Седьмое чувство - Зинченко Майя Анатольевна. Страница 65

Пламя свечей запрыгало от неожиданно появившегося сквозняка. Некромант насторожился:

– Кто здесь?

Дверь в комнату приоткрылась, и на пороге появился Мартин. Вид у него был хуже, чем у побитой собаки. Увидев Дария, монах несказанно обрадовался.

– Ты уже здесь! – Мартин подскочил гному. – Какая радость! Честное слово, я искал тебя по всему храму, но мне сказали, что ты уже ушел. Понимаешь, я думал, что ты больше времени проведешь у Затворника, обычно беседы у него затягиваются надолго. К Магнусу сложно попасть, но и не менее сложно уйти, просто так он от себя никого не отпускает, поэтому я решил немного задержаться. Старые знакомые, разговоры, последние новости… Жизнь не стоит на месте… – Мартин говорил сбивчиво, не переставая с опаской посматривать на Рихтера.

Некромант с мрачным видом наблюдал за его попытками оправдаться.

– Пустое, – отмахнулся Дарий, – я все понимаю. Я давно не маленький и добрался самостоятельно.

– А как прошла встреча? Что с книгой? – с любопытством спросил Мартин.

– Никак. Книгу принять не могут, потому что в библиотеке появились воры из числа монахов, – сказал Дарий.

– Какой ужас! – Мартин всплеснул руками. – Свои?

– Да, – подтвердил Дарий. – И это печальнее всего.

– Я ничего не знал о кражах. А с кем ты разговаривал?

– С Лавиусом. Мне Бренн посоветовал.

– Как же, как же… Я слышал о нем. Из хранилища не вылезает ни днем, ни ночью. Хранитель в четвертом поколении. Дарий, а что случилось с картинами Марла? По храму ходит сплетня, что при твоем появлении изображения ожили и разбежались в разные стороны и, только благодаря героическим усилиям Бренна, их удалось вернуть на место.

– Ничего подобного, – буркнул Дарий. – Это невероятное преувеличение.

– Я так и думал. – Мартин удовлетворенно кивнул. – Так что же случилось на самом деле?

– Цветок элтана… – нехотя сказал Дарий. – Женщина на одной из картин подарила его мне, а я передал его мужчине, что был нарисован на другой картине. И все.

– Серьезно? – Мартин привычным жестом пригладил волосы на затылке. – Бренн действительно немного преувеличил. Да… Я всегда считал, что картины Марла сложнее, чем кажутся.

– Интересно, стали бы они оживать под моим взглядом? Особенно под теперешним. – Некромант устало прикрыл веки.

В соседней комнате часы пробили полночь.

– Глаза тут ни при чем, – уверенно возразил Мартин. – Главное – это душа. Они ее чувствуют.

– Не буду спорить, – сказал Рихтер. – Мы завтра собираемся посмотреть город. Дарий хочет побывать в храме Четырех Сторон. Ты пойдешь с нами?

– Конечно, пойду. Это отличное место для того, чтобы собраться с мыслями, – сказал Мартин серьезным тоном, задумчиво глядя на огонек свечи.

В этот момент Дарий увидел, как с монаха слетели обычная беззаботность, неизменная вера в торжество Света и беспокойство за чистоту душ. Перед гномом был истинный Мартин – мужчина, которому больше нечего терять, потому что он добровольно расстался со всем, что дорогу обычному человеку. Не осталось ничего: ни семьи, ни денег, ни власти, ни почета. Только старенькая ряса и надежда на то, что он выбрал верный путь.

Мартин с усмешкой посмотрел на гнома.

– Да, Дарий… Я умею не только молиться, но и мыслить.

– По-моему, вам обоим пора отправляться спать. – Рихтер зевнул и многозначительно посмотрел на свою кровать.

Друзья поняли намек и, пожелав некроманту спокойной ночи, отправились по своим комнатам. Перед уходом Дарий предусмотрительно забрал Матайяса: он не хотел, чтобы мышь потерялась или по ошибке и недосмотру пострадала от рук хозяев этого дома.

Снова темнота. Но на этот раз темнота ликующа радостная, восторженная. И вспышки света – словно распускающиеся бутоны неведомых цветов.

– Где ты? – спросил Дарий. – Покажись, чтобы я тебя видел.

– Ты делаешь успехи, – донеслось из-за его плеча.

Гном стремительно обернулся. Матайяс сидел за роскошно сервированным столом и держал в руках кувшин с молоком.

– Ты приходишь в сон раньше меня, и это несмотря на то, что я из него фактически никогда не ухожу. Присаживайся и угощайся. – Матайяс радостно улыбнулся.

– Все равно это ненастоящее, – сказал Дарий, придвигая к себе стул.

– А ты попробуй… – с набитым ртом сказал Матайяс. – Тогда и будешь судить. Вот этот сыр – просто прелесть.

– А по какому поводу праздник?

Стоило Дарию сесть, как обстановка поменялась. Теперь они находились на каменной платформе, такой высокой, что вокруг них проплывали сиреневые облака.

– Рассвет, – мечтательно сказал Матайяс. – Теперь здесь всегда будет рассвет. Спасибо тебе за это.

– Я не ошибся? – осторожно спросил Дарий.

– Нет, ты выбрал верно. Здорово, правда? Их ядовитые зубы никогда меня не коснутся.

– Я не был уверен, что сумею тебя отыскать. Это получилось случайно. Я вдруг ощутил твое присутствие.

– Но ведь ты сумел, я не зря на тебя надеялся. – Матайяс лучился от счастья. – Моя мечта может вот-вот осуществиться. Я обрету свой настоящий облик.

– Так тебя заколдовали? Почему же ты раньше не сказал? Если найти хорошего мага, это можно исправить. – Дарий подался вперед.

– Говоря «настоящий», я подразумевал свой разум, свою сущность, а не тело, – объяснил Матайяс. – Меня нельзя расколдовать, потому что я был рожден мышью. Глупая душа не разбирает, куда вселяется. Поэтому, имея человеческую природу, я был вынужден влачить мышиное существование. Хотя, – он весело подмигнул гному, – сейчас оно значительно улучшилось.

– Но там, в обычном мире, ты ведешь себя, как…

– Животное? Очень умное, но животное? – Матайяс развел руками. – Тебя интересует, куда же девается эта искра бессмертного человеческого духа?

– Да.

– Пожалуйста, посмотри внимательно вокруг, – попросил Матайяс.

Гном повернул голову, и пространство, причудливо искривляясь, поплыло перед его глазами. Разноцветные звезды, призывно мерцая, выстроились в несколько рядов.

– Я почти весь здесь. – Матайяс вздохнул. – То, что тебе представляется звездами, на самом деле двери в другие сны.

– Вроде этого? – спросил Дарий.

– И да, и нет. – Матайяс пожал плечами. – Все они разные. Мышь никогда не сможет вместить в себя человека, поэтому мне приходится сидеть здесь в заточении. Перебиваясь с сыра на масло, – добавил он шутливо, беря с блюда бутерброд. – В реальном же мире я существую всего на пять – десять процентов.

– Выходит, что и другие животные на самом деле могут быть не теми, кем кажутся на первый взгляд? – Дарий с ужасом припомнил количество съеденного им мяса.

– Могут, – согласился Матайяс, – но не думаю, что это происходит часто. Я склонен полагать, что мой случай, скорее исключение, подтверждающее правило. Досадная ошибка, случайность или расплата за неведомые мне грехи в прошлой жизни.

– Опять реинкарнация… – Гном нахмурился. – Прошлая жизнь… Почему все настаивают на существовании прошлой жизни?

– Я не настаиваю, – миролюбиво ответил Матайяс. – Но я же должен как-то обосновывать свое более чем странное существование? Мне все сложнее различать, где заканчиваюсь лично я – такой, как есть, и где уже начинаются мои выдумки. Рассуждая, всегда приходишь к какому-нибудь выводу. – Он вздохнул. – Но я вижу ты совсем не весел. Что тебя тревожит?

– Я не понимаю, что происходит. Раньше я всегда понимал, где причина, где следствие, а теперь все запуталось. Я слышу только какие-то обрывки фраз, невнятный шепот, но не понимаю, что это значит. Почему именно я? Почему ты являешься ко мне, а не к кому-то другому?! – воскликнул Дарий, сжимая кулаки. Солнце над его головой покрылось трещинами и начало рассыпаться по кускам. – Ты обещал, что я все узнаю!

– Прости, но мне нечего тебе сказать. – Матайяс печально покачал головой. – Мне известно только то, что ты – моя последняя надежда. Стоит тебе приложить немножко усилий, подправить линии то тут, то там… и я стану тем, кем ты меня видишь.