Изумруды пророка - Бенцони Жюльетта. Страница 20
– Чтобы знать, что выбрать, следует отведать всего, – достойно ответила План-Крепен. – Значит, и виски тоже. А в тот момент этот напиток оказался мне полезен, но люди в черном – а их оказалось двое! – настаивали на том, чтобы я пила еще и еще. У меня начала кружиться голова, и я хотела отказаться. Тогда меня стали поить силой, пока я снова не потеряла сознание. И дальше уже я ничего не могу вспомнить...
– Эти люди принесли вас сюда вместе с вашим этюдником, – сказал Альдо, – и положили на площадку лестницы, ведущей в отель...
– Господи! Сколько же людей могли увидеть меня в таком состоянии!
– Ни один. Тогда едва рассветало, и в вестибюле не было ни души.
– Ах! Что ж, это, конечно, удача... Но все же, какой стыд, какой позор! Меня обесчестили!..
– Да ладно уж, не стоит столько говорить об обычной пьянке! – проворчала маркиза. – Что же до бесчестья... я бы очень удивилась, если бы это случилось. На вашей одежде не сохранилось ни малейшего следа какого бы то ни было насилия.
– Только этого недоставало! Но, может быть, меня обокрали? Передайте мне, пожалуйста, мою сумку, – обратилась она к Видаль-Пеликорну.
Ей не пришлось проводить инвентаризацию: едва открыв свой большой кожаный ридикюль, она наткнулась там на белый конверт, никогда прежде ею не виденный. Это было письмо, адресованное Морозини. Почерк, которым был написан адрес, заставил забиться сильнее сердце князя.
– Это ведь почерк Лизы! – воскликнул он. – О господи!
Альдо лихорадочно разорвал конверт и вытащил оттуда вчетверо сложенный листок бумаги. Развернул и обнаружил всего лишь несколько строк, начертанных рукой жены.
«Если ты меня любишь, – писала молодая женщина, – не ищи меня, никого не посылай на мои поиски. Попытайся найти то, о чем тебя просят, я уверена, что ты способен это сделать. В любом случае, я не в Иерусалиме, и со мной хорошо обращаются. Ради тебя, ради нас обоих я должна позаботиться о себе. Люблю тебя. Лиза».
– Вот и ответ на вопрос, который мы задаем себе с самого рассвета! – воскликнул Альдо, передавая письмо госпоже де Соммьер. Адальбер, пристроившись за ее плечом, тоже стал читать его. – Мари-Анжелину похитили для того, чтобы она стала почтальоном.
– Как это почетно! – проговорила явно оскорбленная План-Крепен с сарказмом.
– Эти восточные люди всегда перебарщивают, – недовольно сказала маркиза. – В наших замках принято предлагать почтальону стаканчик вина, а вовсе не накачивать его виски до потери сознания. И что же нам теперь делать? Остаемся здесь?
– Зачем? – вздохнул Видаль-Пеликорн. – Мы уверены – то, что мы ищем, уже давно находится за пределами этой страны, и, если Анджелина не станет возражать, я употребил бы воровское выражение, сказав, что ее «засекли»... Будет куда лучше, как мне кажется, если вы, глубокоуважаемые дамы, отправитесь на яхту барона Ротшильда и пуститесь в плавание, целью которого станет Франция...
– Мой друг прав, – подхватил Альдо. – То, что случилось с Анджелиной, наводит на размышления. Ни за что на свете я не хотел бы подвергать вас обеих какой бы то ни было опасности!
– Вы просто хотите отделаться от нас! – простонала План-Крепен чуть ли не плача. – Куда вы поедете?
– Это пока не решено, – признался Альдо. – Но здесь не останемся...
– Тогда почему бы нам не поехать всем вместе?
С внезапно проснувшейся нежностью маркиза накрыла своей ладонью руку верной служанки.
– Будьте благоразумны, моя дорогая! Вы же понимаете, мы будем для них помехой. Альдо и так очень беспокоится за жену. Не хватало только, чтобы ему пришлось вот так же переживать из-за нас. Пошли телеграмму капитану яхты, мой мальчик, – завтра утром мы отправимся в Яффу...
По дороге в расположенные рядом номера друзей, где можно было наконец принять душ и немножко отдохнуть, Адальбер, вопреки обыкновению, молчал, а Альдо, не выпускавший из рук письмо Лизы, поглаживал бумагу кончиками пальцев. Войдя в комнату, он наконец нарушил тишину:
– И все-таки: у тебя есть хоть какая-то идея? Что будем делать? Ты думаешь, надо ехать в Дамаск?
Адальбер, повинуясь привычке в затруднении ерошить свои и без того непокорные волосы, насмешливо улыбнулся.
– Нет... По-моему, скорее надо двигаться в сторону... Дижона!
– Дижона? Ехать во Францию?
– А ты знаешь другой Дижон? Да-да, тот самый город, где делают горчицу!
– Слушай, сейчас не время шутить!
– А я и не шучу. Нам надо ехать именно в Дижон... или, на худой конец, следующей ночью ограбить библиотеку сэра Перси.
– Не понимаю, о чем ты...
– Сейчас пролью свет. Заметил ли ты, с какой быстротой, я бы сказал, с какой виртуозностью он отобрал у тебя книгу Ла Брокьера, как только ты прочел в ней указанное тебе место?
– Ну, заметил, хотя тут...
– Нет ничего особенного? А тебе не показалось, что ему очень не хотелось, чтобы ты читал дальше?
– Нет, не показалось, а ты думаешь иначе?
– Может быть, он не желал, чтобы мы узнали еще что-то важное об этих легендарных изумрудах? Не думаешь? В конце концов, вполне возможно, что твой раввин – не единственный, кому хотелось бы ими завладеть!
– Не в обиду тебе будь сказано, но ты несешь околесицу! Ты видел, в каком он состоянии? Полупарализованный старик! Каким образом, по-твоему, он может заниматься поисками камней? Впрочем, кому, как не нам, знать это: ведь мы сами заменили его в Масаде!
– Дорогой мой князь, если человек богат и его обслуживают по высшему классу, он еще и не то может себе позволить: может нанять корабль, поезд, автомобиль и даже самолет...
– Но он не может, к примеру, ни проползти по подземелью, ни спуститься в пропасть по веревке, как мы тогда. Кроме того...
– Всегда можно попросить кого-то другого сделать за тебя то, что сам не можешь.
– Кроме того, если в этой священной книге осталось еще что-то интересное, ему не было смысла дожидаться нас. Он же не знал заранее, что мы появимся и захотим поработать на плато!
– Ладно, с этим я согласен. Но, с другой стороны, мы же тоже не знаем, с какого времени он владеет этой книгой. Он сказал только, что купил ее уже после побега Александры-Кипрос. А это могло быть и сразу после этого события, и, скажем, недели две назад.
– Возможно, но вынужден тебе напомнить еще одно обстоятельство. У него не было ни малейшего основания подозревать нас в чем-либо, поскольку он понятия не имел о том, что мы ищем на самом деле.
– Ну да. И он даже проявил... ну, не скажу желание помочь, но все-таки некую благосклонность, рассказав нам во всех подробностях историю Береники!
– Послушай, а тебе не кажется, что ты преувеличиваешь? Можно подумать, ты вдруг беспричинно невзлюбил его!
– Вовсе нет. Он мне даже чем-то симпатичен, но он – археолог! И англичанин к тому же! С такими людьми всегда приходится быть настороже: будто идешь по темной улице и не знаешь, кто вынырнет из-за угла... В любом случае я настаиваю на своем: у меня есть смутное подозрение в том, что нам просто необходимо дочитать до конца этот кусок о приключениях Бертрандона. Вот почему мне и пришло в голову отправиться в Дижон: именно там хранятся архивы герцогства Бургундского и библиотека, где должен быть по меньшей мере один экземпляр этой книги...
– Верю, но куда проще вернуться к сэру Перси и попросить его – в этом же нет ничего особенного! – еще раз показать книгу, которая нас заинтересовала.
– Ставлю десять против одного, что из этого ничего не выйдет!
– Согласен на пари. Пойдем к нему сегодня же, только поближе к вечеру, когда самая страшная жара спадет... Да и неудобно являться к человеку, когда он отдыхает после обеда...
– С огромным удовольствием... Единственная просьба: найди машину, потому что после нашей ночной экспедиции я просто ног под собой не чую!
– Как же, как же – ты без ног, он без ног, вот тебе и одна из тем для разговора с беднягой Кларком! – с беспощадной иронией откликнулся на просьбу Морозини.
– Браво! Ты докатился до шутки весьма дурного вкуса, приятель!