, малахита и розового кварца. Здесь же хранился и обещанный медальон: очаровательное резное украшение с золотым лотосом.

–Вы только взгляните! – всплеснул руками Юан Шань. – Разве это не достойно королевы? К тому же это талисман.

Девушка взяла в ладони прелестное изделие, словно испускавшее лунный свет.

– Действительно, очень мило! И вы говорите, что он приносит счастье?

– От всего сердца надеюсь, что для вас он окажется счастливым…

У них за спинами появился незнакомый мужчина. Он был высок и красив, хотя и не первой молодости. На нем было темно-синее атласное одеяние с золотым шитьем на вороте и длинных рукавах. На его головном уборе из черного бархата красовался сапфир и павлинье перо, выдававшее важную персону. Александра своевременно вспомнила, что уже встречалась с ним на приеме, устроенном послом Франции Стефаном Пишоном в честь Нового года, бывшего в тот раз и началом нового века: это был принц Цонь Лунь, о котором ходили слухи, что он является любовником императрицы и наиболее примечательным ее придворным. Она тем не менее притворилась, что видит его впервые.

– Откуда такая уверенность? – осведомилась она небрежным тоном.

– Просто я хочу, чтобы так было. Покупайте то, что вам нравится, но позвольте мне преподнести вам эту вещь в подарок. Именно для этого я и попросил Юан Шаня пригласить вас в лавку.

– Нисколько не нуждаюсь в подарках, – сухо ответила Александра. – У меня достаточно денег, чтобы самой расплатиться за понравившиеся мне вещи.

– Все дело в том, что эта вещь не продается. Вы же сами только что обмолвились, что одним лишь представителям императорской фамилии дозволено носить белую яшму и преподносить ее в дар. Если я прошу вас принять ее, то не для того, чтобы вы ее носили, а чтобы спрятали у себя в комнате. Возможно, наступит день, когда она сослужит вам службу.

– Службу? Каким образом камень, даже драгоценный, может мне помочь?

– Грядут трудные дни, юная леди. Если вы не успеет покинуть страну, вам потребуется благоволение богов.

– В посольстве Соединенных Штатов мы достаточно защищены. У нас прекрасные солдаты.

– Возможно, но их недостаточно.

– А также солдаты других стран…

– Сколько же их всего наберется? Несколько сотен? В то же время вокруг вас кишат миллионы китайцев, а на севере все больше набухает багровая туча – «боксеры». Скоро здесь разразится гроза, и если выходцам с Запада не хватит ума вовремя унести ноги…

– То, что вам кажется мудростью, у нас зовется трусостью, – презрительно отрезала девушка.

– Но кто, в ком осталась крупица разума, может надеяться выстоять при наводнении? Именно поэтому мне хотелось бы сделать все, что в моих силах, чтобы вас защитить. В этом мне поможет вот этот талисман…

Вместо ответа Александра перевела взгляд с хрупкой переливающейся вещицы на утомленное лицо незнакомца. Маски, которыми кажутся европейцам лица азиатов, трудно разгадать, однако Александре показалось, что он говорит от чистого сердца.

– Почему именно меня?

– Потому что вы слишком молоды и слишком хороши собой, чтобы испустить дух под ножом зловонного простолюдина. Если у солнца есть дочь, то это вы, и земля, пропитавшаяся вашей кровью, будет проклята навеки. Соглашайтесь!

– Воспитанная девушка не может принимать подарков от незнакомца, тем более от недруга, каковым вы себя выставляете. Я знаю, кто вы такой, принц, и если вам действительно хочется мне помочь, то вы гораздо лучше в этом преуспеете, оградив от нападения наши дома.

– Неужели вы полагаете, что я не предпринимаю попыток в этом направлении и не буду продолжать их предпринимать? Но я терплю поражение. Зажигательные речи принца Цюаня звучат сладкой музыкой в ушах нашей божественной правительницы. Я лишился большей части моего былого влияния, но если гордость не позволяет вам принять подарок, то, может быть, вы возьмете у меня эту вещь взаймы?

– Как вас понимать?

– Очень просто. Держите его у себя, пока не минует опасность, если только это возможно. Если же война так и не разразится, то вы сами явитесь ко мне и вернете его.

– Я? К вам? Невозможно!

– Только не для вас, юная леди! Вы принадлежите к тем женщинам, для которых нет ничего невозможного. Если же меня к тому времени уже не будет в живых – что ж, вы оставите медальон у себя как память о человеке, который был вами ослеплен и который хотел вас любить.

Желтый свет лампы отражался в непроницаемых черных глазах, уставившихся на Александру с такой жадностью, что она невольно содрогнулась. Принц решительно вложил медальон в ладонь Александры. Его важный голос сделался тих, превратился в нежный шепот:

– Тсс! Я удаляюсь. Если вам вздумается со мной увидеться, обратитесь к Юан Шаню. Он – мой преданный слуга.

Темно-синяя фигура растаяла в тени, и Александра осталась одна. Яшмовый талисман лежал у нее на ладони. Немного поколебавшись, она сунула его в белую шелковую сумочку, которая висела на ленте у нее на запястье. В следующее мгновение перед ней предстал старик-лавочник в одежде со свисающими до полу рукавами.