Бонжур, Антуан! - Злобин Анатолий Павлович. Страница 103

— Не могу же я явиться в мэрию в рваных штанах, — ответил я. — К тому же моё инкогнито давно кончилось, — и начал переодеваться, стараясь не мешать Виллему.

— Ту сто четыре! — воскликнул Якоб, увидев мой китель с нашивками.

Я застегнул пуговицы, поправил медаль.

— Откуда у вас эта медаль? — спросил Виллем, скосив глаза.

— Летайте Аэрофлотом, — ответил я, — и вы получите всё, что пожелаете.

Виллем наддал газу. Перед нами была свободная дорога, и стрелка спидометра показывала сто двадцать.

— Хорошо, что мы не дали ему сесть на «феррари», — заметил Антуан.

— «Феррари» — сильная машина, — согласился Виллем. — Но и тогда бы он не ушёл от нас.

Мы нагнали его у самого въезда в Брюгге, но всё-таки он шёл ещё метров на пятьдесят впереди, и я подумал, что он начнёт крутить, чтобы запутать нас, и заранее попытался разобраться в плане города. Но он продолжал мчаться по автостраде, вонзавшейся в скопление старинных улочек. Проехали над каналом, под древними воротами, через второй канал. Дома все теснее сдавливали дорогу, пока она не сжалась до ширины средневековой улицы, но асфальт ещё оставался на ней.

Мы шли уже впритык за ним. Виллем пытался объехать его и встать поперёк, но на узкой средневековой тропе никак не удавалось это. И тут он начал вилять.

Я уже разглядел по плану: улица Каренмаркт была на противоположной стороне города. Значит, он не туда спешит. Он боится выехать на площадь, где мы можем обойти его и стать поперёк.

Он крутился по улочкам, но Виллем шёл за ним как привязанный, хотя длинному «мерлину» непросто было изворачиваться. То и дело навстречу попадались старомодные, об одну лошадь, пролётки с туристами. Виллем гудками прижимал их к стенам, ни на шаг не отпуская «пежо». Мелькнул канал с плывущим катером. Старухи сидели у домов, в двориках сушилось бельё. Ветерок принёс тягучий запах замоченной в чанах кожи — Брюгге представлялся нам не музеями и соборами, а бытовой изнанкой.

Но рано или поздно Поль должен остановиться. Я протянул Якобу визитную карточку мадам Констант, на обороте которой был написан её «морской» телефон.

— Как только станем, позвонишь по этому телефону, расскажешь, где нас искать…

— Похоже, что он стремится к «Храброму Тилю», — предположил Антуан, переговорив с нашим новым попутчиком.

И впрямь. Он резко затормозил у серого с замшелым фасадом здания с двумя висячими фонарями над подъездом. Мне было ближе к тротуару, я выпрыгнул, но он успел обежать радиатор и нырнул в дверь на секунду раньше меня.

Я юркнул следом. Холл прорублен по-современному, но все равно в нём было тесновато и не густо светом.

— Меня преследуют! — закричал он кому-то, бросаясь в сторону от двери. — У них фальшивые паспорта.

Дорогу мне преградил полицейский в чёрной шинели. Рядом с ним я разглядел и второго, похоже, повыше чином. Антуан уже дышал за моей спиной.

— Ваши документы! — потребовал младший чин, властно потянувшись ко мне рукой. — Кто вы такой?

— Гражданин Советского Союза, — и вручил ему свой паспорт.

— Это мой гость в Бельгии, советский лётчик Виктор Маслов, — быстро проговорил Антуан.

— Почему вы проникли в отель «Палас» по чужим паспортам? — резко спросил второй, они и об этом знали уже.

А я не сводил глаз с Щёголя, выискивая мгновенье для прыжка. Вцепившись руками в портфель, тот стоял у стены, почти в углу: с одной стороны от него — барьер конторки, с другой его прижимала мощная фигура Тиля, отлитая в рост из чугуна. Щёголь тоже неотрывно смотрел на меня: губы нервно подёргивались, в глазах таилась усмешка: что? напоролся? сейчас я погляжу, как тебя поволокут в кутузку. И лишь в глубине под этой усмешкой можно было разгадать страх, да ещё какой! С этого страха и начиналось его раздвоение: вроде бы это ещё и прежний Поль Батист — осанка, свежий костюм, платочек из кармашка, перстни на тонких пальцах. И вместе с тем это уже и не он. Что-то размякшее и тёмное выползало из него — передо мной стоял уже разоблачённый Поль Делагранж, бывший независимый демократ, экс-президент и все такое.

— Доброе утро, Щёголь, — сказал я с полупоклоном. — Кажется, мы так и не поздоровались нынче. Это не манифик.

— Задержите этих людей, господин инспектор, — ответил он, принимая жалкую позу экс-президента. — У них фальшивые документы, они напали на меня в Вендюне…

— Итак, я хотел бы услышать от вас, — снова спросил инспектор, обращаясь на сей раз к Антуану, — с какой целью вы проникли в «Палас» по чужим документам?

— Пусть этот франт сначала ответит, почему он задавил девочку, господин инспектор! — выкрикнул мужчина в зелёной рубахе, непредусмотренно вламываясь в разработанный сценарий.

— Какую девочку? — удивлённо спросил инспектор и повернулся к кричавшему. Первый полицейский, который стоял на моём пути и подозрительно перелистывал паспорт, тоже глянул в ту сторону.

— Задавил ребёнка и удрал, перевёрнутый горшок…

Я мягко пригнулся и поднырнул под руки полицейскому. Ещё полпрыжка — и я перед Щёголем. Он притиснулся к стене, уронил портфель и закрыл лицо руками, заслоняясь от удара. Инспектор с предостерегающим жестом кинулся за мной, но это было без пользы. Я уже придавил Щёголя коленом и с треском вывернул наружу его карманы. На каменный пол со звоном просыпалась мелочь, ключи, перочинный нож. Упал и раскрылся от удара плоский голубой футлярчик, длинное ожерелье змеисто выползло на пол. Портфель валялся у ног железного Тиля.

Инспектор схватил меня за руку, но я уже распрямился. Антуан подскочил и застыл рядом, готовый рвануться на помощь.

— Это все, господин инспектор, — сказал я. — Так он поступил когда-то с моим отцом. Теперь мы квиты.

Инспектор с недоумением отпустил меня. Я чиркнул зажигалкой и пустил струю дыма в размякшее лицо Щёголя. Вот когда в его глазах возник ничем не прикрытый страх: лишь он да Антуан могли уяснить значение этой сцены. И понял Щёголь — если я знаю то, о чём никто не ведает, то знаю и всё остальное. Он даже нагнуться не смел, чтобы подобрать свои сокровища.

— Что вы имеете к мсье де Ла Гранжу? — спросил инспектор, оглядывая мой китель и медаль, по-моему, он только сейчас разглядел её.